Страница 9 из 20
– Камера! Готовь камеру, Джо! – тормошил он успевшего задремать коллегу.
– Какого черта… – пробурчал тот, просыпаясь, – что там?
– Едут!
С запада, под сенью окаймляющих шоссе деревьев, вслед за машиной ГАИ с включенной «люстрой», неспешно двигались танки. Они шли прямо по шоссе, без всяких трейлеров – своим ходом. Рев моторов и металлический лязг гусениц приближались. Железнодорожный переезд, подъезды к станции и прилегающий участок дороги были ярко освещены, и условия съемки были почти идеальными. Почти – потому что с неба начал сыпать совсем легкий снежок и снежинки сразу же таяли, падая в липкую земную грязь.
Точку съемки выбрали еще днем. Дмитрий встал спиной к приближающейся колонне и, подняв к губам микрофон с логотипом телеканала, ожидал команды оператора. Тот махнул рукой.
– Мы ведем свой репортаж из Калининградской области – анклава России в Евросоюзе. Это место называется Приморск. Здесь проходит дорога, соединяющая Калининград, бывший немецкий Кенигсберг, принадлежащий России с окончания Второй мировой войны, с Балтийском, крупным портом на Балтийском море, принимающим суда из Петербурга. После речи президента Соединенных Штатов, назвавшего эту территорию угрозой мира в Европе, и демаршем Кремля, угрожающего развернуть в анклаве ядерные ракеты, к Калининградской области приковано внимание всего мира. За моей спиной вы видите, – Дмитрий развернулся спиной к камере и указал на приближающуюся колонну, – танки, которые сегодня были выгружены в Балтийске с морских судов и которые еще более усилят мощь группировки Российской армии в этом регионе.
Машина ГАИ, возглавляющая колонну, поравнялась с ним и проехала мимо – к железнодорожному переезду. Т-90 [5]шли вслед за ней. Их было всего десять, хотя Дмитрию говорили о тридцати одном. Впрочем, это уже дело Джо – показать колонну так, чтобы она создавала на экране угрозу и впечатление несокрушимой мощи, а он в этих делах спец.
– Мы не знаем, является ли явное усиление мощи России в данном регионе реакцией на речь президента Соединенных Штатов на саммите Лиги демократий, но само это усиление несомненно, и мы…
Джо снимал без штатива, прямо с рук, придерживая объектив левой рукой. Но тут он поднял ее на уровень головы и сжал в кулак – опасность!Дмитрий повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за колонны танков вывернул «УАЗ» с черными военными номерами и затормозил возле журналистов. Оттуда выпрыгнули трое людей, двое в военной форме и милиционер. Дмитрий двинулся в их сторону, загораживая Джо.
– Капитан Крылов, – представился милиционер, – попрошу вас предъявить документы! Разрешение на съемку имеется?
– Мы американские граждане, сотрудники телекомпании CNN, – заявил Дмитрий, доставая документы.
– А что, американцам у нас уже законы не писаны? – поинтересовался милиционер, поворачивая документы к свету. – Эй, я же сказал прекратить съемку! – прикрикнул он на Джо, снова поднявшего камеру и ослепившего их накамерной лампой.
Один из военных протянул к камере руки, но Дмитрий снова закрыл ее плечом:
– Вы не имеете права, это собственность телекомпании!
– Да хоть международного банка, – хмыкнул капитан. – Значит так, давайте сюда кассету – или я буду вынужден задержать вас и доставить в комендатуру.
– Вы не имеете… – снова начал Дмитрий, но Джо со смесью высокомерия и оскорбленного достоинства на лице щелкнул клавишей и, достав кассету, вручил ее капитану.
Капитан спрятал ее в карман и, не говоря ни слова, сел обратно в «УАЗ». Военные последовали за ним, и зеленый автомобиль прогрохотал по переезду, догоняя ушедшую в сторону Калининграда колонну. Американцы молча побрели к машине. Дмитрий был мрачен.
– Ну?! – спросил он. – Не томи.
Джо, широко улыбаясь, начал расстегивать ширинку. Закончив, он извлек оттуда такую же кассету формата DV–CAM, какую отдал милиционеру, и потряс ею в воздухе. Операторы всегда были непревзойденными мастерами по подмене видеокассет, когда этого требовала обстановка.
