Сокровище Чингисхана

Однако кошмар на побережье не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось на море. Монгольский флот оказался в эпицентре урагана. К ревущим ветрам и ливням прибавились гигантские волны, вздымавшиеся, казалось, до самого неба. Горы воды обрушивались на корабли, опрокидывая и разламы­вая их в щепки. Налетавшие волны срывали находившиеся у побережья суда с якорей, стремительно несли их к берегу и раз­бивали о камни и скалы. Водовороты, круша корабли словно бумажные коробочки, втягивали их с экипажами в морскую пучину. Суда проваливались в ненасытные жерла одно за дру­гим словно костяшки домино. Легкие корабли просто рассы­пались в кипящей воде на глазах у пораженных ужасом воинов. Солдаты гибли тысячами, поскольку не умели плавать, но и матросы ненадолго переживали их.

Тимур и его воины в отчаянии хватались за палубные над­стройки на борту корейского мугуна. Корабль швыряло из сто­роны в сторону, как пуговицу в стиральной машине. Йон уме­ло вел судно сквозь клыки шторма, навстречу волнам. Несколь­ко раз деревянное судно кренилось почти до самой воды, и тог­да Тимуру казалось, что его вот-вот смоет с палубы. В такие мгновения Йон бросался к рулю и выправлял курс. На его ре­шительном лице играла презрительная усмешка. Только когда перед ними возникла чудовищная пятнадцати метровая волна, лицо просоленного морями Йона побледнело.

С диким ревом стена воды обрушилась на корабль. Сокру­шительная лавина смела с палубы людей и мачты, погребла суд­но в морской воде и пене. Спустя несколько секунд корейский корабль полностью исчез под яростной волной. Сидевшие в трюме солдаты почувствовали тошноту от резкого падения, удивились внезапно наступившей темноте и тишине. По всем законам корабль должен был рассыпаться, но он оказался на редкость крепким — дерево устояло. Когда гигантская волна прошла, корабль всплыл, неожиданно, будто привидение, по­явившись на поверхности взбесившегося моря.

Тимур, падая в воду, успел из последних сил дотянуться и схватиться за бортовую веревочную лестницу. Всплыв, жадно глотая воздух, он поднял голову и с ужасом обнаружил, что с палубы сорвало все мачты. Позади него, со стороны кормы, раздались отчаянные умоляющие крики и тут же смолкли, заглушенные воем ветра. Обернувшись, Тимур увидел беспомощ­но бьющихся в воде капитана Йона и с десяток матросов и сол­дат. Крепче вцепившись в веревку, Тимур лишь сочувственно глядел, как новая волна подхватила их и понесла в море.

Без мачт и команды корабль оказался во власти стихии. Волны крутили его, бросали из стороны в сторону, погружали в воду. Он должен был давно утонуть, но крепкий корпус, сра­ботанный искусными корейскими корабелами, выдерживал бурю. Он стойко держался на воде в отличие от китайских су­дов, то и дело исчезавших в морской пучине.

После нескольких напряженных часов непрестанной бол­танки ветер и дождь начали постепенно стихать. На мгновение вдруг выглянуло солнце, и Тимур подумал даже, что шторм за­кончился. Однако это был только первый удар тайфуна. Про­шел его эпицентр, после которого всегда наступает краткая передышка, а затем все повторяется. Тимур поднялся на палубу, заметил там двух уцелевших матросов-корейцев и приказал им взять на себя управление кораблем. К тому времени когда вновь поднялся ветер и начался дождь, Тимур и матросы по очереди хватались за руль, стараясь справиться с кораблем, ставшим неуправляемым в смертоносных волнах.

Отчаявшись повернуть судно и придать ему нужный курс или хотя бы унять качку, они мужественно боролись за то, что­бы просто не дать кораблю утонуть. Они и не заметили, как поймали встречный ветер и устремились в противоположном направлении, на юг. Налетев на Кюсю, тайфун утратил силу. Порывы ветра ослабли, но, налетая на корабль со скоростью более девяноста миль в час, они швыряли его из стороны в сто­рону. Ослепленный каплями дождя, Тимур не имел представ­ления куда они плывут. Несколько раз корабль опасно прибли­жался к береговой линии, изобилующей мелкими островками, торчащими из воды скалами и мелководьями, невидимыми во мраке шторма, чудом минуя их. Ни Тимур, ни два матроса не знали, что лишь случайно избежали гибели.

Тайфун бушевал день и ночь, а затем начал постепенно сти­хать, ветры улеглись, ливень перешел в мелкий моросящий дождь. Корейский мугун, потрепанный, с прохудившимся дни­щем, начал прибиваться к берегу и вскоре гордо уткнулся в него. Без капитана и матросов, смытых в море, изрядно пострадав­ший от тайфуна корабль все-таки выдержал все напасти, вы­стоял. Море успокаивалось, Тимура и его спутников охватило чувство невероятной удачи.

Остальным кораблям монгольского флота вторжения по­везло куда меньше — смертельный тайфун уничтожил их. По­чти весь китайский флот, вышедший из устья Янцзы, погиб — частью утонул в море, а частью был выброшен на береговые скалы и превращен в обломки. Вдоль берега плавали останки гигантских китайских джонок, корейских военных кораблей, весельных барж. Над водой то и дело проносились крики о по­мощи и тонули в свисте ветра. Тысячи солдат, одетых в тяже­лые кожаные доспехи, утонули сразу. Тех, кто уцелел от пер­вых ударов стихии и от страха держался на плаву, накрывали и утаскивали на дно гигантские волны. Избежавших смерти в море и выбравшихся на сушу поджидали самураи, маленьки­ми группами кружившие по берегу, усеянному трупами. Из­дали зрелище напоминало громадную длинную поленницу дров, приготовленных для костра. Полузатопленные мачты, рули, части корпусов, весла и обломки палубных надстроек плотным слоем покрыли море от Кюсю до самого горизонта. Японцы потом говорили, что по ним можно было перейти за­лив Имари, не замочив обуви.

Остатки флота вторжения потянулись назад, к Корее и Ки­таю, с невероятной новостью — мать-природа снова разруши­ла план завоевания Японии. Хан Хубилай потерпел сокруши­тельное поражение, самое страшное со времен правления Чин­гисхана. Оно показало всему миру, что войска великой импе­рии не были столь уж неукротимы.

Японцы восприняли удары тайфуна-убийцы как чудо. Не­смотря на принесенные им разрушения, он избавил Кюсю от завоевания и покарал захватчиков. Многие считали появление тайфуна результатом непрерывной одиннадцатичасовой молит­вы богине Солнца в храме Исэ. Божественный промысел ока­зался сильнее монголов — верный знак благоволения небес к Японии и защиты в отражении иностранных интервентов. Вера в божественный ветер камикадзе была необычайно сильна. Па­мять о нем прошла через века и отозвалась в названии летчиков-смертников времен Второй мировой войны.

Тимур и оставшиеся в живых матросы ничего не знали о потерях флота вторжения. Они предполагали, что корабли ушли в море для перегруппировки, чтобы вернуться с окончанием шторма и начать высадку основной части войск.

—  Мы должны присоединиться к остальным кораблям, — сказал Тимур. — Император ждет победы. Нам надлежит ис­полнить свой долг.

Задача была непростой. После трехдневной болтанки в кро­мешной тьме, без мачт и парусов, они представления не имели, куда их вынесли волны. Погода прояснилась, но судов в море никому увидеть не удавалось. Хуже того — как выяснил Тимур, никто из матросов не умел управлять кораблем, тем более в от­крытом море. Один из них был коком, а второй, очень пожи­лой, — корабельным плотником, и оба ничего не смыслили в навигации.

—  Земля Японии должна находиться к востоку от нас, — сказал плотник, и Тимур согласился с ним.

—  Поставьте новую мачту и паруса, — приказал он. — Мы отправимся на восток, ориентируясь по солнцу и звездам. Най­дем остальной флот и присоединимся к нему. Он наверняка находится недалеко от берега.

Плотник заявил, что корабль не выдержит морского пла­вания.

—  Корпус сильно поврежден, в днище течь. Нам нужно спасаться, плыть на северо-восток, в Корею, — умолял он.

Но Тимур и слушать его не желал. Матросы наскоро со­орудили временную мачту и паруса, подняли их. Снова по­чувствовав решимость, монгол-пехотинец, превратившийся в моряка, уверенно повел корабль к восточной части горизонта, стремясь побыстрее прийти на место, бросить якорь и вступить в сражение.