Спустя годы

Пострадавший был в глубоком шоке. Лина прилепила к его груди датчики кардиографа и увидела, что самописцы выводят почти ровную линию.

— Мы его теряем! — воскликнул Энтони. — Остановка сердца…

Он стал делать массаж сердца, а Лина искусственное дыхание, но оба в глубине души знали — все их усилия напрасны. Юноша терял кровь быстрее, чем ее закачивали, да и рана оказалась намного серьезнее, чем Лине вначале показалось. Минут через пять Энтони отошел от стола и, покачав головой, мрачно констатировал:

— Все кончено. Мы его потеряли. — И, скатав перчатки, с отчаянием швырнул их в корзину.

— Его родственники здесь? — спросила Лина у сестры.

Та не успела ответить — в этот момент в палату вошел заведующий отделением Томас Кук в сопровождении бригады экстренной помощи. Бросив беглый взгляд на каталку, все молча повернулись и один за другим вышли.

— Лина, я сам поговорю с его родными, — предложил Томас, когда она вышла из палаты. — Вам с Энтони еще предстоит объясняться с полицией. С тобой все в порядке?

Растроганная заботой шефа, Лина молча кивнула, подумав, что привыкнуть к смерти — сколько бы раз ее ни видела — невозможно. Особенно когда умирает почти ребенок… Заметив, что на нее смотрит Энтони, и прочтя в его серых глазах понимание, она почувствовала, как к горлу подступает ком.

— Лина, а где же Билл Смит, хотел бы я знать? — спросил Томас Кук, взглянув на часы.

— У него только что родился еще один ребенок, сэр, — не моргнув глазом ответила Лина.

— Вы хотите сказать, у его жены только что родился ребенок, — сухо поправил ее шеф. — Что, кстати говоря, ничуть не извиняет опоздание на дежурство. А вот и вы, Смит. — Он с неодобрением воззрился на запыхавшегося подчиненного. — Потрудитесь приходить на смену вовремя! А то доктор Нэвилл постоянно за вас отдувается. — Повернувшись к Лине и Энтони, Томас пригласил: — Пройдите ко мне в кабинет. У полиции есть к вам кое-какие вопросы.

Кивнув, Лина подошла к рукомойнику, Энтони за ней следом. Лине вдруг пришло в голову, что сейчас, моя руки в одной раковине, они стали ближе, а Энтони, словно читая ее мысли, молча плеснул ей в ладони антисептический раствор. Нахмурившись, заглянул в глаза и спросил:

— С тобой на самом деле все в порядке?

Она кивнула.

— Ужасная смерть, верно?

— Да. — Он помолчал. — К такому невозможно привыкнуть.

— Ты тоже не привык? До сих пор? — удивилась она.

Покачав головой, Энтони печально улыбнулся.

— Представь себе, до сих пор не привык. Думаешь, у мужчин по-другому душа устроена? Нет, Лина! Нам тоже больно, и привыкнуть к этому нельзя. А если вдруг в один прекрасный день просыпаешься и ничего не чувствуешь, значит, выбрал не ту профессию.

— Ведь мы больше ничем не могли ему помочь? — Это прозвучало не то как вопрос, не то как констатация.

Даже зная ответ, всегда хочется услышать подтверждение — чтобы избавиться от мучительного чувства вины, которое неизбежно возникает, когда чья-то жизнь, особенно молодая жизнь, ускользает из твоих рук.

— Не могли, — сказал Энтони. — И часто сюда привозят больных с огнестрельными ранениями?

— На моей памяти в первый раз. А ножевых ранений очень много. И сломанных в драке носов, челюстей и прочих частей тела хоть отбавляй… Между прочим, именно из-за загруженности я решила жить в квартире при больнице. Все лучше, чем возвращаться домой среди ночи.

— Верно, лучше, — задумчиво согласился Энтони. — Ну что, пойдем давать показания?

К счастью, полицейские не отняли у них много времени, и, после того как формальности были соблюдены, Энтони предложил:

— Я тебя провожу. Разумеется, если ты не против, — добавил он насмешливо.

Лина с досадой покачала головой. Когда он обращался с ней по-дружески, как с коллегой, все было прекрасно. Теперь же он снова видит в ней только женщину. Тем не менее, несмотря на усталость, ее разбирало любопытство.

— Не хочу отнимать у тебя время, — уклончиво ответила она.

