Лев Лангедока

Большая тяжелая штора закрывала проход под аркой, из-за шторы доносились звуки какого-то движения. Мариетта осторожно отодвинула штору в сторону – и застыла на месте.

Леон был полуодет. Блики света от горящих свечей играли на его широких плечах и на бицепсах. Перед ним стояли кувшин с водой и оловянный таз для умывания. Вода в тазу еще плескалась, отражая мерцающий свет. Почувствовав чье-то присутствие, Леон обернулся. И уже по первому его взгляду Мариетта поняла, какую глупость совершила: как она не подумала, что может застать его полуобнаженным?

Женщина могла нанести подобный визит лишь по одной причине, а тем более если на ней самой была только ночная рубашка, прикрытая пестрым шелковым покрывалом.

– Ох, прошу прощения! Я не подумала...

Не договорив, она густо покраснела и отпустила занавеску. Но Леон уже выскочил из-за нее и преградил Мариетте путь к отступлению.

– Не уходи, Мариетта...

Она едва не касалась лицом его широкой груди, заросшей курчавыми черными волосами.

– Прости, я не ожидала застать тебя вот так, врасплох, – заговорила она, не смея поднять на него глаза. Их разделяло лишь несколько дюймов. На мгновение она почувствовала, что готова броситься к нему в объятия, забыв о гордости, забыв об Элизе, забыв обо всем на свете, кроме неистового влечения.

– Я пришла поговорить с тобой об этих охотниках за ведьмами в Монпелье, – объяснила она, изо всех сил стараясь умерить свое волнение, однако умерить бешеные удары сердца она не могла.

– А, вот оно что... охотники за ведьмами в Монпелье.

Леон, прищурив глаза, посмотрел на нее. Она пришла к нему, как всегда, не ради любви, а в поисках защиты. Для любви она предпочитала объятия Рафаэля.

– Тебе незачем их бояться.

– Благодарю.

Ей хотелось спросить его еще об очень многом, но только не теперь, когда она чувствовала его дыхание у себя на щеке, когда она вдыхала запах его сильного мужского тела.

Мягкие очертания ее груди легко были различимы под тонким шелковым покрывалом и ночной рубашкой, и Леон был уже не в силах держать свое желание в узде. Он медленно наклонил голову, и Мариетта резко отпрянула до того, как их губы соприкоснулись.

– Неужели я тебе так противен? – спросил он с горечью. – Одно время я думал, что ты отвергаешь мои авансы только из-за Элизы. Теперь-то я знаю, что твое сердце отдано другому, хотя ты по-прежнему обращаешься ко мне за помощью и защитой. Тебе следовало бы находиться сейчас в спальне у твоего любовника, а не у меня.

– У меня нет любовника, – ответила Мариетта.

– Де Мальбре утверждает иное.

– Я не могу отвечать за то, что утверждает кто бы то ни было. Я говорю от своего имени. У меня любовника нет.

– Значит, ты выходишь замуж из-за денег? – Леон невесело рассмеялся. – Матерь Божья, мне бы следовало сразу это понять. Ты утратила интерес ко мне, узнав, что я обручен, но Рафаэль подвернулся тебе как другая возможность, не так ли? Я сделал доброе дело для тебя, Мариетта, привез тебя в Шатонне. Пришло время расплатиться со мной.

На этот раз Мариетта не уклонилась от поцелуя, крепкого и страстного. Она больше, не в силах была этому противиться. Всхлипнув в экстазе, она обняла Леона и ответила на его поцелуй не менее страстно, чем он. Потом, чересчур поспешно, Леон оттолкнул ее от себя, тяжело дыша.

– Если бы я хотел овладеть тобой сейчас, я мог бы это сделать, не задавая вопросов, верно? И ни слова о человеке, за которого ты намерена выйти замуж...

Взгляд Леона болью отзывался в ее сердце. Это было хуже, чем ее страхи в Эвре, хуже, чем страх перед людьми в Монпелье.

– Нет, – воспротивилась Мариетта. – Ты не понимаешь.

– Я все отлично понимаю. – Его слова были для Мариетты как удары ножом. – Ты шлюха, Мариетта Рикарди. Красивая, возбуждающая, умная маленькая шлюха!

– А ты болван! – скорее прорыдала, чем проговорила она, вцепившись рукой ему в волосы, после чего провела со всей силой ногтями по щеке Леона. – Я собираюсь выйти за Рафаэля не больше, чем за тебя самого!

