Теранезия

— Черт! — Он чуть было не забыл. Вернувшись в подсобку, он снял два спасательных жилета с крюков на стене. Он пристально, непонимающим взглядом, посмотрел на два оставшихся большего размера, затем повернулся и вышел.

Он не мог отнести Мадхузре обратно в кроватку — даже если она не начнет кричать, ему не хотелось бы снова оставлять ее одну. Так что он нес корпус на берег, а Мадхузре следовала за ним на своих двоих. Корпус был удивительно легким, но из-за того, что длины рук не хватало, чтобы взять лодку с обоих краев по центру тяжести, ему надо было бы или держать его ближе к носу, где края сходились — и тогда напрягаться, компенсируя дисбаланс — или нести корпус на вытянутых руках, поддерживая снизу за дно, что было неудобно и утомительно. В итоге он решил перемежать оба способа, но останавливаться для отдыха ему приходилось делать все чаще. В этом было одно преимущество: Мадхузре не отставала от него без проблем.

Отдохнув на берегу несколько минут, он отнес Мадхузре назад в кампунг и взялся за мотор. Пройдя треть пути к берегу, она уселась на дорожку, отказываясь идти дальше. Прабир опустился на колени и уговорил ее влезть к нему на закорки, держась руками за шею, а ногами обхватив туловище. Обычно, когда он так носил ее, то придерживал руками снизу, сильнее прижимая к себе и перераспределяя вес, но с мотором это было невозможно. Когда ее ноги устали, то оказалось, что она практически висит на руках и, хотя Прабир и наклонился вперед, чтобы перенести часть ее веса на спину, к тому моменту, когда они добрались до берега, она плакала от усталости.

На секунду у него появилось искушение оставить ее на берегу — ну что может случиться, если оставить ее спать под пальмой? — но затем он подхватил ее в объятья и поплелся назад в кампунг. Ему удалось оставить руки свободными, развесив сумки с едой и одеждой на плечи и шею.

Вниз на берег — назад в кампунг. Оставались еще две канистры топлива и две с водой — каждая весом в десять килограмм. Он ошибся: даже без Мадхузре, ему никогда не удалось бы перетащить все за один раз. Правой рукой он прижимал Мадхузре к себе, поддерживая снизу и таская канистры на берег одну за одной.

Когда он уронил последнюю канистру топлива на песок рядом с лодкой, было уже три часа. Прабир вытащил планшет из недр одной из сумок — тот был полностью заряжен, что означало восемь часов работы в обычном режиме, но батарея расходовалась в три раза быстрее при включенной подсветке. Хотя, даже если они окажутся в море в темноте, ему надо будет включать подсветку лишь время от времени, чтобы глянуть на карту.

Мадхузре возмущалась все больше: ее никогда раньше не таскали взад и вперед перед поездкой на лодке. Она сидела в тени, на краю пляжа и каждые пару минут звала Ма.

— Мы отправляемся к Ма, — машинально отвечал Прабир успокаивающим голосом.

Навигационная программа в планшете включала весьма неплохую карту всего мира, но Теранезии на ней не было — согласно программе они находились почти что в центре моря Банда. Острова Танимбар на карте присутствовали, но самые маленькие из них были лишь пятнышками размером в пару пикселей, а береговая линия больших отображалась очень приблизительно, будто извлеченная автоматически со спутниковых снимков или плохой бумажной карты. При наличии доступа к сети Прабир вместо них мог бы использовать официальные навигационные схемы района с указанием глубин и течений, но хоть он пользовался ими десятки раз, ему никогда не приходило в голову сохранить копию на планшете. Но было бессмысленным сожалеть об упущенной возможности. По крайней мере сигнал GPS не могли блокировать из Джакарты — если бы ему пришлось прокладывать путь по солнцу и звездам, он бы вообще не рискнул покинуть остров.

Прикрепив мотор к корпусу, и наполнив бак горючим, он оттащил лодку на мелководье. Ему внезапно вспомнился фрагмент фильма, который его родители смотрели еще в Калькутте; он проспал большую часть у мамы на руках, но проснулся к концу. Человек на пустынном пляже пытался столкнуть в воду деревянную лодку, сбегая от какой-то войны или революции. Но лодка была слишком большой и слишком тяжелой, и какие бы усилия он прилагал, оставалась неподвижной на берегу. Прабира бросило в дрожь от этого воспоминания, но в одном он был уверен — такого с ним не случится. Что бы не произошло, он не останется привязанным к берегу.

