Темная лошадка

Хихикнув, она любовно взглянула на своих рыжих котов, которые весили, наверное, килограммов по двенадцать.

– А вы бы не позволили мне заглянуть к ней в комнату? – вкрадчиво спросила я. – Может, я хоть пойму, куда она уехала. Ее мать места себе не находит.

– Разумеется, – пожала плечами хозяйка. – Почему ж нет? Вы ей не чужая.

Всем бы нам таких квартирных хозяек! Неприкосновенность жилища? Какая еще такая неприкосновенность?

Она привязала котов к ручке разбитой сетчатой двери и направилась к фасаду гаража. Передняя стенка с заложенными старыми воротами была обшита вагонкой, и здесь теперь были две двери и два окна.

– Когда строили домик для гостей, я попросила сделать здесь две квартирки с отдельными входами, – пояснила женщина. – Ванная одна. Если сдавать, так получается выгоднее. Почти отдельное жилье. Семьсот пятьдесят в месяц.

Семьсот пятьдесят долларов в месяц за то, чтобы жить в гараже и пользоваться одной ванной неизвестно с кем…

– Кстати, меня зовут Ева, – прибавила она, поднимая темные очки на лоб. – Ева Розен.

– Эллен Стюарт.

– По фамилии и не скажешь, что вы с Эрин родня, – подмигнув, заметила Ева, открывая мне дверь в комнату.

– Это фамилия мужа.

Квартирка состояла из одной комнаты с тусклым линолеумом на полу. В один угол втиснулась малогабаритная кухонька: маленькая раковина, полная грязной посуды, по которой ползали полчища муравьев, двухконфорочная плитка, микроволновая печь, мини-холодильник. В глубине комнаты пряталась неубранная кровать. Других признаков того, что здесь кто-то живет, не было. Ни одежды, ни обуви, никаких личных мелочей.

– Похоже, она выехала, – сказала я. – Вы не видели, она не укладывала вещи в машину?

Ева вдруг резко обернулась ко мне, открыв рот. Сигарета прилипла к нижней губе и раскачивалась, грозя упасть.

– Нет! Про выезд мне никто ни слова не говорил. Да еще посуду грязную оставила! Селишь людей в приличные условия, а они с тобой вот как!

– А за последние несколько дней никто еще сюда не наведывался?

– Нет. Только та, другая. Толстушка.

– Джилл Морон? – догадалась я.

– Ну да. Противная она какая-то. Глазки эти маленькие… Я бы на такую моих деток ни за что не оставила.

– Она живет во второй комнате?

– Кто-то должен будет мне за это ответить, – пробормотала Ева. – Договаривались на сезон. Пусть деньги платят.

– А кто платит за квартиру?

– Чеки всегда привозит Пэрис. Очень хорошая девочка. Поверить не могу, чтобы она такое допустила.

Сердито пыхнув сигаретой, Ева шагнула к раковине и включила воду. В кране зашипело. Потом наконец потекла рыжая от ржавчины струйка.

– Не могут же люди выехать вот так, среди ночи, и думать, что платить не надо! Мой никчемный сынок одним хорош: он судебный исполнитель. Он всех знает.

Ева открыла дверь, и я следом за нею прошла через общую ванную на вторую половину гаража, которую занимала Джилл Морон. На полу кучей валялись мокрые полотенца, стенки душевой кабины пестрели рыжими пятнами ржавчины и черными – плесени.

– Эта еще здесь, – буркнула Ева. – Свинюшка. Поглядите, что она тут развела.

Впечатление было такое, будто в комнате только что закончился обыск, но, скорее всего, у девушки просто такая манера вести хозяйство. Повсюду глянцевые журналы и разбросанная одежда. На кофейном столике – пепельница с горой окурков. Я заметила на полу номер «Сайдлайнз», открытый на моей фотографии, и поспешно задвинула его ногой под диван.

– А в воскресенье вы дома были, миссис Розен?

– Мисс. Да, весь день.

– А вечером?

– По вечерам в воскресенье я хожу в тайский ресторанчик с моим другом Сидом. Я взяла карри из курицы. Такое острое! Потом несколько дней изжогой мучилась.

– А во сколько вернулись?

– А вот это не ваше дело!

– Мисс Розен, прошу вас, это может быть очень важно. Эрин пропала.

Она еще немного поломалась, затем склонила голову набок и повела плечиком.

– Сид – особенный друг, если вы меня понимаете. Домой я вернулась только в понедельник. Около полудня.

