Спустя годы

Проработав в отделении всего месяц, Лина поняла, что зачастую работа врача смыкается с обязанностями социального работника. Откровенно говоря, на решение социальных проблем у нее не хватало времени. Да и что она могла изменить? Условия жизни пациентов иной раз приводили Лину в отчаяние, однако в ее силах было лишь облегчить их боль, но не жизнь.

Хотя смена заканчивалась в шесть, Лина освободилась к семи часам: ее задержали в кардиологии. Только сняв халат и вымыв руки, почувствовала усталость. Приму ванну, почитаю книжку и пораньше лягу спать! — мечтала она. Хорошо, что я условилась с Марком встретиться не сегодня, а завтра.

По лабиринту коридоров и лестниц Лина устало шла в свою квартирку при больнице. В лучах вечернего заката мраморные резные колонны старого здания отбрасывали причудливые тени на истертые каменные плиты. За спиной послышались шаги, показавшиеся ей знакомыми.

Лина напряглась, но оборачиваться не стала. Подумаешь, шаги… Это больница, тут день и ночь ходят. Пол каменный, все звуки отдаются эхом. Просто показалось… Да и разве узнаешь его шаги: ведь прошло девять лет!

А шаги все приближались… Лина обернулась — просто так: любая женщина на ее месте сделала бы то же самое.

Это был он.

— Привет, Лина! — сказал Энтони насмешливо-нежно, будто лаская ее голосом.

Сердце ее затрепетало — лишь только Лина услышала, как он назвал ее по имени. В его устах оно прозвучало как песня — впрочем, Энтони всегда это удавалось.

Лина посмотрела в его лучистые серые глаза — и девяти лет как не бывало. Просыпались будто песок сквозь пальцы…

2

Девять лет назад Лина заканчивала первый учебный год в продвинутой группе специализированной школы естественных наук. Программа была довольно сложной, и многие, не выдержав жестких требований, бросали учебу, Лине же приходилось отстаивать свое право учиться.

Во многих семьях все наоборот — родители заставляют неразумных чад грызть гранит науки, но Лине «не повезло». Ее родители никак не могли взять в толк, почему дочка не хочет «приносить в дом деньги», а надумала учиться дальше. Закончила шестой класс — и хватит!

В среде, в которой Лина выросла, ученость не в почете. Мать уговаривала ее пойти работать в магазин или на фабрику: семья с трудом сводила концы с концами, а тут еще отец зачастил в пивную да пристрастился играть на скачках. Но Лина упрямо стояла на своем: повторять судьбу матери она не собиралась. Выйти замуж, жить в постоянной нужде, пряча жалкие гроши от пьяницы мужа, — нет, такая жизнь не для нее!

Впрочем, на судьбу Лина не жаловалась: в двух отношениях ей повезло: природа наградила ее живым умом, а в школе она попала в группу замечательного преподавателя. Мистер Джоунс, учитель химии, не только привил ей любовь к науке, но и выхлопотал для талантливой ученицы бесплатное обучение и стипендию.

Мистеру Джоунсу не удалось полностью реализовать свой талант ученого, и он посвятил свою жизнь ученикам. Именно он убедил родителей Лины разрешить дочери продолжить учебу, объяснил про грант для особо одаренных, но по просьбе Лины умолчал о том, что она собирается учиться на врача.

— Еще не время, — твердо заявила Лина.

— Но почему? — недоумевал мистер Джоунс.

Взглянув на учителя серьезными не по годам глазами, она ответила с грустной усмешкой:

— Не все сразу. Сказать им, что я хочу стать врачом, все равно что сказать, будто я собралась лететь на Венеру.

А она и впрямь могла полететь — стоит лишь раскинуть руки — во всяком случае, так ей казалось, когда августовским днем она шла по гравиевой подъездной аллее к огромному загородному особняку, где располагалась летняя школа, специализировавшаяся на естественнонаучных дисциплинах. Это мистер Джоунс настоял, чтобы Лина занималась там во время каникул, и добился от школьного совета денег на оплату всех расходов.

