Темная лошадка

Я разочарованно погасила свет и спустилась на первый этаж. Внутренний таймер говорил, что пора сматываться – слишком долго провозилась с пленками. Лэндри, конечно, приложит все усилия, чтобы задержать Ван Зандта в комнате для допросов как можно дольше, но всегда есть вероятность, что тот просто встанет и выйдет вон. Он не под арестом, насколько мне известно. И вообще не думает, что законы США к нему применимы.

Однако идея уйти ни с чем меня совершенно не вдохновляла. Хотелось найти что-нибудь посерьезнее, чем пристрастие к порнушке, что-нибудь такое, что если и не прямо свяжет Ван Зандта с похищением или убийством, то хотя бы будет использовано против него как отягчающее обстоятельство на предстоящем допросе.

Я прошла через кухню в тесный гараж на одну машину, где места хватало только для нескольких хозяйственных шкафов вдоль стены. На дверцах шкафов висели замки. Взламывать некогда… На шкафах громоздился всякий хлам: пенопластовые стаканчики, плавучие игрушки для бассейна, ячейки с бутылками газированной воды, упаковка из двенадцати рулонов дешевой туалетной бумаги. Иными словами – ничего.

В дальнем углу гаража у стенки выстроились пластмассовые баки для мусора. Покрутив носом, я направилась туда. Мусорное ведро преступника может оказаться сокровищницей улик. Улик, осыпанных яичной скорлупой и воняющих отбросами, но оттого не менее ценных.

Я сняла крышку с первого бака и начала рыться в мусоре, буквально сунув туда нос, чтобы видеть, что попадается под руку. Рекламные листовки, пакеты и лотки из-под замороженных обедов, пустые упаковки от яиц, скорлупа, потеки белка, картонки из китайского ресторанчика, плоские коробки от пиццы… Обычный набор, как у всех. Ни квитанций на оформление кредитной карты, ни списка дел на день, где фигурировали бы похищение и убийство.

Впрочем, я нашла листок со списком кличек лошадей, датой, временем вылета из Палм-Бич, номером и данными рейса на Брюссель. Лошади для отправки в Европу. Я сунула бумажку в карман джинсов. Если Ван Зандт вывозит из страны лошадей, то и сам может отправиться тем же рейсом. Полетит с лошадьми и ускользнет из юрисдикции Лэндри, яко тать в нощи.

Я сняла крышку со второго контейнера – и адреналин хлынул по моим жилам, подобно наркотику.

Там лежала одна рубашка, больше ничего. Та самая, которую не постирали вместе с брюками, трусами и носками – поспешно снятыми с себя и без разбора запихнутыми в машину.

Пришлось до пояса залезть в контейнер, чтобы достать рубашку со дна. Тонкий египетский хлопок, теплый синий цвет. Я поднесла рубашку к самой лампочке, ища монограмму или любой другой неоспоримый признак того, что вещь принадлежит Ван Зандту. Не нашла ничего, но слева на воротничке обнаружилось нечто, способное не менее точно определить владельца: темные пятна, похожие на кровь. Левая полочка рубашки была разодрана сверху донизу и тоже испачкана кровью.

Сердце у меня колотилось все быстрее.

Представитель защиты может возразить, что Ван Зандт порезался во время бритья. «И поцарапался тоже?» – спросит прокурор. Судя по характеру улики, он мог получить ранение в драке. Легко представить себе, как Джилл Морон бросается на своего обидчика, размахивая руками, скрючив пальцы, как когти. Она могла зацепить его по шее, поцарапать, и кровь капнула на рубашку. Если при вскрытии окажется, что под ногтями у нее есть частицы чужой кожи… А у Ван Зандта, соответственно, ранки на шее… Я не заметила, но вдруг он прячет их под своим непременным галстуком? Еще я вспомнила пятна на подстилке в деннике, тоже похожие на кровь. Возможно, Джилл его чем-нибудь ударила, рассекла кожу. Да и бледный вид Ван Зандта нынче утром мог быть вовсе не следствием похмелья.

Сердце у меня выпрыгивало из груди, руки тряслись. Вот она, победа! В прежние времена после такой находки я бы всему отделу поставила выпивку. А теперь не могу даже заявить вслух о своей удаче, а если б и могла, в полицейских кругах никто за меня не порадовался бы. Я стояла в полутемном гараже, пытаясь унять возбуждение и заставить себя думать, какие судьбоносные шаги предпринимать дальше.