Значит, у Эрин было полно времени, чтобы собрать вещи – или чтобы кто-нибудь сделал это за нее.

– Она сбежала с парнем, вот что, – резюмировала Ева, докурив сигарету и сунув окурок в переполненную пепельницу. – Не в обиду вам будь сказано, племянница ваша из тех, кто носит майки в обтяжку и серьгу в пупке.

И это говорит семидесятилетняя дама в бикини!

– А про парня ее что можете сказать? – спросила я. – Какая у него машина?

– Я шестьдесят семь лет прожила в Куинсе. Что я понимаю в машинах?

Я задержала дыхание, чтобы успокоиться. Когда же я все-таки научусь дипломатии в разговорах с людьми?

– Меня интересует цвет, размер, особые приметы, которые я могла бы сообщить полиции.

– Кажется, черный. Или темно-синий. Я только один раз видела, и то ночью.

– А сам парень? Какой он из себя?

– Это что, допрос с пристрастием? – с притворным возмущением воскликнула Ева. – Или меня снимают в «Законе и порядке», а вы – окружной следователь, мисс?

– Мисс Розен, я просто волнуюсь из-за племянницы. Боюсь, вдруг с ней что-нибудь случилось. Она никому не говорила, что переезжает. Об этом ее парне тоже никто из родных не слыхал. Откуда нам знать, что она отправилась с ним по доброй воле?

Ева задумалась, на секунду в ее глазах блеснуло любопытство, но затем она с деланым равнодушием отмахнулась.

– Не разглядела я его. Услышала, что ругаются, выглянула в щелку жалюзи, но он стоял спиной ко мне.

– Как вам показалось, он высокий или не очень? Молодой или постарше?

Она пожала плечами.

– Роста среднего. Говорю же, спиной ко мне стоял.

– А человека, у которого работала Эрин, вы знаете? – спросила я.

– Какого еще человека? Я думала, она у Пэрис работает.

– Его зовут Дон Джейд. Средних лет, худощавый, очень симпатичный.

– Нет, не знаю. Знаю только Пэрис. Она такая милая, всегда находит минутку расспросить меня о моих детках. Наверно, и не знает, что Эрин сбежала, иначе сказала бы мне.

– Уверена, так оно и есть, – кивнула я. – А что-нибудь еще об этом парне можете сказать? Что угодно, мисс Розен.

Ева Розен покачала головой:

– Извините, милая. Я помогла бы, если б хоть что-нибудь знала. Понимаете, я ведь тоже мать. А у вас дети есть? – поинтересовалась она, с подозрением глядя на мою стрижку.

– Нет.

– С ними с ума сойдешь. А потом одни разочарования. Таков наш крест!

– Вы не слышали, Эрин называла своего друга по имени? – спросила я.

Ева задумалась.

– Может быть. Кажется, в ту ночь я слышала какое-то имя… Да. Что-то вроде как из мыльной оперы. Брэд? Тед?

– Может быть, Чед?

– Точно!

Господи, неужели Чед Сибрайт?..

Итак, запретная любовь. Интересно, повлиял ли этот шекспировский сюжет на изгнание Эрин из родительского дома. Вряд ли Брюс Сибрайт был в восторге от того, что его сын встречается с его же падчерицей, независимо от отсутствия между ними кровного родства. А если Брюс проявил неудовольствие, то и Кристал тоже…

Еще интересно, почему Молли не рассказала мне про Эрин с Чедом и вообще ни словом о существовании Чеда не обмолвилась. Может, подумала, что и я не пойму? Если так, она явно меня переоценивает. Мне слишком мало дела до ее сестры. Личная жизнь Эрин занимает меня исключительно в связи с ее исчезновением.

Я вернулась к особняку Сибрайтов. На дорожке перед домом Чед Трудолюбивый мыл свою черную «Тойоту». Такой стопроцентно американский мальчик в штанах хаки и белой футболке. Он мельком взглянул на меня и продолжал шлангом смывать с колесных колпаков мыльную пену.

– Хорошая машина, – заметила я, подходя к нему. – Ева Розен мне о ней рассказывала.

– Ева Розен? Это кто?

– Квартирная хозяйка Эрин. Очень, надо сказать, наблюдательная старушка.

Чед выпрямился, сразу забыв и о шланге, и о колесах.

– Прошу прощения, – вежливо сказал он, – не помню, как вас зовут…