— Элдридж-хаус расположен в весьма живописном месте, — рассказывал он с улыбкой. — Поживешь на природе, подышишь свежим воздухом, а то что-то ты бледненькая…

Элдридж-хаус произвел на Лину неизгладимое впечатление: ухоженные лужайки сочного изумрудного цвета, аккуратно подстриженные тисы, тенистые аллеи старинного парка, фонтаны и скульптуры… Ничего прекраснее она в жизни не видела.

Лина остановилась у парадного входа, собираясь с духом, чтобы подняться и постучать, но внезапно массивная дубовая дверь распахнулась, и по ступенькам сбежал высокий молодой человек — на вид немногим старше двадцати. Увидев ее, остановился и широко улыбнулся. У него были густые черные волосы и длиннющие ноги.

— Привет! — бросил он, окинув Лину с головы до ног изучающим взглядом, и в его серых глазах, опушенных черными ресницами, промелькнуло одобрение.

Тем летом Лина не раз замечала на себе одобрительные взгляды мужчин и даже успела к ним привыкнуть. Она отрастила волосы, и они медно-рыжей гривой ниспадали до середины спины; линялые джинсы и выцветшая майка — излюбленная одежда студентов — подчеркивали стройный изгиб бедер и расцветающую грудь. Когда мужчины разглядывали Лину в упор, она быстро ставила их на место, но на этот раз почему-то не имела ничего против. Лина с интересом рассмотрела молодого человека и пришла к выводу, что такого красавчика еще ни разу не встречала.

— Привет! — робко ответила она. — А вы кто?

— Да как вам сказать… — Он усмехнулся. — В данный момент я един в двух лицах.

— Как это? — недоуменно спросила Лина.

— Я студент-медик, и сейчас у меня практика. А еще я… — Тут он заметил видавший виды чемодан в руках Лины, и его взгляд потеплел. — Заходите! Наверное, устали с дороги. Давайте я понесу ваши вещи. — И, не дожидаясь согласия, взял у нее чемодан. — Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вы приехали первой. Мы ждем всех только к вечеру.

— А я… я успела на утренний поезд, — пролепетала Лина, поднимаясь за ним по лестнице.

На самом же деле она приехала рано, потому что выбирала билет подешевле и планировала убить время до вечера, гуляя по городку. Но, как выяснилось, осматривать здесь было абсолютно нечего, поэтому она сразу отправилась в Элдридж-хаус.

— Если я раньше времени, то могу уйти, а к вечеру вернусь, — робко предложила она.

— А чем займетесь? В нашем городке нет достопримечательностей.

— Я заметила, — сдержанно отозвалась Лина.

Молодой человек повернулся и снова одарил ее чарующей улыбкой. Интересно, а он знает, какая у него красивая улыбка? Ну конечно же знает!

Лина вошла в просторный холл вслед за провожатым, который нес ее чемодан. Никто и никогда еще не носил за нее ее вещи: в мире, где она жила, женщины сами таскали тяжести — словно ломовые лошади. Лине понравилось такое проявление мужественности и галантности, и она почувствовала себя хрупкой и защищенной, а еще подсознательно поняла, что ее оценили по достоинству.

Лина огляделась и даже чуть оробела при виде столь изысканного и в то же время простого убранства. Не было дешевого блеска и золотой мишуры, здесь царил дух величия и старины, бережно передаваемый из века в век.

— Какая красота! — выдохнула Лина.

— Правда? — Молодой человек бросил на нее испытующий взгляд. — Рад, что вам здесь нравится.

Лине не пришло в голову спросить почему. Она просто решила, что ему, как и ей, нравится все красивое.

Он проводил ее на второй этаж в комнату, интерьер которой был выдержан в желто-зеленой гамме. Лине показалось, будто она очутилась посреди клумбы нарциссов.

— Комната маловата, — извинился молодой человек, — но в больших мы разместим мальчиков, в каждой по два-три человека.

Маловата?! — обомлела Лина. Да это просто королевские хоромы! Всю свою сознательную жизнь она ютилась в каморке вместе с сестрой, которая считала, что прибрать в комнате означает запихнуть все подряд в забитый до отказа старый шкафчик.

— Здесь очень мило, — сказала она, подошла к окну и, заметив блеснувшую вдали водную гладь, ахнула: — Что это?! Озеро?!