Подкова на счастье

Было уже почти время обеда, когда они сели за стол. Леонардо подождал, пока Эльвира дожует свои пирожные, и произнес:

— Я хотел поговорить с тобой о вчерашнем, Эльвира.

Она испуганно посмотрела на него.

— О чем ты?

— О твоей истерике в магазине, — ответил он, свирепо на нее посмотрев, как будто она сделала это нарочно.

— Этого больше не повторится, я обещаю.

— Правильно! Потому что больше не будет таких продолжительных поездок! Доктор Кардосо согласился наблюдать тебя дома. — Он придвинул к ней тарелку с фруктами, и, чтобы избежать лекции о пользе витаминов для беременных, она покорно взяла апельсин. — Я больше не буду таскать тебя по всему Лондону, как вчера.

Эльвира начала медленно чистить апельсин. Ей хотелось сказать, что его никто об этом не просил, но, взглянув ему в лицо, она передумала.

— Ты закончил? — вместо этого поинтересовалась она.

— Нет еще. — Леонардо увидел, как она засунула сочную дольку в рот, и постарался подавить в себе чувство, очень похожее на вожделение. — Теперь ты будешь отдыхать столько, сколько я скажу, и как следует питаться.

Эльвира весело на него посмотрела.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Советую тебе слушаться меня, Эльвирита. Одному Богу известно, как скоро все это кончится! — Он серьезно взглянул на нее. — Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно, понимаю. — Она взяла кофейник. — Налить тебе кофе?

— Да, пожалуйста. — Он еще не закончил, однако предоставил ей возможность немного отвлечься.

Наполняя его чашку, Эльвира вдруг явственно представила, каково жить вместе с мужчиной. Хотя бы эти совместные завтраки… Случайно ее глаза остановились на загорелой шее в открытом вороте рубашки, и она представила, как медленно расстегивает оставшиеся пуговицы и, оголив грудь, проводит по ней кончиками пальцев…

О Боже, наверное, я сошла с ума! — ужаснулась она. Как можно страстно желать кого-то, когда носишь под сердцем дитя от другого мужчины?!

— Еще тостов? — спросила она, заливаясь густым румянцем.

— Нет, спасибо, — ответил Леонардо.

Он чувствовал на себе ее взгляд и испытывал от этого странное удовольствие. Ему редко приходилось завтракать с женщинами — даже если только что провел с ними замечательную ночь, — он всегда стремился поесть утром в одиночку или с сыном. Это было непреложное правило, которое Леонардо считал необходимым для правильного воспитания Марко. Его подружкам оно не нравилось, но ни одна из них не рискнула его оспаривать.

Он в свою очередь тоже взглянул на Эльвиру. В своей белой, обтягивающей живот блузке, без всякого макияжа на лице, она выглядела полной противоположностью тем эффектным женщинам, с которыми он встречался после смерти жены.

Леонардо и не предполагал, что женщина, ждущая ребенка от другого мужчины, будет физически его привлекать, и, если бы кто-нибудь сказал ему об этом, он просто высмеял его. Но сейчас ему хотелось жадно провести кончиком языка вдоль возбуждающей ложбинки меж отяжелевших грудей Эльвиры. Взглянув в ее золотистые глаза, он попытался обуздать медленно разгоравшееся желание и неожиданно ощутил во рту непонятную сухость. Бросив на нее строгий взгляд, он сказал:

— Сегодня ты должна поговорить со своим отцом. Нельзя больше откладывать! Скажи ему правду, потому что ничего другого тебе не остается. Он имеет право узнать, что через пару недель станет дедушкой.

Долька апельсина выскользнула из пальцев Эльвиры.

— Я не могу!

Эльвира любила отца всем сердцем и понимала, что ей не вынести боли и разочарования, которые неизбежно охватят его, когда он услышит ее признание. Незримые, но крепко связывающие их узы разорвутся.

— Ты знаешь, что больше тянуть нельзя, — мрачно продолжал Леонардо. Он опасался, что с Эльвирой может что-нибудь произойти во время родов. — Что тебя останавливает? Ты боишься его гнева? Но он ведь не тиран какой-нибудь. Хуже уже не будет, Эльвирита, поверь.

— Позволь мне объяснить тебе кое-что, — прошептала она. — Для отца я навсегда останусь ребенком. Все свои надежды и мечты он связывал со мной…

— Я это знаю.

