Тайна ночи

Но все это не для меня, трезво рассудила девушка, не позволяя обаянию Грегори овладеть собой. Отрицательный опыт Джуди должен служить предостерегающим примером для меня, внушала она себе.

— Ну что, вы готовы идти? — словно издалека услышала она вопрос и вернулась в реальность, заметив, что, пока витала в облаках, Грегори расплатился с официантом.

— Но ведь я должна была платить,— запротестовала Патриция, но Адамc уже крепко взял ее под локоть и повел в направлении автомобильной стоянки.

Пока они ужинали, над городом прошел дождь, и в воздухе царил ни с чем не сравнимый благоуханный аромат влажной весенней листвы. Чувствовать упоительный запах ночи и сильную руку великолепного мужчины было самым насыщенным впечатлением за все последние недели. Патриция с удовольствием отдалась этому чувству и позволила себе хотя бы несколько мгновений побыть безмятежной.

— Угостите меня кофе, и вы компенсируете львиную долю нашего сегодняшнего пиршества,— предложил Грегори, распахивая перед ней дверцу автомобиля.

— Едва ли,— улыбаясь, возразила девушка. — Я знаю, какие цены в «Ампире». Чашечка домашнего кофе не покроет цену даже одной маленькой булочки.

— Не будем больше об этом, а то я ведь и обидеться могу.

Грегори сел за руль, машина тронулась с места и покатила по влажному асфальту. Патриция прикрыла глаза и погрузилась в сладкую дрему. Перед ее глазами мелькали сумбурные образы, какие-то странные пейзажи, лица, и вдруг из темноты, искаженное истерической гримасой, вынырнуло лицо Джуди. Девушка мгновенно пришла в себя и заметила, что они уже подъезжают к дому.

Это знак, озабоченно подумала она. Нужно быть осторожней, а то я совсем размякла. Сейчас мы поднимемся ко мне, и нужно исключить малейшую двусмысленность.

Машина плавно остановилась. Патриция сжала в кулаке ключи от дома и выпрямилась. В салоне машины было темно и она с трудом угадывала выражение лица сидящего рядом с ней мужчины.

— Грегори, прежде чем мы продолжим,— срывающимся голосом сказала она,— я хочу в очередной раз спросить вас, согласны ли вы сопровождать меня на день рождения отца или мы попусту теряли время?

— Я отвечу на ваш вопрос за чашечкой кофе,— последовал ответ, и в ту же секунду Грегори вынул ключ зажигания, а потом, словно иллюзионист, без усилий взял из рук Патриции ее собственные ключи от квартиры. Через мгновение он вышел из машины, и девушке не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

6

— Вот ваш кофе.

Она поставила стилизованную под старину керамическую кружку на журнальный столик. Ее тон был более чем холоден, она уже не пыталась скрыть своего неудовольствия. Присутствие Грегори Адамса в столь поздний час в квартире начинало тяготить ее. Девушка мысленно ругала себя за то, что пошла на поводу у своей нерешительности и позволила Грегори думать, что его присутствие в ее доме вполне естественно.

Она не стала садиться, а прислонилась плечом к дверному косяку, всем своим видом демонстрируя апатию и усталость. Патриция надеялась, что Грегори заметит ее состояние и как истинный джентльмен поспешит откланяться. Но надежда не оправдалась.

Грегори взял кружку обеими руками, осторожно отхлебнул и от удовольствия прикрыл глаза.

— А кофе-то просто великолепный, — с явным наслаждением произнес он.

— А вы думали, будет по-другому? — ехидно спросила Патриция.

— Нет, но сварить хороший кофе — настоящее искусство. Тут нужен талант, интуиция, ведь это своего рода таинство,— объяснил Адамc, словно не замечая неприветливого тона хозяйки.— А почему вы не присоединились ко мне?

— Я не пью кофе на ночь,— нервно ответила Патриция.— И вообще у меня нет никакого желания рассиживаться тут с вами и тратить драгоценное время впустую.

Она спохватилась, но поздно. Произнесенная ею фраза была взрывоопасна, и интерпретировать ее можно было по-разному. Грегори, естественно, понял ее так, как ему было выгодно.

