Страница 8 из 33
Нет, она ни за что не вернется в эту пустоту! Даже думать нечего! Особенно сейчас, чувствуя его объятия, руки, ласкающие ее тело, губы, проделавшие огненную дорожку от ее губ через нежную щеку и шею к жилке, бешено пульсировавшей у выреза белой майки.
— Знаешь, я лгал… — пробормотал Скарабелли, не отрываясь от ее горячей кожи.
— Что?
Сначала Джесс, млевшая от наслаждения, поняла только одно: он что-то сказал. Но потом в этот сладкий бред ворвалось слово «лгал».
— Ты о чем? — Ее сердце сжал страх. — Лоренцо…
Когда Джесс услышала смех, у нее слегка отлегло от сердца.
— Я лгал, когда говорил, что мне не нравится, как ты одета.
— Кажется, ты сказал, что на мне «жалкие лохмотья», — с трудом пролепетала Джесс. Тем временем загорелые руки с длинными пальцами гладили ее убогий наряд, заставляя девушку извиваться от наслаждения.
— Скорее «чертовски вызывающие лохмотья»! — проворчал Лоренцо. — Знаешь, что со мной было, когда я увидел, как эти джинсы облегают твою аккуратную попку, а под майкой покачивается грудь?
— В четырнадцать лет я не носила лифчика.
На середине фразы ее голос заметно дрогнул; в этот момент умелые пальцы нашли небольшой просвет между мятой майкой и поясом джинсов в обтяжку. Вздрогнув от удара небольшого электрического тока, пронзившего ее, Джесс закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть от наслаждения.
— Стоило тебе пошевелиться, как этот крошечный кусочек кожи становился заметным… мучая меня, терзая и требуя, чтобы я к нему прикоснулся.
Лоренцо вновь мстительно потрогал его, заставив Джесс вздрогнуть и ощутить силу мужского желания сквозь тонкую ткань безукоризненно сшитых брюк. Кровь заструилась по венам, сердце застучало, голова закружилась…
— Джесс…
— Нет. Тс-с!
Она нежно заставила Лоренцо замолчать, положив пальцы на его губы.
— Не надо слов… по крайней мере, сейчас.
В прошлом они сказали друг другу слишком много обидных, горьких слов, разрушивших любовь, которую они когда-то оба питали.
— Молчи. Пусть говорят наши губы…
Она целовала его лоб, переносицу и горящие глаза, закрывшиеся от этой нежной ласки.
— Руки…
Ее пальцы скользнули по шелковистым черным волосам к напрягшимся мышцам шеи и проникли под тонкий кашемир пальто. С небольшой помощью Лоренцо ей удалось снять его, и пальто упало на пол.
— И тела.
Джесс прижалась к нему бедрами и торжествующе улыбнулась, услышав стон, которого Лоренцо не смог сдержать.
— Губы, руки и тела… Согласен.
Испустив тихий, хриплый смешок, Скарабелли повторил ее движения, — снял с Джесс кожаную куртку и презрительно отбросил в сторону, не удосужившись посмотреть, куда она упала.
Его губы были повсюду — на лице, горле, шее и чувствительных плечах, освободившихся, когда он нетерпеливо отодвинул вырез майки. А потом его ладони проникли под белый хлопок, проделали огненную дорожку от стройной талии к тонким ребрам и стали неотвратимо подниматься выше, к ноющим кончикам грудей.
Хотя Джесс за два года одиночества часто мечтала об этом, прикосновение жарких ладоней к чувствительной плоти оказалось таким жгучим, что она снова выгнулась. Чувственная судорога скользнула по ее хрупкому телу, как молния по затянутому тучами небу. И сейчас же где-то глубоко внутри начал пульсировать лютый голод, первобытный основной инстинкт, который можно было удовлетворить только одним способом.
— Это надо снять…
Лоренцо рванул белую майку с такой силой, что раздался треск. Но судьба какой-то жалкой тряпки ничуть не волновала Джесс. Она перестала думать о чем бы то ни было, когда сильные смуглые пальцы Лоренцо начали ласкать ее кожу, еще не успевшую остыть.
— И это тоже…
Скарабелли расстегнул пояс ее джинсов, дернул застежку, и его горячий рот жадно набросился на тело Джесс. Он целовал, лизал и даже легонько покусывал. Джесс не было больно; наоборот, эти укусы только еще сильнее разжигали горевший внутри голод.
