Чудотворец

Тех, кто пришел — кого привезли — сегодня, Сэмюэл видел впервые. В их сердца еще не закралось сомнение или разочарование, и они с готовностью подставляли склоненные головы под целящие руки мальчика.

— Почувствуй силу Господню, — пробормотал чудотворец, прикасаясь ко второму пациенту, угрюмому мужчине средних лет, и тот зашептал простенькую, выученную в детстве молитву.

Прошло несколько секунд. Сэмюэл напрягся — и глухо застонал, выдергивая из тела больного застарелый комок злобы, оставшийся от давнишнего пинка отчима. Мужчина, еще не понимая, что произошло, обмяк в кресле. Сэмюэл не стал говорить ему, что дальнейшее выздоровление уже не во власти чудотворца, — то, что должен был сделать Господь, было сделано. Проповеди — дело святого отца. А полное излечение — дело больного.

Следующей пациентке юноша только улыбнулся, мимолетно погладив по волосам. Здесь не было боли, только слабенький разум, захваченный праздничным детским восторгом. Этому бедному созданию никогда не бывает больно, в отличие от ее родителей. Приемный отец всегда говорит в таких случаях, что слабоумие Господь посылает детям во искупление грехов родителей. Сэмюэл верил. Ни у одного слабоумного он не чувствовал страдания, вызванного самой болезнью.

Четвертой в ряду сидела Маргарет. Сэмюэл приостановился, не прикасаясь к ней. Девушка смотрела на него ясными сверкающими глазами. В ее радости не было истерики. И не было почти неизбежной для тех, кто обречен на многолетнюю неподвижность, озлобленности и зависти к здоровым. В Маргарет Сэмюэл ясно видел искренность и чистоту. Да, ей он мог помочь прямо сейчас. Он присел на корточки и взял больную за руки:

— Помолись со мной.

Старик Холлман, сидевший позади дочери, с коротким глухим рыданием стиснул ее плечо. Он боялся верить, но верил, что произойдет чудо. Его жена, беззвучно плача от радости и надежды, вжалась лбом в спину Маргарет. Вся семья замерла, слившись воедино в молитве.

Шоу между тем продолжалось без остановки. Каждый должен заниматься своим делом: Сэмюэл молится, зрители хлопают, хор приплясывает, тарелочки для пожертвований неторопливо барражируют вдоль рядов…

Малдер наконец прорвался сквозь толпу к тому месту, где только что стояла Саманта. Куда же она пошла? К выходу?

— Закрой глаза, — попросил юный чудотворец, готовясь погрузиться в истоки страданий Маргарет. Он с нежностью погладил ее по щеке. Он любил ее сейчас — ибо Господь есть любовь. Любовь к Господу и ко всем, созданным по Его образу и подобию. Мальчик закрыл глаза…

… Сэмюэл медленно опускался сквозь фиолетовую черноту. Что-то было неправильно. Маргарет… ей становилось хуже, ей стало совсем плохо! Она умирала! Вот так же содрогалось тело старенькой Люси Келли, когда жизнь из него вдруг начала рваться наружу. Она умирала!

— ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ, МАЛЬЧИШКА! — раздался угрожающий глас.

Распахнувшиеся черные глаза чудотворца стали еще чернее. Маргарет задыхалась. Ее дергающееся тело колотилось о спинку инвалидного кресла. Сэмюэл вскочил, отшатнулся, сдерживая крик. На помощь бросился отец Хартли, испугавшийся за своего мальчика не меньше, чем Холлманы — за дочь.

Перекрикивая обоих родителей, беспомощно мечущихся рядом с дочерью, Хартли воззвал в микрофон:

— Спокойнее! Не надо паники! Все — молитесь! Не переставайте молиться! Аллилуйя!

Зал захлестнула круговая центростремительная волна. Хор умолк. Многие зрители вставали на стулья, пытаясь разглядеть, что случилось. Скалли протолкалась к месту происшествия одной из первых — намного опередив шерифа. И успела увидеть, как судорожно дергающееся тело Маргарет вдруг обвисло в руках родителей. Скалли автоматически взялась за ее запястье — пульса не было.

— Она умерла, — тихо сказала Дана подоспевшему Малдеру.

