Страница 7 из 95
Он был самой дорогой игрушкой в этой шарашке, поэтому выжил, когда большинство отправилось на корм рыбам с удавкой на шее. На нем еще можно было заработать пару монет, и Равиль оказался на рынке, когда после ухода крестоносцев, городские власти решили прикрыть сию мерзость и очаг разврата, оскорбляющий Аллаха.
Равиль шел на рынок своими ногами. И не боялся. После портового «веселого дома», светивший ему общий барак и грязные работы можно было считать райским местечком. К тому же он вполне мог рассчитывать на место гурии в нем, потому что по тем меркам выглядел совсем неплохо, и вполне мог оказаться у кого-нибудь у охранников или «смотрящих» в качестве личной «девки». А значит, еще поживет!
Выученные правила действовали, и Равиль даже поправился. За член отобравшего его агента разве что зубами не цеплялся. Бояться он начал потом, стоя на помосте караван-сарая, а не черного рынка в точно таких же штанишках, какие помогли ему продержаться эти несколько дней, великолепно скрывавших клейма широким поясом.
Равиль молча ждал неминуемого и даже послушно вертелся так, чтобы скрыть брак. Иначе ушлый агент наверняка закопал бы его прямо там, не простив не столько сорванной сделки, сколько подорванной репутации. Франк тогда показался ему спасителем, хоть какой-то надеждой на отсрочку гибели.
И к чему это привело? Теперь он не может надеяться даже на барак.
Равиль грустно усмехнулся: зато будет, что вспомнить перед смертью. Что для кого-то, пусть недолго, пусть обманом, но он был «рыжиком» и «лисенком»…
Шагов хозяина, он как всегда не услышал.
Ожье вошел быстрыми широкими шагами, заставив юношу вздрогнуть и сесть, застыв в неловкой позе в ожидании приговора. Равиль покосился на широкие ладони у пояса и не смог сдержаться, совершенно по-детски беспомощно зажмурившись. Он ожидал оплеухи, того, что его сейчас выволокут за ошейник на палубу, а когда все желающие получат от него свое, выкинут за борт рыбам на корм… но не спокойного замечания:
- Теперь понятно, с чего ты так вертелся.
Терять ему было нечего, и Равиль вскинулся с кривой усмешкой:
- А что, все честно! Меня ебут, а я наебываю!
Пусть уж разозлится и сам убьет, такому одного удара хватит, зато все закончится быстро, а он невероятно устал от своей паскудной и жалкой жизни!
Однако вместо затрещины, мужчина только ровно сказал:
- Не ругайся, это тебе тоже не идет, - и добавил веско. - Врать мне больше не смей, понял?
Юноша ошеломленно распахнул глаза, ищуще заглядывая в глаза господина, цветом и выражением сейчас больше напоминающие сталь, и видел, что они смотрели на него внимательно, изучающее, но не зло. Равиля аж затрясло всем телом, когда он понял, что расправа почему-то откладывается, и во всяком случае немедленно никто его насиловать и убивать не собирается.
Ожье оценил этот загнанный горячечный взгляд и неожиданно сел рядом.
- Как же тебя угораздило, малыш? - пальцы мужчины коснулись щеки, принуждая парнишку держать голову прямо и не отводить взгляд. - Ты ведь вон какой красивый и жаркий… Воровское клеймо подвело?
Потерявшийся совсем Равиль смог лишь заворожено покачать головой.
- Нет… Это там уже… - выдавил он сиплым шепотом.
- И бежал там?
Юноша кивнул еле заметно, пряча лицо и не понимая, зачем хозяин все это спрашивает.
- Ну хоть не покалечили, - тяжело вздохнул мужчина. Объяснять, что могли сделать с парнем за непокорность, ему не требовалось.
Равиль вздрогнул снова, взглянул испуганно на торговца и внезапно разрыдался, горько и отчаянно, в первый раз за неведомо какое время.
Ожье смотрел на сжавшегося в комочек голого мальчишку, на его вздрагивающие плечи… Такие душераздирающие всхлипы, как впрочем и обморок во время оргазма, - не подделаешь! Что прятался, врал и под хозяина стелился тоже понятно, жить захочешь, все что угодно сделаешь. А раз не побоялся сбежать из притона, хотя не мог не знать, чем рискует, значит, не шлюха. Что ж, стоило посмотреть, каков окажется парень, когда поймет, что бояться ему больше нечего!
