Страница 2 из 17
Легко перемолов армию Туркестана, ханьцы остановились было на границах Русии, Красноярск же готовил ядерные заряды и мобилизовывал дополнительные силы, перегруппировывая войска с запада на южные рубежи — Иртыш и южносибирские степи.
Русаков тогда находился в Павлодаре, в составе 14-й отдельной танковой бригады, переброшенной на берега Иртыша из Люблина ещё несколько месяцев назад, когда ханьцы штурмовали столицу Туркестана Кашгар. Внезапная нелогичная и самоубийственная атака имперцев на областной центр Иртышской области привела к тому, что малочисленные на то время части русских войск были попросту задавлены количеством ханьских солдат. Техника имперцев, пусть и во многом уступающая даже туркестанским вариантам лицензионной русской техники устаревших модификаций, тоже брала числом. Вал ханьцев, старавшихся разрезать Русию пополам по линии Оби, был остановлен только у пригородов Тобольска и Тюмени.
Русаков к тому моменту уже пробирался к Охотску, сбежав из ханьского лагеря для русских военнопленных.
— Павел Константинович, к вам посетитель. Сергиенко Николай Валерьевич, профессор, заведующий лабораторией в Петербургском институте ядерной энергетики. Записан на приём около месяца назад по вопросу личного характера, — сухо сообщил динамик голосом секретаря.
— Проси войти, Антип. — Русаков придавил клавишу связи.
В дверь, открытую Антипом, вошёл невысокий моложавый мужчина лет сорока — сорока пяти в очках с тонкой оправой и с кожаной папкой в руках.
Секретарь вопросительно посмотрел на Русакова, тот ему кивнул, и Антип неслышно закрыл за собой дверь.
— Здравствуйте, Павел Константинович, вы меня, наверное, не помните…
— Извините, нет. Изложите свой вопрос конкретней, пожалуйста, у меня не так много времени.
— Меня зовут Николай Валерьевич Сергиенко, я занимаюсь проблемами пространственно-временного коридора, я уже связывался с президентом шесть лет назад. Мой проект на Новой Земле…
— Я вас помню, — сухо заметил Русаков, — ваши эксперименты с каналом стоили государству немалого расхода средств, а пятьдесят шесть человек безвозвратно исчезли.
— Это трагическая ошибка! И она сейчас может быть исправлена. Я и моя команда работали эти годы над усовершенствованием нашей аппаратуры, и нам это удалось! — возбуждённо уверял собеседника Сергиенко.
— Удалось что? — тихо проговорил Русаков.
— Мы сможем открывать и закрывать канал между мирами, независимо от прихоти сил, его контролирующих. — Пальцы профессора, лежащие на столе, мелко подрагивали от нервного напряжения.
— Но как? Силы природы — это вам не игрушки, мы до сих пор не познали всю её суть, как вы можете заявлять о полном контроле?! — убеждённо воскликнул Павел.
— Дискретные вихревые потоки электрического смещения поля — вам что-нибудь это говорит?
— Нет, я не физик. Меня назначили управлять людьми, проектами, бюджетами, сметами, распределением и логистикой денежных средств, специалистов и прочее. Я же не буду вам сыпать терминами своего направления. — Павел чувствовал, что начинает злиться.
— Извините меня, — негромко сказал Сергиенко.
— Чем вы сейчас занимаетесь? — Павел взял свой ежедневник, готовясь записать данные профессора.
— Я заведую лабораторией исследований электромагнитных полей в одном из закрытых петербургских институтов, и мне нужна ваша помощь в организации новой экспедиции на Новую Землю, — глухо пробасил Николай.
— А, это бывший Рижский технологический?
В давние времена ещё, в городе, отнятом у немцев, на месте их столицы был построен Петербург. Этот город, вначале называвшийся Санкт-Петербургом, был настоящей загадкой для историков — до сих пор точно не ясно, в честь кого он был назван. То ли в честь генерала Петра Саблина, воевавшего в то время с немцами, то ли в честь святого апостола Петра, ведь город был взят 29 июля. Но тогда почему не Петропавловск, ведь это день почитания первоверховных святых апостолов Петра и Павла. В годы правления социалистов Петербург, в угоду интернациональным связям с их немецкими коллегами, был переименован обратно в Ригу. Ну а потом, после того как власть их кончилась, балтийский город стал Петроградом.