Лэндри позарез нужна эта рубашка. Но как бы ни приятно было мне швырнуть ее ему в лицо, я понимала, что, если сама отнесу ему находку, на суде она фигурировать не будет.

Надо все делать по правилам. Шаг за шагом. Чтобы в гараж пришли из полиции округа с ордером на обыск. Для этого, учитывая историю Ван Зандта и его связь с Джилл Морон, будет достаточно анонимного доноса.

Однако класть рубашку обратно в бак мне все-таки не хотелось. Не было веры в то, что все пойдет как надо. Вдруг Ван Зандт после беседы с Лэндри перепугается насмерть, прибежит сюда и уничтожит улику. Надо спрятать ее куда-нибудь, где он не найдет.

Как только данная мысль пришла мне в голову, с улицы послышался шум подъезжающей к дому машины и скрежет открываемых ворот гаража.

Они уже открылись на треть, когда я повернулась и бросилась к двери в кухню. Автомобильные фары ударили в стену, как два прожектора вслед беглому заключенному. Взревел гудок.

Я ворвалась в кухню, захлопнула дверь и заперла на замок, чтобы выиграть драгоценные секунды. Куда бы спрятать рубашку?

Некогда. Некогда. Бросить все и бежать.

В конце концов я сунула рубашку в самый нижний из кухонных ящиков, закрыла за собой дверь и выскочила из кухни, слыша, как поворачивается ключ в замке.

Господи боже! Если Ван Зандт меня узнал…

Пробегая через гостиную, я задела бедром стул, шарахнулась, споткнулась, пытаясь удержаться на ногах и не сводя глаз с двери во внутренний дворик.

За моей спиной залаяла собака.

– Взять его, Крикет! – раздался женский голос.

Пес зарычал. Краем глаза я видела, как он подбирается ко мне: маленькая черная зубастая ракета.

Я рванула дверь, она подалась, но в тот момент, когда я выскакивала за порог, собачьи зубы впились мне в икру.

Я изо всех сил тряхнула ногой, пес взвыл и на мгновение разжал зубы. В два прыжка я промчалась через дворик к входной двери, навалилась на нее всей тяжестью, распахнула – и вот я в саду за домом.

Дом Лоринды Карлтон был на улице последним. Жилой массив обнесен живой изгородью. Теперь мне бы оказаться по другую ее сторону. Там огромный пустырь, собственность города Уэллингтон, а за ним – торговый центр.

Я бросилась к изгороди. Пес, рыча и лая, по-прежнему бежал следом. Я резко свернула вправо и помчалась вдоль изгороди, ища лазейку. Пес хватал меня за пятки. Я на бегу сняла ветровку, одним рукавом туго обернула правую руку, а второй отпустила, чтобы тащился по земле.

Пес рванул вперед, поймал зубами свободный рукав. Я обеими руками ухватилась за свой, уперлась ногой, закрутилась волчком на месте, вертя пса вокруг себя, как метатель молота на Олимпийских играх. И отпустила.

Не знаю, далеко ли он улетел, но несколько секунд я выиграла. А в следующее мгновение увидела, где перелезть.

Рядом с соседним крыльцом стоял пикап. Я вскарабкалась на капот, оттуда на крышу и перевалила через изгородь.

Приземлилась парашютным способом – на корточки, сразу свалилась набок и перекатилась. Но все равно тело от ступней до макушки пронзила острейшая боль. Пару секунд я даже не пыталась двигаться, просто лежала в грязи, сжавшись в комочек. Но нужно было уходить. Кто-нибудь мог видеть, как я прыгала через изгородь. Да и неизвестно, не покажется ли сейчас из кустов, как в ужасах Стивена Кинга, это маленькое исчадие ада с оскаленной пастью.

Корчась, я подтянула под себя ноги, рывком поднялась и побрела вперед, держась как можно ближе к изгороди. Пот лил с меня ручьями, помятые бока отзывались болью при каждом шаге. Где-то далеко, за спиной, выла сирена. Пока полиция доедет до дома Лоринды Карлтон и составит протокол на предмет вторжения, я буду в безопасности. По крайней мере пока.

Вот ведь невезуха! Если б я смылась на пару минут раньше… Если б не прокопалась столько с пленками о лошадях и обзором коллекции порнофильмов в доме Ван Зандта… Если б не задержалась еще на несколько минут в гараже, роясь в мусорных баках… Но тогда я не нашла бы ту рубашку.