Она без оглядки бросилась вон из комнаты, громко захлопнув за собой дверь, а ошарашенный Леон застыл на месте, прижав пальцы к окровавленной щеке.

Глава 8

Мариетта бежала со всех ног по коридору и едва не столкнулась с Рафаэлем, который вышел из своей спальни с намерением налить в графин бренди, чтобы выпить стаканчик на сон грядущий. Волосы Мариетты были растрепаны, губы распухли после поцелуя Леона, тело было едва прикрыто измятым ночным одеянием. Рафаэль оценил ситуацию одним взглядом и гневно прищурился. Он схватил Мариетту за руку и остановил ее неистовый бег.

– Отпустите меня! Это не то, о чем вы подумали, Рафаэль.

– Этого достаточно. Я знал, что вы были его любовницей, но теперь, когда я предложил вам стать моей женой...

– А я вам отказала!

– Из-за Вильнева? – Синие глаза Рафаэля потемнели. – Он намерен жениться и не выразил протеста при мысли, что теряет вас. Он не любит и никогда не полюбит вас. Все в Версале, где он провел годы, считали и говорили, что Лев Лангедока не способен на любовь. Он похож на Генриха IV. Пьет. Сражается. Занимается любовью, но не любит. Спросите об этом любую из сотни женщин. Одна только ангельская вдова Сент-Бев владеет его сердцем, но даже она его не получит.

Взгляд синих глаз Рафаэля стал беспощадно жестоким. Он внезапно отпустил Мариетту, быстрым шагом вернулся в свою спальню и выхватил из ножен свою шпагу.

– Нет! Рафаэль! Выслушайте меня!

Мариетта повисла у него на руке, пытаясь удержать. Лицо ее побелело от страха.

– Это вовсе не то, о чем вы думаете, Рафаэль! Поверьте! Между нами ничего не было. Я знаю, что Леон никогда не любил меня.

– И тем не менее вы пробрались к нему в спальню среди ночи? – язвительно спросил Рафаэль.

– Не за тем, чтобы заниматься любовью! Матерь Божья, если бы вы только знали! Как раз теперь, когда я обратилась к нему за помощью, он оттолкнул меня! Леон всегда обращался со мной, как обращается любой знатный мужчина с самой ничтожной из своих крестьянок.

– И вы это терпели?

Рафаэль вдруг ощутил приступ такой острой ревности, на какую не считал себя способным.

Голос Мариетты едва не сорвался в рыдание.

– Нет, только нынче ночью. Всего на минуту... а потом он назвал меня шлюхой.

– С чего бы это, если вы всегда ему отказывали?

– Из-за вас, – ответила она. – Потому что он считает, будто я приняла предложение выйти за вас замуж.

– А вы не приняли?

– Нет. – Глаза ее были полны такой боли, что у Рафаэля де Мальбре дрогнуло сердце. – Поймите, я люблю Леона. Я всегда буду любить только его.

Гнев Рафаэля утих. Даже ревность его поблекла. Он понял, что получил чистую отставку.

– Бедная вы моя малютка! Я больше не причиню вам боли, даю слово! Идите и ложитесь в постель. Вы вся дрожите.

– А Леон? – спросила Мариетта, и в глазах у нее промелькнула искорка страха.

Рафаэль позволил себе улыбнуться – кривовато, если сказать по правде.

– Я не стану пронзать его шпагой, если вы именно этого боитесь. Спокойной ночи, дорогая.

Он наблюдал за тем, как Мариетта идет к себе в комнату по коридору, полному теней, – одинокая фигурка с поникшими плечами. Потом захлопнул дверь своей спальни и направился к комнате друга.

Леон стоял и смотрел на темные стекла окна, когда вошел Рафаэль. Он еще не был готов улечься в постель. Тело его блестело от света еще не погашенных свечей, и Рафаэль, глянув на его массивные плечи и мощные бицепсы, вздохнул с облегчением: хорошо, что он явился сюда не с намерением сразиться.

Леон обернулся, и лицо его помрачнело. Рафаэль де Мальбре был последним из тех, кого он сейчас хотел видеть. Слова Мариетты все еще звучали у него в ушах, полные такой жестокости и правды, что он не мог не поверить им.

– Я хотел бы поговорить с тобой, друг мой, – заговорил Рафаэль, непринужденно усаживаясь в кожаное кресло и наливая себе бренди. На столике поодаль он заметил несколько пустых графинчиков. Выходит, не только он захотел при помощи спиртного заглушить свои чувства.