Он потянул юношу на себя и пересадил к себе на колени, успокаивающе поглаживая по спинке.
- Глупый рыжий звереныш…
Слезы хлынули еще сильнее, Равиль долго навзрыд рыдал, трясясь и закрыв лицо руками. Мужчина ждал, зная, что прерывать сейчас его нельзя. Юноше нужно было выплакаться, и он терпеливо ждал, когда парнишка хоть немного отойдет. Еще бы! Думать, что тебя сейчас смертным боем будут бить либо вышвырнут в жадное море, а вместо этого пожалели и утешают. Тут самые крепкие нервы не выдержат! А Равиля жизнь поломала изрядно…
Ожье потянулся, нащупал нужное, взялся обеими руками, разгибая металл… и отбросил куда-то за спину разомкнутый погнутый ошейник.
- Так-то лучше! - он усмехнулся и подмигнул глупо таращившемуся на него юноше. Судя по его виду, Равиль от шока в любой момент мог опять хлопнуться в обморок.
- Бумагу я тебе тоже сделаю, - сообщил мужчина. - А теперь успокойся и запомни, что не в моих правилах обижать маленьких запуганных лисят.
***
Суть произошедшего Равиль осознал не сразу. Вначале он тихо радовался, что просто живет и дышит. Что его не избили даже, что он не порван и не валяется где-нибудь в трюме, истекая кровью и чужим семенем… Въевшийся, ставший уже привычной частью существования, страх отпускал неохотно. Юношу колотило и бросало из озноба в жар еще долго, так, что Равиль уже забеспокоился, не подхватил ли он ненароком какую хворобу, и не рискует ли теперь оказаться за бортом с благой целью спасти экипаж от эпидемии.
К счастью, на утро отошел. Юноша даже устроил себе небольшое торжество, салютуя чашей вслед уходящему на дно вместо него ошейнику. К сожалению, собственную кожу туда же он отправить не мог.
А очень хотелось!
После чего пришло время подумать. Раб живет одним днем, загадывать далеко на будущее ему нет смысла. А вот он, упустить шанс, который выпадает одному из тысячи, не меньше, позволить себе не мог! Не для того были его трепыхания в этих зыбучих песках, которые называются коротко - жизнью.
И в свете всего, вопрос Ожье о том, что он умеет, кроме как профессионально кончать и подмахивать, уже не казался обидным. Страшным был, если честно. Так что задача о выживании по-прежнему оставалась открытой.
И по- прежнему его единственным шансом на выживание оставался господин…
Бывший господин, - поправил себя Равиль.
Как уже было сказано выше, юноша отсутствием ума не страдал, да и о взаимной любви к совместным плотским утехам, они с мужчиной выяснили в первый же раз… Да, он знал, как это называется, и клеймо либо ошейник, либо их отсутствие принципиально тут особой погоды не делали, - это он понял по взглядам команды вслед. Однако нужно же за что-то уцепиться для начала!
И потом, Ожье… Это был Ожье! Его всегда было много! И с ним при этом не надо было бояться. То есть бояться можно было, но не его… Нет, можно и его, но не именно его, а те обстоятельства, в которых он действует. Вот! - Равиль выдал себе нечто настолько глубокомысленное, что даже рассмеялся. В общем, к франку его почему-то банально тянуло, как к могучему древу, на которое можно опереться… И само собой, Ожье - великолепен в постели! Ураган. Цунами. Горный обвал… При том, что франк его берег - ведь берег, кто кроме конченой шлюхи может оценить такое обращение, которое видел от мужчины он за их общие дни и ночи! Ожившая мечта…
Последнее отрезвило.
То- то! Теперь дни шли за днями, а Грие его даже не трогал. В прямом смысле. Только по волосам иногда -рыжик…
Равиль сначала подумал, что тоже бережет - после глупой истерики, снятого запросто ошейника… В душе свернулось маленьким теплым комочком какое-то странное чувство: так в сказках не бывает, а это даже не сказка! Сердце непривычно замирало - так, ненадолго, само по себе.
Однако время шло, юноша и освоился вполне, не шарахаясь от каждой тени, и… откровенно похорошел.