Страница 92 из 95
Видевший это Айсен обменялся с Фейраном встревоженным взглядом, но тот только пожал плечами. Даже если воспоминания действительно вернулись полностью, Равиль явно не горел желанием обсуждать это с кем-либо. И какими бы добрыми не были намерения окружающих, но это его право и только его жизнь. В конце концов у каждого есть в памяти то, о чем не станешь лишний раз говорить даже с самыми близкими… Айсен понимающе усмехнулся в ответ на взгляд мужчины и так ничего и не спросил, не сказал.
Хотя, не одному ему хотелось высказаться по поводу таким манером сделанных подарков! Казалось, что воздух в зале можно было резать ножом от напряжения при несколько раннем чем обычно появлении Ожье - этим утром Равиль впервые сел за общий стол. Юноша медленно обвел глазами абсолютно разных между собой людей, которые тем не менее спокойно переговаривались между собой о повседневных заботах и тихо улыбнулся. Шум на дворе, вторжение массивной мужской фигуры в богатом платье заставило его содрогнуться и побелеть. Ожье замер.
- Равиль?
- Все в порядке, тетя, - мягко отозвался юноша, не отводя взгляда от застывшего лица мужчины. - Это просто от неожиданности…
Он опустил голову и взялся за ложку.
Настаивать на обратном никто не стал, а расторопная Ани уже накрыла место для бывшего владельца дома, так что несмотря на общую неловкость сбегать одному и возмущаться остальным, усугубляя ситуацию, - возможности не было. Пересилив себя, Хедва даже задала ничего незначащий вопрос о продуктах и еще какой-то мелочи для дома, Ожье так же натянуто ответил, и только сидевший рядом Айсен заметил, как замерла вдруг рука юноши и до белизны сжались пальцы. Будто почувствовав его взгляд, Равиль тихо попросил:
- Ты не поможешь мне? Есть я больше не хочу, и что-то дурно стало… Хотелось бы в сад.
- Конечно, - Айсен немедленно поднялся, вслед за ним встал и Фейран.
Помимо воли юноша вцепился в протянутую руку сильнее, чем следовало бы, будь он действительно спокоен.
- Не нужно! - в голосе прозвучали первые нотки паники. - Висок немного тянет, и только! Я выйду на воздух…
- Сейчас, погода наверное просто меняется, - поддержал его Айсен.
Фейран повел бровью, однако кивнул, опускаясь обратно на свое место: Айсен знает на что обращать внимание, а если начать бегать вокруг сердечника с выпученными от ужаса глазами и аптечным набором - приступ можно спровоцировать без всяких иных причин. Молодые люди вышли одни, ему же оставалось только в который раз пожать плечами: все-таки есть какая-то причудливая логика в том, что те, кто горазд давать советы другим и рубить с плеча в суждениях, обычно оказываются беспомощнее всего, когда заходит речь о собственной судьбе.
И вероятнее всего смысл в том, чтобы грешные люди не гордились слишком уж сильно, ибо есть нечто гораздо выше их самомнения…
- Ты правда в порядке? - с облегчением опустившись на скамейку, Равиль взглянул на Айсена с недоумением, и вдруг заметил, что стискивает его ладонь с такой силой, что посинели пальцы.
Юноша поспешно разжал руку:
- Да, все хорошо! Не беспокойся, я лишь посижу немного на воздухе… Иди, ешь.
Молодой человек легко рассмеялся:
- Ну, голодным я не останусь!
Равиль слабо улыбнулся всему, что на самом деле стояло за обычной фразой, и наклонил голову, отчего-то сразу же пряча взгляд, когда вырвалось тихое:
- А Фейран очень заботится о тебе, это видно…
- Равиль… - Айсен даже задохнулся, в первый момент не найдясь с ответом: осознанная или нет, тоска так ясно наполняла голос юноши, что резанула по сердцу как ножом.
- Ох! - Равиль уже торопливо спохватился, уже едва ли не отпихивая от себя молодого человека. - Прости, что лезу! Иди же!!! Не нужно со мной сидеть, ничего не случится… И я хочу побыть один!