— Как ты не понимаешь, я не могу все разрушить!

Однако даже умоляющий взгляд ее затуманенных слезами глаз не смягчил Леонардо.

— Сейчас уже слишком поздно о чем-то сожалеть, тебе не кажется?

— Ты очень властный человек, Леонардо, — тихо ответила Эльвира. — Но даже тебе не под силу подчинить меня своей воле.

Он резко отодвинулся от стола и встал.

— Да, ты права, это мне не под силу, — холодно подтвердил он. — Но если сегодня ты не скажешь отцу все сама, то это сделаю я. И это мое последнее слово.

Он решительно двинулся к двери. Эльвира с тревогой следила за его движениями.

— Куда ты собираешься?

— Куда угодно, только подальше отсюда! — огрызнулся Леонардо, но, увидев, как в растерянности дрогнули ее губы, почувствовал укол совести. — Позови, если я тебе понадоблюсь. Я буду в кабинете. А где телефон, ты знаешь! — С этими словами он вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.

Оставшись одна, Эльвира почувствовала, что силы покинули ее. Она убрала со стола посуду и стала бесцельно бродить по комнатам, пытаясь оттянуть неизбежное. Стены огромного дома давили на нее, словно она находилась в тюрьме. Забравшись с ногами на диван, она включила телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься, но ни одна программа не привлекла ее внимания — показывали лишь бессмысленные игровые шоу и кулинарные передачи, которые, казалось, были способны научить чему угодно, только не приготовлению пищи.

Она невидящим взглядом смотрела на дождь, неустанно стучавший в окно, и в глубине души болезненно сознавала, что Леонардо прав. Ребенок не тот секрет, который можно скрывать всю жизнь. Она должна позвонить отцу. Собраться с силами и рассказать ему правду.

Как жаль, что не написано книг, способных подготовить к таким ситуациям. С чего начать разговор? Папа, ты всегда говорил, что хотел бы стать дедушкой?

Эльвира тряхнула головой и, откинувшись на диванные подушки, посмотрела на наручные часики. Внезапно ее охватила тоска по родному дому. Нет, сейчас неподходящее время для звонка, решила она, лучше я попробую набрать номер позже, после сиесты.

Наверное, Эльвира задремала, потому что очнулась она от продолжительных звонков и шума распахнувшейся двери. Открыв глаза, девушка увидела рядом Леонардо. Побелевшее лицо и напряженный взгляд выдавали его волнение.

— Что такое? — встрепенулась Эльвира. — Что произошло?

— Не спрашивай. Лучше пойди и поговори со своим отцом.

Она недоуменно уставилась на него.

— Он что, звонит?

— Эльвира! Не откладывай объяснения! Тебе самой станет легче, когда оно будет позади!

Эльвира с трудом поднялась на ноги.

— Я только хотела подождать, пока закончится сиеста, — пробормотала она и зевнула.

Леонардо покачал головой. Его голос звучал странно, хотя он говорил вполне сдержанно.

— Иди! Твой отец ждет у телефона.

— Не может быть! — воскликнула Эльвира и тут вдруг осознала, что в его голосе звучат странные нотки.

— Он уже знает о ребенке? — почти беззвучно пролепетала она в ужасе от своей догадки.

— А как ты думаешь?

Она поднялась на ноги, держась за спинку дивана, чтобы не упасть.

— Ты ему сказал?

Леонардо твердо посмотрел ей в лицо.

— Я должен был это сделать.

— О нет! — воскликнула Эльвира. — Ты что, воображаешь себя Господом Богом? Какое ты имел право?

— Эльвира. — Ледяной голос Леонардо остановил ее. — Твой отец очень переживал, что ты не возвращаешься домой. Он спросил меня напрямик, что случилось. Разве я мог солгать? Как бы я тогда выглядел?

— Тебя только это беспокоит? Как ты выглядишь?

Он покачал головой.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я всегда заботился о тебе. Иначе зачем бы я привез тебя сюда? Но постарайся войти в мое положение и пойми, что ты несправедлива ко мне. После всего что твой отец для меня сделал, я был обязан сказать ему правду! Как бы я посмотрел ему в глаза, поступив иначе? Я думаю только о твоем благополучии, Эльвира, поверь.