Сокровище Чингисхана

Тереза поглядела на Уоффорда, рассматривавшего данные о преобразовании с почти детской радостью. Глаза его горели, он восхищался четкостью линий и детальностью отображения, полученного с помощью технологии, изобретенной фон Вах­тером. Поглощенный работой, он анализировал профили с фантастической быстротой. Тереза завидовала его спокойствию. Хотела бы она изгнать из головы страх так же легко, как, ей каза­лось, это сделал Уоффорд.

Стрелки часов переползали через девятку, когда в кабинет вошла Татьяна, одетая в темные слаксы и легкий тонкий шер­стяной свитер им в тон. Ее длинные волосы были аккуратно причесаны, на шее висел великолепный золотой амулет. Одна­ко, как заметил Уоффорд, привлекательная внешность и эле­гантная одежда не могли скрыть ее истинную сущность — хо­лод и безразличие души.

— Вы закончили анализ? — без обиняков спросила она.

— Нет, — ответил Уоффорд. — Полученные дополнитель­ные профили несколько меняют наши первоначальные выво­ды. Для оптимизации перспектив бурения нам нужно сделать необходимые поправки.

— Сколько времени они займут?

Уоффорд глубоко зевнул для большего эффекта безразличия.

— Часа три-четыре, наверное. Примерно так.

Татьяна поглядела на часы.

— Тогда займетесь этим завтра с утра, а к обеду, полагаю, закончите и проинформируете моего брата о полученных ре­зультатах.

—  Нас отвезут в Улан-Батор после обеда? — спросила Те­реза.

—  Конечно, — ответила Татьяна с тонкой улыбкой, в кото­рой явственно сквозила неискренность.

Повернувшись к ним спиной, она отдала короткий приказ стоявшему в двери охраннику, и тот скрылся в коридоре. Тере­за и Уоффорд сделали вид, будто раскладывают отчеты по со­ответствующим папкам. Действия их были неторопливыми. Они тянули время как могли, понимая — их самый лучший, самый верный шанс бежать заключается в том, чтобы на неко­торое время остаться одним, невидимым страже.

Они оставались в комнате долго, но не настолько, чтобы вызвать подозрения, затем поднялись и направились к дверям. Уоффорд сунул под мышку несколько папок, собираясь взять их с собой, но охранник, ткнув в них пальцем, замотал голо­вой. Положив папки на стол, Уоффорд взялся за трость и, пре­увеличенно сильно прихрамывая, поплелся к выходу. За ним двигалась Тереза. Охранник шел последним, ни на шаг не от­ставая от них.

Пока они шагали вдоль длинного коридора, сердце Терезы бешено стучало. В здании было тихо, лампы светили вполси­лы, создавая впечатление, что дневная жизнь закончена и Тать­яна с Боржином удалились в свои комнаты в южном крыле. Пустоту нарушило появление коротконогого швейцара, вышедшего из боковой комнаты с бутылкой водки в руке. Он презри­тельно оглядел пленников и понесся к лестнице, которая вела вниз, в комнаты для прислуги.

Уоффорд для пущего эффекта постанывал, разыгрывая роль безобидного инвалида. В конце главного коридора он чуть за­держался, якобы потирая ногу, быстро скользнул взглядом по боковым переходам и, убедившись, что в них нет ни слуг, ни стражи, заковылял дальше. Пересекая холл, подождал, пока они приблизятся к дверям своих комнат в северной части здания, и приступил к исполнению основного, самого драматического действия.

Внешне все выглядело вполне естественно. Уоффорд про­сто неаккуратно поставил ногу, поскользнулся и, дабы не упасть, выставил трость чуть дальше обычного, задев ею ногу Терезы. Та споткнулась и полетела на пол. Движения были про­деланы в лучших традициях голливудских каскадеров, особен­но полет Терезы. От толчка Уоффорд зашатался и, чертыхнув­шись, опустился на здоровое колено. Он сочувственно посмот­рел на Терезу, распластавшуюся на полу. Девушка постаныва­ла и, судя по всему, едва могла шевелиться. По режиссерскому замыслу Уоффорда, в этот момент в игру должен был вступить охранник.

Как и предполагал Уоффорд, стражник, хотя и монгол, по­вел себя как джентльмен, а не как варвар, и нагнулся, чтобы помочь Терезе подняться. Уоффорд, не вставая, выжидал, и как только стражник обхватил ладонь Терезы двумя руками, бро­сился на него как кошка.

Оттолкнувшись здоровой ногой, он вскочил и, схватив трость, со всего размаху ударил ею стражника. Острый край ручки вонзился стражнику в горло. Голова его смешно дерну­лась назад. Сила удара была столь велика, что трость перело­милась и тяжелая ручка со стуком покатилась по мраморному полу. Уоффорд увидел, как глаза стражника закатились и он рухнул навзничь.