- Вот теперь я точно никуда не пойду! - в тоне синеглазого музыканта звякнули неожиданно суровые нотки, и он решительно сел рядом с юношей. - Поверь наконец, что ты больше не один! И тебе не за чем оставаться одному. Нечего бояться и прятаться. У тебя есть семья, которая с ума сходит от тревоги за тебя, радуются каждой твоей улыбке, каждому новому шагу! Что касается меня… Возможно, у нас разная кровь, я не знаю своих корней и мне их заменили другие люди. Люди, поддержавшие и давшие силу на любовь, на надежду и веру. Но поверь, между нами столько общего, что я по-праву могу называть тебя братом! И у меня было совсем иначе, чем есть сейчас…
- Не надо!! - это был почти стон. - Прости!
- Равиль! - старший из юношей обнял содрогающиеся от беззвучных слез плечи названного младшего брата, и твердо произнес то, что сказать должен был совсем другой человек. - Тебе не за что у кого-либо просить прощения!
…Они говорили еще долго, долго сидели рядом, погрузившись каждый в свои мысли. Позже, убедившись, что юноша действительно успокоился, пришел к какому-то внутреннему равновесию, - Айсен все же ушел. Равиль лишь с тихой грустью улыбнулся вслед, словно наяву видя, что последует дальше: вот лекарь, битый час перебирающий у окна свои записки и заметки - почти отбросит их от себя, чтобы сгрести в объятья вошедшего возлюбленного. Поцелуев не будет, только легкие невесомые прикосновения обоих к волосам, вискам и отзвук слов: «Без тебя меня не станет, любимый…»
Как же тяжело!
- Люби меня, мое солнце! Твоя любовь - лучшее, что есть во мне…
Равиль почти до глубокого вечера просидел в саду, крепко сжав руки в замок, и думал. Подумать ему было о чем! Он даже не сразу заметил высокую могучую фигуру Ожье, без кота, в одной распахнутой на груди рубахе да высоких сапогах вместо положенных буржуа туфель, командующего работниками, как матросами на палубе во время бури… Образ всплыл перед глазами сам собой, и юноша поднялся, чтобы уйти.
Движение вышло чересчур резким, опять закружилась голова. Равиль осел бы на землю, если бы его не подхватили крепкие руки:
- Ты чуть не упал. Позволишь помочь?
От звука этого голоса перехватило дыхание! Равиль подался было в сторону, но сумел справиться с собой.
- Да, - бесцветно уронил юноша занемевшими губами, и безропотно позволил мэтру Грие отвести себя в комнату.
***
Тонкие пальцы вздрагивали в ладони - не от волнения, лицо юноши было спокойно, а взгляд тверд. Просто слаб еще, тяжело, ноги плохо слушаются…
- Равиль, я могу отнести тебя…
- Нет, - голос юноши все так же невыразителен и ровен, если не считать затрудненного, участившегося от усилий дыхания, - Фейран говорит, что мне нужно понемногу расхаживаться, чтобы тренировать мышцы и восстановилась координация.
- Что ж, он знает, что говорит… - напряженно уронил Ожье, чтобы хоть что-то сказать, потому что накопилось в душе столько всего, что с чего из этого начинать он откровенно не представлял! Хватит и того, что Равиль вообще отвечает ему.
- Да, - тем временем согласился юноша, глядя прямо перед собой, и так же тускло добавил, - мне невероятно повезло, что они нынче оказались в Тулузе, иначе я бы умер тогда. Да и подняться не смог бы…
Он не мог не ощутить как закаменели руки мужчины у его плеч, судорожный выдох над ухом - сквозь сжатые до хруста зубы, - но продолжал сосредоточенно идти вперед. Тем более что комната была уже совсем близко, оставалось сделать всего пару шагов, и тогда эта пытка молчанием, никчемными безличными фразами наконец окончится!
- Равиль, послушай…
Ожье отчаянно вглядывался в истончившиеся черты дорогого лица, на которое только еще начинали возвращаться краски жизни, на тень от густых ресниц у еще чрезмерно острых скул, как всегда упрямо сжатые губы, мелко дрожащую у виска голубую жилку - чувствуя, что собственное сердце неудержимо рвется из груди.
- Я хочу сказать…
И вот тогда, юноша все-таки отстранился, мягко но решительно избавившись от силы поддерживающих его рук мужчины. Глядя в потускневшую сталь его глаз, Равиль четко и ясно произнес, расставляя возможные акценты: