Сокровище Чингисхана

Джордино лишь улыбнулся, схватил ее за волосы и сунул ей ствол пистолета в самое ухо. Татьяна поморщилась от боли и прекратила сопротивление.

Пока все смотрели на Татьяну, Питт медленно поднял «кольт» и направил ствол в живот Боржину. Левой рукой он нажал кноп­ку «вкл.» на рации, надеясь, что Ганн сообразит, в какую пере­делку они попали.

Боржин без особого интереса посмотрел на сестру. Каза­лось, ее отчаянное положение не произвело на него никакого впечатления. Питта и Джордино он разглядывал уже присталь­нее, и когда узнал, лицо его налилось кровью, а глаза вспыхну­ли ненавистью.

—  Вы?! — воскликнул он, обретя хладнокровие. — Вы не погибли в пустыне? Снова явились сюда, в мои владения? За­чем вы так глупо рискуете? Чтобы спасти своих друзей? — Он кивнул в сторону Терезы и Уоффорда, благоразумно спрятав­шихся за Татьяну.

—  Мы явились, чтобы положить конец твоим планам. За­ставить тебя прекратить поиски нефти, ради которой ты идешь на убийства и разрушения, вызывая землетрясения, — ответил Питт. — Да, мы спасаем своих друзей. А еще мы явились сюда за Чингисом.

Упоминание Питта о землетрясениях не вызвало у Боржи­на никакой реакции, но стоило ему только произнести имя Чингисхана, как он побледнел и едва не затрясся. Глаза его пре­вратились в щелочки, лицо напряглось. Питту показалось, что еще немного, и изо рта его изрыгнется пламя.

—  Сначала вы встретитесь со смертью, — выкрикнул он, кивая на окружавших его стражников.

—  Возможно, но в компании с тобой и твоей сестрой. При­ятное будет путешествие.

Боржин не без любопытства взирал на наглеца, осмелив­шегося открыто угрожать ему, и по его спокойному лицу и твердому взгляду понял, что Питту не раз доводилось смот­реть в глаза смерти. Спокойная уверенность Питта не остав­ляла у Боржина сомнений в его решимости. Как и его кумир Чингис, он не выказывал страха перед смертельной схваткой. Однако Боржин подозревал наличие у Питта одной слабости, которую надеялся использовать в качестве своего главного преимущества, дабы раз и навсегда отделаться от этого чело­века.

—  Мои люди превратят вас в решето, — ответил он угро­зой. — Но я не желаю смерти своей сестре. Отпусти ее, и твои друзья свободны.

—  Нет! — протестующее воскликнула Тереза и, выступив вперед, закрыла собой Джордино и Татьяну.

—  Уйти мы должны все, — заявила она и прошептала в сто­рону, Джордино: — Мы вас не оставим.

—  В вашем положении условий не выставляют, — усмех­нулся Боржин. — Соглашайтесь, пока есть возможность. — Он сделал вид, что собирается немного пройтись, но Питт сразу разгадал его маневр — Боржин хотел всего лишь уйти из-под линии огня, спрятаться за спины стражников. Немного похо­див взад и вперед, Боржин так и поступил. Питт, не сводя с него глаз, продолжал целиться в его сторону. Наступала ре­шительная минута. «Сейчас он отдаст приказ стрелять», — подумал Питт и медленно положил палец на спусковой крю­чок «Кольта».

Внезапно послышавшийся гул заставил всех застыть. Ка­залось, где-то далеко кто-то с силой непрерывно колотит гро­мадной кувалдой по гигантскому стальному котелку, вызывая взрывное эхо. Однако источником странных залпов было не оружие в руках людей, стоявших возле центрального входа в здание резиденции. Звуки доносились с противоположной сто­роны поселения, оттуда, где находился лабораторный корпус. Спустя двадцать секунд, в продолжении которых никто не по­шевелился, раздался второй удар, как и первый, напоминав­ший отдаленный взрыв. Татьяна, первой придя в себя, узнала звук. Голосом, в котором явственно сквозил ужас, она закри­чала брату:

— Кто-то включил устройство фон Вахтера!

Словно в подтверждение ее слов эхо разнесло третий удар, теперь напоминавший приглушенный звон большого храмово­го гонга, заглушивший слова Татьяны и сотрясший лаборатор­ный корпус.