Он все загрузил в лодку. Та погрузилась ужасно глубоко, но наверняка общий вес родителей был больше веса запасов и вещей, но лодка неоднократно без проблем довозила их до парома. Он принес Мадхузре, которая не сопротивлялась и не жаловалась, что он надел на нее спасательный жилет, а только смотрела с подозрением.

Прабир погрузил ее в лодку, затем забрался туда сам и постоял, глядя вдоль берега. Он уезжал ненадолго — если он выдержит испытание, у родителей не будет причин отсылать его и все будет как прежде через несколько дней. Ему, наверное, простят отравленную куколку, ведь это лишь одна из тысяч, обитающих на острове. Ему могут простить все, если он докажет, что способен обеспечить безопасность Мадхузре.

Он завел мотор. Лодка приподнялась над водой и рванулась прочь от берега, словно земноводное, внезапно очнувшееся от спячки. Прабир крепко сжимал румпель, но это не придавало ему уверенности — раньше ему никогда не позволяли управлять лодкой. Нервничая, он переложил румпель на несколько градусов туда и назад. Лодка отреагировала плавно, поворачиваясь легче, чем он ожидал. Это обнадеживало, но добавляло неуверенности — если он случайно дернет румпель и резко развернет лодку, то может не удержаться на ногах.

Но он должен остаться стоять, чтобы видеть проход между рифами. Раньше Прабир различал проход только тогда, когда они уже шли по нему и его безопасное преодоление было fait accompli [8]. Разбивающиеся о рифы волны приближались с угрожающей скоростью. Он лихорадочно высматривал более темные участки на поверхности, правя туда, где буруны волн были менее пенными. Он вроде заметил походящее место, но не очень хорошо помнил, здесь ли они подходили к рифам, а прочие признаки были неубедительны.

Мадхузре растерянно смотрела на него, потирая глаза.

— Должен Па! — осуждающе воскликнула она.

Прабир не обратил на нее внимания, и она начала плакать. Слезы лились по ее лицу, но Прабир был непреклонен — даже слегка обидевшись, она могла изображать мировую скорбь.

— Заткнись, Мадди, — снисходительно предложил он. — Тебе никого не удастся одурачить.

Она удвоила усилия и добилась того, что начала икать. Теперь Прабиру стало ее жаль — икота была ужасна.

Они подошли к рифам. Место, которое он выбрал для прохода, выглядело более обнадеживающим, чем издалека, но теперь, когда имелась четко намеченная цель, управлять лодкой оказалось на поверку сложнее, чем он представлял. Лодка слишком отклонилась влево. Он попытался представить себе, как должно выглядеть ее движение сверху и развернуть ее под таким углом, который аккуратно изменит теперешний курс на нужный.

Он взглянул на планшет, лежащий на дне лодки. Он не думал, что планшету найдется применение, пока они не выберутся в открытое море — программа ничего не знала о рифах, да и при таком увеличении весь пройденный ими путь будет выглядеть как пятнышко. Но это из-за слишком грубой карты, а не из-за навигационной системы. Коммерческая версия GPS, которая заменила собой военную, позволяла определить местоположение приемника с точностью до сантиметра.

— Планшет: увеличение. Больше… больше… стоп! — прокричал Прабир.

Пятнышко превратилось в изломанную линию на пустом фоне, с экрана исчезли все ориентиры, но и сам по себе увеличенный путь, пройденный лодкой, показал их местоположение. Он глянул в сторону берега, затем сравнил пройденный путь с расстоянием до рифов. Теперь картинка у его ног приобрела практический смысл: он мог мысленно наложить на нее расположение прохода.

Он осторожно налег на румпель и стал наблюдать за результатом: в реальности и на карте. Кривая была все еще слишком пологой. Он еще надавил на румпель, глядя, как увеличивается дуга и мысленно достраивая ее продолжение.

8

Свершившийся факт, фр.