В наступившей внезапно тишине ее полушепот прозвучал раскатом надвигающейся грозы. И стало совсем тихо, даже умственно-отсталая девочка, непонимающе поглядев на соседа, затаила дыхание.

Только один звук не позволял тишине воцариться под сводами шатра безраздельно — рыдания Кэтрин Холлман, на полчаса поверившей сегодня в чудо.

Окружная больница

Кенвуд, штат Теннесси

7 марта 1994

Поздний вечер

Трагедия продолжалась. Она выплеснулась за полотняные стены «Министерства чудес», ей стало тесно на одной игровой площадке, она заняла новую и готовилась к дальнейшим захватам.

У входа в больницу произносил свой коронный монолог Леонард Вэнс:

— Наши возлюбленные друзья, чада Господни, наши братья и сестры, — он ковылял вниз по ступенькам, мерно перебирая все возможные обращения. — Если вы позволите осквернить тело, вы тем самым зарежете бессмертную душу. Давайте сохраним тело этой бедной женщины в неприкосновенности…

Этажом выше разыгрывалось параллельное действие.

— …Мы знаем, что святой отец Хартли пытался повлиять на вас. Это называется — оказание давления. Произошла уже третья смерть, каким-то образом связанная с «Министерством чудес», — настойчиво повторила Скалли.

— Святой отец Хартли говорит, что вскрытие противоречит Священному Писанию, — глухо ответил старик Холлман.

— Чем была больна ваша дочь?

— У нее был поврежден позвоночник.

— У нее когда-нибудь были подобные судороги?

— Я такого раньше не видел.

— Я думаю, что причиной возникновения судорог могли быть какие-то нарушения в сосудистой системе. Возможно, аневризма.

— Но ведь мальчик всего-навсего дотронулся до ее лба, — слабо возразил Холлман.

— Значит, вы настаиваете, чтобы вашу дочь похоронили, так и не установив истинной причины смерти? Не зная, действительно ли ее убил мальчик, или произошло невероятное страшное совпадение? Или было еще что-то?

Лицо старика, окаменевшее, когда врач в больнице официально объявил Маргарет мертвой, чуть заметно дрогнуло:

— Одну минуточку. Позвольте, пожалуйста.

Тяжко ступая по натертому больничному полу, Холлман отошел к рыдающей жене и опустился рядом с ней на колени.

Скалли и Малдер, чтобы не мешать, подались в сторонку.

— Думаешь, это действительно мальчишка? — сумрачно спросил Призрак.

— Нет, — без колебаний ответила Скалли. — Я выросла в католической семье. И Священное Писание некоторым образом знаю. Так вот, Господь никогда не позволяет Дьяволу появляться на божественных шоу. К своей репутации он относится очень ревностно.

— Надо полагать, тебе нравится «Экзорцист»?

— Один из самых любимых фильмов. Напарники улыбнулись друг другу. И одновременно обернулись в сторону несчастных родителей, стерев с лиц улыбки. Старики по-прежнему тихонько разговаривали. Неуместная радость федеральных агентов осталась незамеченной.

— Так, и кого мы тогда будем ловить? — спросила Скалли. Она сейчас чувствовала себя рядом с напарником необычайно спокойно и уютно.

— Мне кажется, я видел сегодня одного человека, которого знал.

Скалли вздохнула. Чувство уюта потускнело.

— Мальчишка и вправду сумел коснуться твоей души, — задумчиво сказала она.

— С чего ты взяла?

— В баре он упомянул твою сестру. Ты ведь ее постоянно видишь? Саманту?

— Я видел ее два раза.

— А может, ты просто хочешь ее видеть?

Чувство уюта окончательно испарилось. Малдер ответил почти резко:

— Нет уж, Скалли, галлюцинациями я пока не страдаю.

— Конечно-конечно, но не забывай о способностях этого мальчика к внушению. Его магическая целительная сила основана на стремлении пациента верить. «Будьте уверены, что произойдет чудо, — и оно действительно может произойти». В Гарварде нам это неоднократно повторяли.

Малдер отвернулся и суховато проговорил:

— Не только ты училась в Гарварде. Стремительно надвигавшуюся ссору прервало приближение старика Холлмана:

— Мы согласны помочь вашему расследованию, — почти спокойно сказал он. — Мы даем согласие на проведение вскрытия.