— А чем бы моя прекрасная леди предпочла заняться? — спросил он в шутливой форме, но глаза его при этом были серьезны и сосредоточенны как никогда.

Больше всего мне хочется, мысленно выговаривала ему Патриция, выпроводить вас, принять душ и лечь в постель. Но произнести это было все равно что помахать красной тряпкой перед глазами разъяренного быка.

— Я имею в виду,— продолжал Грегори, — что вы довольно подробно рассказывали мне, чего не хотите. Может быть, теперь хотя бы намекнете о своих желаниях.

— Если честно, — собрав все свое мужество, начала Патриция,— я хочу, чтобы вы закончили пить кофе и ушли. Я хочу спать.

— Значит, вся эта затея с вечеринкой уже не волнует вас и вы не хотите оговорить все детали?

Господи, дай мне терпения, мысленно взмолилась девушка.

— Я хочу,— медленно, каким-то механическим голосом произнесла она,— чтобы вы сначала точно решили для себя, согласны ли сопровождать меня, и, если да, обсудить организационные моменты.

— Вот как раз эти моменты я еще не совсем уяснил.

Грегори Адамc рывком поднялся из глубокого кресла и подошел к Патриции почти вплотную. Ей потребовалось призвать на помощь все свое мужество, чтобы в панике не отшатнуться и не выдать своего замешательства. Близость его тела, аромат дорогого лосьона, исходящий от него, обострили все ее чувства, заставили сердце лихорадочно биться, разгоняя горячую кровь. Прядь черных волос упала Грегори на глаза. Девушка видела только его полуоткрытые губы.

Наверное, он выглядит так же сексуально, когда склоняется над покоренной женщиной в порыве страсти, подумала Патриция. Эти требовательные, ищущие, сводящие с ума губы...

— Но организационная часть дела как раз легко решаема, — откуда-то издалека услышала Патриция свой приглушенный голос.— Что именно вас интересует?

— Всего лишь кое-какие детали,— еле слышно произнес Грегори и потянулся с явным желанием взять руки девушки в свои.

Она метнулась в сторону.

— Дорогая, ну что вы шарахаетесь от меня, точно от прокаженного? — спросил он с усмешкой. — Я повторяю, что не сделаю ничего, что было бы вам неприятно. В данный момент я всего лишь хотел усадить вас на диван. — Он снова надвигался на нее.— Потому что у вас безнадежно усталый вид.

Отступать было некуда. Патриция обнаружила, что стоит между камином и напольной китайской вазой эпохи династии Цинь. Любое резкое движение могло стать причиной падения этой древней красавицы, что явилось бы не только существенной потерей для квартиры, но и невосполнимой потерей для искусствоведения Китая. И она предпочла пожертвовать собой.

Не говоря ни слова, мужчина очень нежно, но крепко взял ее руку в свою, подвел к дивану и усадил рядом с собой.

Патриция совсем растерялась. Они сидели так близко друг от друга, что их бедра соприкасались. В выжидательной тишине тела говорили на своем собственном языке посредством импульсов, биотоков, неподвластных человеческому разуму сигналов; преодолеть это было невозможно, так же как изменить или поколебать законы природы. Молчаливая прелюдия, увертюра перед началом грандиозной симфонии человеческих чувств, где мужское и женское начала исполняют неповторимые, дивные партии. Из последних сил Патриция сопротивлялась нахлынувшим на нее стихиям. Перебить и заглушить их могло только слово.

— В доме моих родителей, под Оксфордом, есть комнаты, принадлежащие только мне,— глядя в пол, произнесла она.— Если вас интересуют детали, это и есть место нашего назначения. Я планировала, что мы расположимся там, потом... потом вместе будем танцевать на вечеринке...

— А спать мы будем вместе?— хрипло спросил Грегори и окинул девушку долгим, тяжелым взглядом.

— Конечно нет. Как вам это в голову взбрело?— попробовала возмутиться Патриция.

— Не знаю уж как, но взбрело,— снова в шутливой манере заговорил Грегори. — Мы, по-моему, собирались изображать безумно влюбленных в расчете на то, что ваши родители подумают, что свадьба не за горами...