– Видел?! – торжествующе вопросил он. – Я, как заметил военный джип, понял, что это КГБ. И сменил кассету. У меня запасная в камерном чехле как раз на такой случай припасена. Держи! – Он протянул ее Дмитрию.
– Вымоешь – возьму, – брезгливо отмахнулся тот.
20 ноября 2013 года. Финляндия, Муонио
К ночи температура опустилась до двадцати пяти градусов мороза. Индрек уже был готов к тому, что гонку снова отменят и придется опять большую часть дня провести в спортзале, но утром мороз ослабел до минус восемнадцати и тренер дал добро. А то это же смех – заплатить финнам такие деньги за аренду тренировочного комплекса и при этом тренироваться в закрытом помещении. Ну не может биатлонист тренироваться под крышей! Никакие тренажеры не заменят лыжной трассы, и никакой тир не может сравниться с открытым огневым рубежом! Всем было прекрасно известно, что здесь, в Лапландии, в конце ноября ожидаются сильные морозы, и тренер не будет рисковать своими подопечными. Если легкие спортсменов на лыжне нахватаются морозного воздуха, это может привести к совсем уж печальным для них последствиям. А учитывая, что до Олимпиады остается всего пара месяцев, это может привести к печальным последствиям и всю Эстонию.
Над медлительностью эстонцев принято посмеиваться, но тренер национальной сборной Яак Олле, старый спортсмен советской еще закалки, уже доказал, что это ерунда, вырастив двух потенциальных олимпийских чемпионов: его, Индрека Мае, и Владимира Осиновца. За здоровьем своих подопечных он следил не хуже родного отца и совсем не горел желанием тренировать их в лапландских холодах, когда русские за гораздо меньшие деньги предлагали для тренировок свои базы – «Динамо» в Екатеринбурге, где тренировалась и российская сборная, или Олимпийский центр в Сочи. Индрек всеми фибрами души был за Сочи, пусть даже этот центр еще не окончательно достроен. Возможность лично попробовать ту самую лыжню, где предстоит выступать, по его мнению, дорогого стоила. Плюс организму не придется тратить ресурсы на акклиматизацию. Увы, вмешалась большая политика. Кто-то из депутатов Рийкогу, эстонского парламента, вдруг задался вопросом, а хорошо ли это, когда национальная сборная тренируется в государстве, которое до сих пор не возместило Эстонии ущерб от многолетней оккупации, не забрало к себе живущих здесь потомков оккупантов и не принесло Таллину официальных извинений? И вот этому тоталитарному монстру, враждебность к которому была негласным стержнем молодой прибалтийской демократии, мы будем платить? Тему подхватили. Дебаты в Рийкогу продолжались несколько дней, и, хотя никакого официального решения принято не было, серьезные люди из Национального олимпийского комитета посоветовали тренеру и думать забыть о тренировках в России.
На старт они вышли хорошо разогревшись, и мороз почти не чувствовался. Вместе с эстонцами на массовый старт вышла и финская сборная, и теперь Индрек искоса поглядывал на Пааво Кильюнена, которого спортивные обозреватели прочили ему в соперники.
Со старта финны сразу пошли в отрыв – похоже, это был их новый стиль. Они и тренировались на лыжне каждый день, несмотря на мороз. Осиновец ринулся за ними, и державшийся позади Индрек с неодобрением подумал, что от тренера тому попадет. А может, и нет, Владимир был, что называется, легок на ногу, но слишком уж горячился, когда доходило до стрельбы. Сам Индрек показывал чуть худшие результаты в беге, но стрелял всегда точнее. Куда торопиться – впереди еще пятнадцать километров! А вот в конце дистанции каждый метр будет на счету, и бежать лишних полтораста метров за каждый промах не очень хочется. Каменное спокойствие на огневом рубеже не изменяло ему никогда. Даже в прошлом феврале, на чемпионате в итальянском Антхольце, когда в винтовке перекосило обойму. Пришлось, стоя среди срывавшихся с места соперников, пальцами вынимать перекосившийся патрон. Но даже тогда он поразил все пять мишеней, не промахнувшись ни разу.
5
Т-90– современный российский основной боевой танк.