Она желала Лоренцо не меньше, чем он ее. Если сейчас он не овладеет ею, она умрет, не успев подумать ни о будущем, ни об их злосчастном прошлом. Все равно без Лоренцо будущего нет. Есть только настоящее, эта комната, этот человек и дикая гроза, которую он разжег в ней…
— Спальня… — прозвучал в ее ушах хриплый голос Лоренцо.
С трудом подняв веки, Джесс увидела его точеные черты, опасный блеск в глазах и красные пятна на высоких скулах, говорившие о том, что он с трудом владеет собой.
Джесс едва успела махнуть рукой в нужную сторону, как Лоренцо подхватил ее на руки, понес к дверям, пинком распахнул их, сделал три быстрых шага по ковру цвета спелого овса и без особых церемоний положил на покрывало из сливочно-белого хлопка. Не успела она перевести дух, как Скарабелли оказался рядом.
— Раздень меня, Джесс, — велел он. — Я хочу быть таким же обнаженным, как и ты. Хочу ощущать прикосновение твоей кожи.
Она хотела того же. Это желание сделало ее пальцы неловкими. Джесс долго возилась с пуговицами рубашки, едва не рыдая от своего неумения справиться с таким простым делом.
— Не надо… — Длинные пальцы положили конец ее яростным усилиям. — Я сам.
Через несколько секунд рубашка и куртка слетели с его сильного тела, брюки так же быстро последовали за ними, и когда Лоренцо снова лег рядом, гордая красота нагого мужского тела окончательно свела ее с ума.
— Наконец-то, — сказал он, очутившись на покрывале из тонкого хлопка. — Теперь нам ничто не помешает.
Прижав Джесс спиной к подушкам, он набросился на нее так, что девушка гортанно застонала от наслаждения. На ее теле не осталось ни кусочка, которого бы он не поцеловал и который избежал бы осторожной ласки его умелых рук. Губы Лоренцо опалили ее груди, проделали дорожку от одного напрягшегося соска к другому и сосали до тех пор, пока соски не начало покалывать, а между бедрами не загорелось нестерпимое пламя.
Охваченная наслаждением, коротко постанывавшая Джесс не могла сдержать руки. Ей тоже хотелось прикасаться к нему и трогать все подряд; пальцы сжимали, ласкали и гладили все части сильного тела, до которых она могла дотянуться.
Эти пальцы то вплетались в черный шелк его волос, то гладили напрягшиеся мышцы его спины и плеч. А потом, когда возбуждение окончательно лишило ее стыда, они скользнули между их телами и начали изучать мягкие темные волосы у основания его горячей и твердой восставшей плоти.
— Боже, Джесс! — хрипло пробормотал Лоренцо. — Ты как лесной пожар… такая же жаркая и жадная! Раньше ты такой не была…
Не была… Раньше ее одолевали глупые, наивные мысли о своей девственности и боязнь проявить подлинное чувство, которое она испытывала к этому мужчине. Она хотела всего сразу. Роскошной свадьбы, церкви, полной цветов — и девственницы у алтаря!
Хотела всего — и разом потеряла все. Но не теперь. Теперь ей неожиданно предоставили вторую попытку, и она собиралась ею воспользоваться. Схватить обеими руками и никогда не выпускать.
— Джесс, мне нужно знать… ты защищена?
— Защищена?
Джесс закусила губу, пытаясь сообразить, что ему ответить. Но вскоре она поняла, что слов Лоренцо не требуется. Он быстро отстранился, и жаркая страсть тут же пошла на убыль.
— Я не… — начал он, но Джесс не дала ему закончить.
— Думаешь, меня это волнует? — громко воскликнула она. — Лоренцо, все будет в порядке. Сейчас у меня неопасные дни. Так что и думать не смей!
— Джесс, я не уверен…
— Зато я уверена!
Она никогда не была более уверенной в себе. И никогда в жизни ничего так не желала. Лоренцо говорил, что от желания у него все болело внутри, но это было слишком мягко сказано. То, что она испытывала, было настоящей пыткой огнем. Каждый сантиметр ее тела жаждал его как привычного, но слишком долго отвергавшегося наркотика. Джесс знала, что умрет, если сейчас он оставит ее. Поэтому она вцепилась в длинное мускулистое тело Скарабелли и широко раздвинула стройные ноги. Это приглашение было куда более дерзким, чем любые слова.