— Ладно, Николай Валерьевич, я сделаю всё от меня зависящее. Я свяжусь с людьми, я…
— Минутку, Павел Константинович. Прежде чем связываться с кем-либо, постарайтесь правильно ограничить круг извещаемых об этом людей.
— Да, конечно! Я вас понял, Николай Валерьевич. Я свяжусь с президентом, надеюсь, он также согласится на вашу авантюру, как и прошлый президент.
— Тут, — профессор положил на стол свою папку, — всё, что нужно для осуществления проекта. Там же и результаты наших исследований. Ознакомьтесь — и вы убедитесь, что это не может быть авантюрой. Там итоги многих лет нашей работы.
— Обязательно, — заверил собеседника Русаков.
— Вот мой номер телефона, — Николай положил поверх папки свою визитку, — прошу звонить в любое время дня и ночи.
Через двадцать часов Русаков разговаривал с президентом Русии. Кормильцев заинтересовался проектом, но более всего он спрашивал о причинах произошедшего с ним провала ранее.
— А какова вероятность положительного исхода проекта, Павел Константинович?
— Честно говоря, я не знаю точно, Илья Михайлович. Но профессор Сергиенко уверяет, что на этот раз он учёл все ошибки и недочёты, что помешали работе его аппаратуры в прошлый раз.
— Если канал откроется, будет ли поддерживаться его рабочее состояние?
— Неизвестно. Сейчас нельзя сказать утвердительно, только после испытаний на месте перехода.
— То есть вы предлагаете сущую лотерею? — Взгляд Кормильцева остановился на карте Русии, занимавшей практически всю стену кабинета президента.
Негромко пискнул динамик, Кормильцев утопил клавишу приёма:
— Да, Миша?
— Илья Михайлович, губернатор Терской области Апанасенко Богдан Петрович… — Голос секретаря президента казался встревоженным.
— Миша, выводи на связь!
— Алло, Илья Михайлович! Алло!
— Да-да, Богдан Петрович, я вас слушаю!
— Товарищ президент! Я сейчас нахожусь в Наурском районе, сегодня, в десять часов утра, было совершено очередное нападение на автоколонну переселенцев, которые, согласно вашему указу, были командированы на поселение в станицу Наурская.
— Жертвы? — устало произнёс президент.
— Погибли все: двадцать один военнослужащий внутренних войск, четыре милиционера из Наурского РОВД, шесть казаков Кубанского войска и гражданские, семьдесят девять человек, включая женщин и детей.
— Проклятие! Какие мероприятия проводите, допросили жителей станицы?
— Жители в один голос уверяют, что никого не видели, а через село никто с оружием не проходил.
— Ладно, с вами вскоре свяжутся, Богдан Петрович. — Кормильцев потёр глаза и откинулся в кресле, о присутствии Русакова он будто забыл.
Четыре года назад после отмены всех автономий и национальных республик, что были организованы в период недолгого, но бурного правления социалистов, в пользу областного и краевого деления страны в Русии первое время было спокойно. Нет, национально озабоченные господа немного побузили в Казани, Уфе, Якутске и Грозном. Некоторые, вроде Сыктывкара, Йошкар-Олы или Туры, казалось, не заметили произошедшего, некоторые, как обычно, взяли под козырёк очередному указу, исходящему тогда ещё из Москвы. А вот на Кавказе ситуация не успокаивалась. Спонсоры из стран Персидского залива и эмиссары Европейского союза всячески подталкивали полевых командиров на антиправительственные акции, которые, естественно, были направлены в основном против гражданского населения. В последнее время акции стали особенно часты.
— Миша, — Кормильцев нажал клавишу связи с секретарём, — сейчас свяжешься с Апанасенко. Он тебя сведёт с людьми, имеющими информацию по данному и прошлым эпизодам. Потом составляй статью для СМИ, пусть поднимут шумиху, статистику ещё со времён социалистов подними. Будем готовить народ к референдуму — надо отделять этот регион, не стоит он этих жертв. Кроме казачьих равнин, конечно. Всё, работай. — Прошло несколько минут в полной тишине, Русаков нервно заёрзал в кресле. — Павел, я о вас не забыл.