Тереза и Уоффорд на несколько секунд замерли в тишине дома, с напряжением ожидая криков и топота охранников в коридоре, однако вокруг все было спокойно; единственный звук, который Тереза слышала, был громкий стук сердца в груди.

— Ты в порядке? — прошептал Уоффорд, наклоняясь над Терезой и помогая ей встать на ноги.

— В порядке. Он мертв? — спросила она, указывая дрожа­щим пальцем на стражника.

— Нет, просто прилег отдохнуть. — Уоффорд вытянул из кармана шнур от портьеры, позаимствованный им в своей ком­нате, и торопливо связал стражнику руки и ноги.

Вдвоем с Терезой они поволокли бесчувственное тело по полированному полу, перевалили через высокий порог первой же из своих комнат и протащили подальше от двери. Стянув с подушки наволочку, Уоффорд заткнул ею стражнику рот, за­тем они вышли и закрыли дверь на засов.

—  Итак, ты готова к приступу пиромании? — спросил он Терезу.

Она беспокойно кивнула, и они вдвоем, ступая тихо и ос­торожно, двинулись в главный холл.

—  Тогда удачи. Я жду тебя здесь, — прошептал Уоффорд и спрятался за колонну.

Тереза сама настояла на том, что в рабочий кабинет возвра­щаться нужно ей одной.

«Так будет лучше», — убеждала она Уоффорда. Тот ее по­нял: двигаясь неуклюже, фактически на одной ноге, своей не­ловкостью он ставил под угрозу все задуманное.

Прижимаясь к стене, легко и бесшумно ступая по камен­ному полу, Тереза двигалась по главному коридору так быстро, насколько ей позволяла смелость. В холле у входа в рабочий кабинет было так же тихо и пустынно, безмолвие нарушало лишь слабое тиканье маятника старинных часов. Тереза метнулась к кабинету, скользнула в приоткрытую дверь, мыслен­но поблагодарив стражника за выключенный во время их ухо­да свет. Мрак комнаты делал ее незаметной из освещенного холла, и Тереза позволила себе сделать несколько глубоких вдо­хов, чтобы хоть немного умерить тревогу.

Двигаясь на ощупь в знакомой комнате, она приблизилась к книжному шкафу, стоявшему вдоль дальней стены. Вытащи­ла из него наугад несколько книг, опустилась на колени и при­нялась тихонько вырывать из них страницы и мять, рассыпая по полу. Нарвав несколько кучек, необходимых для разведения костра, она обложила их стопками раскрытых книг страница­ми вниз, а корешками — вверх. Удовлетворившисьсодеянным, Тереза поднялась и пошла вдоль стены, пока не уткнулась в небольшой столик в углу. На нем лежала коробка сигар и стоял хрустальный графин с коньяком. Тереза схватила графин и, вернувшись к разложенным на полу книгам, облила их конья­ком. Затем она снова двинулась к столу, открыла коробку с си­гарами и принялась шарить в ней, пока не нашла коробку спи­чек, которую днем раньше там увидел Уоффорд. Зажав в кулаке спички, Тереза на цыпочках пересекла комнату и, тихонько приоткрыв дверь, осторожно выглянула в холл. Ни в холле, ни в главном коридоре никого не было.

Мурашки поползли у нее по спине, когда она, склонившись над вырванными страницами, чиркнула спичкой и, подождав, пока она разгорится, сунула ее внутрь. Казалось, облитая конь­яком бумага загорается очень неохотно. Не последовало сата­нинской огненной вспышки, не повалил столбом дым. В глу­бине бумаги тихо забилось слабое голубоватое пламя. Набирая силу, разбежалось по рваной бумаге, а от нее пульсирующими горячими ручейками потекло по ковру, к стопкам книг.

— Гори! — громко приказала Тереза. — Сожги к чертям со­бачьим этот мерзкий дом.

Они были похожи на привидения, на великанов людоедов с черной прорезиненной, на толстой подкладке кожей, сколь­зивших меж деревьев бесшумно, словно духи, явившиеся из потустороннего мира. Три темные фигуры, двигавшиеся неук­люжей поступью, в полном молчании, пересекли дорогу, затем крадучись направились в сторону акведука. В нескольких яр­дах от них текла стремительная горная речка, и яростный шум и плеск ее отзывался легким эхом. Одна из фигур вытянула мощ­ную руку, сунула внутрь акведука, затем включила тонкий кар­манный фонарик. Осветился чистый горный поток, текущий медленно и ровно, совсем не так яростно, как только что ви­денная ими речка.