— А ты и не отнимешь! — запальчиво возразил Энтони. — Нам по пути.

— Как?! Ты тоже живешь при больнице? — поразилась Лина.

— А почему бы нет? — Он усмехнулся. — Ты же живешь здесь.

— Но ведь ты… — Она запнулась.

— Что я, Лина? — тихо спросил он. — Где, по твоему разумению, я должен жить? В королевском дворце? Или в президентском люксе? Господи, ну что за наказание! Помнишь, ведь мы с тобой как-то говорили об этом?

Как не помнить! «Титул может отпугнуть. Иной раз титул и все, с ним связанное, мешает тому, что на самом деле имеет значение».

Они дошли до дверей ее квартиры.

— Извини. — Лина печально улыбнулась.

Энтони промычал что-то невнятное, продолжая смотреть ей в лицо, будто и не слышал вовсе, что она сказала. Блеск его глаз притягивал взгляд, и Лина словно приросла к полу, но внезапно до ее слуха долетел бой часов. Плакал мой сон! — подумала она и вдруг осознала, что Энтони смотрит на нее с насмешливым любопытством.

— У тебя очень усталый вид, — заметил он.

— У тебя тоже, — сказала она и убрала за ухо выбившуюся прядь.

— И ты напряжена, — добавил Энтони. — Это из-за меня, Лина?

Она покачала головой.

— Нет. Просто сегодня особенно тяжелый день. Столько больных, а под конец дежурства еще и… — Она мотнула головой в сторону, откуда они только что пришли. — Так и стоит перед глазами… жутко!

— Согласен. — Он нервно провел рукой по волосам. — Работа у нас адская. Каждый день видишь такое… Пропускаешь через себя и не знаешь потом, как от всего этого освободиться. Ведь мы не роботы… Почему-то считается, что мы сами должны решать эту проблему.

— Думаешь, врачам, особенно тем, кто постоянно работает с тяжелыми случаями, не помешала бы специальная служба психологической помощи?

— А ты с этим не согласна?

— Я-то согласна, да где взять средства? Их и так не хватает. Какая там служба помощи… Размечтался!

Неожиданно для себя Лина улыбнулась, и Энтони улыбнулся тоже, а глаза у него потеплели.

Господи! Как же это получается? — удивилась Лина. Всего лишь одна улыбка — и я оттаяла и усталость прошла… Она заметила, что Энтони притих, словно прислушиваясь к себе. Неужели он почувствовал то же самое?!

— Хочу заняться с тобой любовью! — выпалил он.

Лина опустила глаза — чтобы спрятать охватившее ее разочарование. Вот в чем дело…

— Полагаю, я должна быть польщена, услышав из твоих уст столь откровенное предложение? Увы, Энтони, это не так. А моему другу это и вовсе не понравится.

Он замер и, прищурившись, переспросил, словно не расслышал:

— Твоему другу?!.

Лину взбесил его недоуменный тон. А он как думал? Разве у нее не может быть близких отношений с мужчиной? Видно, Энтони решил, что она все девять лет вздыхала по нему!

— Извини, но что в этом странного? — холодно осведомилась она.

— Кто он?! — свирепо прорычал Энтони. — Я спрашиваю, кто он?!

Лина не считала нужным делать из этого тайну. Может, узнав, что Марк тоже работает в больнице, Энтони оставит ее в покое?

— Марк Стэнтон. Он работает…

— В нашей больнице. Администратором, — мрачно закончил за нее Энтони.

— Ты его знаешь?

— Мельком. Ты меня удивляешь, Лина.

— Вот как? И чем же? — насмешливо поинтересовалась она.

Серые глаза Энтони стали непроницаемыми.

— Я слишком дорожу своей карьерой, чтобы прямо ответить на твой вопрос. Скажу только, что этот человек мне несимпатичен…

— Я так и думала, — с ехидцей вставила Лина.

— …и не вызывает у меня доверия. Человек на такой должности…

— Ну при чем тут должность?! — возмутилась она. — А я считаю, что подобное отношение лишь воздвигает стену непонимания между администрацией больницы и персоналом! — выпалила Лина и с удивлением осознала, что почти дословно процитировала Марка.

— Стена и так существует, — тихо сказал Энтони, — поскольку у сторон разные интересы. Администрация думает лишь о том, как снизить расходы. Причем, что характерно, путем сокращения персонала.