В создавшейся критической ситуации Ганн выказал редкое спокойствие. Задачу Питт ему поставил несложную — сфото­графировать доказательства и, что бы ни случилось, уходить с территории поселения, связаться с американскими властями и передать им фотоснимки для изобличения Боржина перед ли­цом мирового сообщества как человека непредсказуемого. Од­нако Ганн не мог просто уйти, оставив друзей вбеде. Он пони­мал также, что рваться им на помощь с монтажным ломиком в руках не только глупо, но и опасно — он сам может погибнуть. И тогда Ганн решил использовать джинна, выпущенного Боржином из кувшина, против него самого. «Пусть слуга уничто­жит своего хозяина», — прошептал он.

Ганн прикрыл дверь и бросился к пульту управления. Мыс­ленно поблагодарив оператора, оставившего систему включен­ной, он потратил считанные минуты на изучение основных принципов ее работы. Затем он вскочил в кресло, схватил трек­бол-мышку и начал перелистывать изображения в поисках од­ного из первых, увиденных им. Следуя его командам, устрой­ство с треногой меняло угол направления. Ганн отключил его, оставив мышку и перейдя на клавиатуру. Наконец он увидел нужное изображение со странным скачком линии осадочного слоя, явно показывавшей разрез в двух осадочных слоях. Вбли­зи разреза виднелось множество пятен и линий, фактически означавших трещины в основании скалы. Ганн не имел ни ма­лейшего представления, действительно ли он видит разлом и не испытывает ли тот какое-либо давление. Да это ему было и не важно — при помощи акустико-сейсмического отражателя он мог и сам создать давление. Ганн не представлял результа­тов своих действий, да и не задумывался о них, рассудив, что в создавшейся обстановке иного, лучшего варианта у него попро­сту нет.

Он направил курсор в самый центр осадочного разреза и кликнул мышкой. Поверх указанной точки вспыхнул красный прицел, и сразу же затикало устройство. Ганн перевел курсор в верхнюю часть экрана и быстро пролистал пункты меню. От торопливой, напряженной работы в душной от жары камере на лбу у него появились капельки пота. Вполне естественно, все команды были на немецком, поскольку программа создавалась фон Вахтером и его группой. Ганн судорожно напрягал мозги, вызывая в памяти забытые слова и фразы. Ему вспомнился от­чет Йегера, в котором тот говорил, что для получения изобра­жения фон Вахтер использовал концентрированные пучки волн высокой частоты, поэтому выбрал наивысшее ее значение. Сло­во WEITE, по его предположению, должно было означать амп­литуду, поэтому, для достижения максимальной мощности, он поставил ее на высшее значение. Затем он выставил интервал между повторными циклами — двадцать секунд. На экране по­явился красный прямоугольник с крупными белыми буквами AKTIVIEREN. Ганн мысленно скрестил пальцы и кликнул мышкой.

В первые секунды ничего не происходило. Потом зарабо­тала программа, на экране замелькали какие-то цифры и над­писи. Вначале Ганн подумал, что это ему только кажется от напряжения, но через пару секундой уже на самом деле и видел, и слышал, как в камере стали по очереди оживать и включаться в работу усилители и системные блоки. Камера наполнилась ти­хим шумом, температура в ней поднялась не меньше чем на де­сять градусов. Ганн вытер мокрый лоб. Тренога фон Вахтера снова затикала, на этот раз с нарастающей громкостью и час­тотой. Затем из ее нижней части вырвалась вспышка и послы­шался грохот. У Ганна было такое ощущение, словно в несколь­ких дюймах от него вспыхнула молния. Акустический удар со­тряс здание, едва не сбросив Ганна на пол. В ушах у него зазве­нело. Он вскочил с кресла и, пошатываясь, направился было к двери, затем остановился и испуганно обернулся.

«Это все изоляторы. Они не дают распространиться зву­ку, — прошептал он, оглядывая камеру. — Она же для того и создавалась, чтобы поглощать звуковые волны. Даже концент­рированный акустический удар и тот глушится звукопоглоща­ющими панелями на полу. А я как дурак бью по ним. Выходит, все мои попытки напрасны?» Логика подсказывала Ганну един­ственный неприятный, но правильный вывод — ничего у него не получилось.

Ганн спрыгнул с возвышения и, наступая на конусы-глушители, двинулся к основанию трехногого устройства фон Вахтера. По времени должен был прозвучать второй удар, и Ганн, приготовившись к нему, зажал уши. Мгновением поз­же из преобразователей вырвался второй оглушающий акус­тический удар, мощнее первого.