Страница 3 из 131
Песнь третья
Третий и четвертый день, до вечера пятого
Прибытие Телемаха в Пилос. Он находит Нестора, приносящего на берегу моря жертву Посейдону вместе с народом. Нестор, по просьбе Телемаха, рассказывает о том, что случилось с ним, с Менелаем и некоторыми другими ахейскими вождями после разрушения Трои. Он советует Телемаху посетить Менелая в Лакедемоне. Телемах остается ночевать в доме Нестора. На другой день, по совершении жертвы, обещанной Нестором Афине, Телемах вместе с младшим сыном Нестора Писистратом отправляется в путь; они ночуют у Диоклеса и на следующий вечер приезжают в Лакедемон.
Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных, Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих. Тою порою достигнул корабль до Нелеева града Пышного, Пилоса. В жертву народ приносил там на бреге Черных быков Посейдону, лазурнокудрявому богу; Было там девять скамей; на скамьях, по пяти сот на каждой, Люди сидели, и девять быков перед каждою было. Сладкой отведав утробы, уже сожигали пред богом Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы. Убравши Снасти и якорем шаткий корабль утвердивши, на землю Вышли они; Телемах, за Афиною следуя, также Вышел. К нему обратяся, богиня Афина сказала: «Сын Одиссеев, теперь уж застенчивым быть ты не должен; Ибо затем мы и в море пустились, чтоб сведать, в какую Землю отец твой судьбиною брошен и что претерпел он. Смело приблизься к коней обуздателю Нестору; знать нам Должно, какие в душе у него заключаются мысли. Смело его попроси, чтоб тебе объявил он всю правду; Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим». «Но, — отвечал рассудительный сын Одиссеев богине, — Как подойти мне? Какое скажу я приветствие, Ментор? Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен; Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?» Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Многое сам, Телемах, ты своим угадаешь рассудком; Многое демон откроет тебе благосклонный; не против Воли ж бессмертных, я думаю, был ты рожден и воспитан». Кончив, богиня Афина пошла впереди Телемаха Быстрым шагом; за нею пошел Телемах; и поспешно К месту подходят они, где пилийцы, собравшись, сидели; Там с сыновьями и Нестор сидел; их друзья, учреждая Пир, суетились, вздевали на вертелы, жарили мясо. Все, иноземцев увидя, пошли к ним навстречу и, руки Им подавая, просили их сесть дружелюбно с народом. Первый, их встретивший, Несторов сын, Писистрат благородный, Ласково за руки взявши обоих, на бреге песчаном Место на мягких разостланных кожах занять пригласил их Между отцом престарелым и братом младым Фрасимедом. Сладкой утробы отведать им дав, он вином благовонным Кубок наполнил, вина отхлебнул и сказал светлоокой Дочери Зевса эгидодержавца Палладе Афине: «Странник, ты должен призвать Посейдона-владыку: вы ныне Прибыли к нам на великий праздник его; совершивши Здесь, как обычай велит, перед ним возлиянье с молитвой, Ты и товарищу кубок с напитком божественно-чистым Дай, он, я думаю, молится также богам, поелику Все мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду. Он же моложе тебя и, конечно, ровесник со мною; Вот почему я и кубок тебе наперед предлагаю». Кончив, он передал кубок с вином благовонным Афине. Был ей приятен поступок разумного юноши, первой Ей предложившего кубок с вином благовонным; и стала Голосом громким она призывать Посейдона-владыку: «Царь Посейдон-земледержец, молюся тебе, не отвергни Нас, уповающих здесь, что желания наши исполнишь. Нестору славу с его сыновьями, во-первых, даруй ты; После богатую милость яви и другим, благосклонно Здесь от пилийцев великую ныне приняв гекатомбу; Дай нам потом, Телемаху и мне, возвратиться, окончив Все, для чего мы приплыли сюда в корабле крутобоком». Так помолясь, совершила сама возлиянье богиня; После двуярусный кубок она подала Телемаху; В свой помолился черед и возлюбленный сын Одиссеев. Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо, Роздали части и начали пир многославный; когда же Был удовольствован голод их сладким питьем и едою, Речь обратил к посетителям Нестор, герой геренейский: «Странники, мне уж теперь неприлично не будет спросить вас, Кто вы, понеже уж пищею вы насладились довольно. Кто ж вы, скажите? Откуда к нам прибыли влажной дорогой? Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду, Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася, Жизнью играя своей и беды приключая народам?» С духом собравшись, на то рассудительный сын Одиссеев Так, отвечая, сказал (и Афина ему ободрила Сердце, чтоб Нестора мог он спросить об отце отдаленном, Также, чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава): «Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян, Знать ты желаешь, откуда и кто мы; всю правду скажу я: Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона лежащей; Прибыли ж к вам не за общим народным, за собственным делом; Странствую я, чтоб, молву об отце вопрошая, проведать, Где Одиссей благородный, в бедах постоянный, с которым Ратуя вместе, вы град Илион, говорят, сокрушили. Прочие ж, сколько их ни было, против троян воевавших, Бедственно, слышали мы, в стороне отдаленной погибли Все; а его и погибель от нас неприступно Кронион Скрыл; где нашел он конец свой, не знает никто: на земле ли Твердой он пал, пересиленный злыми врагами, в зыбях ли Моря погиб, поглощенный холодной волной Амфитриты. Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно Участь отца моего мне открыл, объявив, что своими Видел глазами иль что от какого услышал случайно Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе. Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая, Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец. Если же чем для тебя мой отец, Одиссей благородный, Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы, Вспомни об этом теперь и по истине все расскажи мне». Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский: «Сын мой, как сильно напомнил ты мне о напастях, в земле той Встреченных нами, ахейцами, твердыми в опыте строгом, Частью, когда в кораблях, предводимые бодрым Пелидом, Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись, Частью, когда перед крепким Приамовым градом с врагами Яростно бились. Из наших в то время все лучшие пали: Лег там Аякс бедоносный, там лег Ахиллес и советов Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивный Легкостью бега, сколь был он бесстрашный боец. И немало Разных других испытали мы бедствий великих, о них же Может ли все рассказать хоть один из людей земнородных? Если б и целые пять лет и шесть лет ты мог беспрестанно Вести сбирать о бедах, приключившихся бодрым ахейцам, Ты бы, всего не узнав, недоволен домой возвратился. Девять трудилися лет мы, чтоб их погубить, вымышляя Многие хитрости, — кончить насилу решился Кронион. В умных советах никто там не мог наряду быть поставлен С ним: далеко опереживал всех изобретеньем многих Хитростей царь Одиссей, благородный родитель твой, если Подлинно сын ты его. С изумленьем смотрю на тебя я; С ним и речами ты сходен; но кто бы подумал, чтоб было Юноше можно так много с ним сходствовать умною речью? Я ж постоянно, покуда войну мы вели, на совете ль, В сонме ль народном, всегда заодно говорил с Одиссеем; В мненьях согласные, вместе всегда мы, обдумавши строго, То лишь одно избирали, что было ахейцам полезней. Но когда, ниспровергнувши город Приама великий, Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: Кронион Бедственный путь по морям приготовить замыслил ахейцам. Был не у каждого светел рассудок, не все справедливы Были они — потому и постигнула злая судьбина Многих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога. Сильную распрю богиня Афина зажгла меж Атридов: Оба, созвать вознамерясь людей на совет, безрассудно Собрали их не в обычное время, когда уж садилось Солнце; ахейцы сошлися, вином охмеленные; те же Стали один за другим объяснять им причину собранья: Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратный Путь по широкому моря хребту устремились немедля; То Агамемнон отвергнул: ахейцев еще удержать он Мыслил затем, чтоб они, совершив гекатомбу святую, Гнев примирили ужасной богини… младенец! Еще он, Видно, не знал, что уж быть не могло примирения с нею: Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях. Так, обращая друг к другу обидные речи, там оба Брата стояли; собрание светлообутых ахеян Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья. Всю ту мы ночь провели в неприязненных друг против друга Мыслях: уж нам, беззаконным, готовил Зевес наказанье. Утром одни на прекрасное море опять кораблями (Взяв и добычу и дев, глубоко опоясанных) вышли. Но половина другая ахеян осталась на бреге Вместе с царем Агамемноном, пастырем многих народов. Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежали Быстро: под ними углаживал бог многоводное море. Скоро пришед в Тенедос, принесли мы там жертву бессмертным, Дать нам отчизну моля их, но Дий непреклонный еще нам Медлил дозволить возврат: он вторичной враждой возмутил нас. Часть за царем Одиссеем, подателем мудрых советов, В многовесельных пустясь кораблях, устремилась в обратный Путь, чтоб Атриду царю Агамемнону вновь покориться. Я же поспешно со всеми подвластными мне кораблями Поплыл вперед, угадав, что готовил нам бедствие демон; Поплыл со всеми своими и сын бедоносный Тидея; Позже отправился в путь Менелай златовласый: в Лесбосе Нас он нагнал, нерешимых, какую избрать нам дорогу: Выше ль скалами обильного Хиоса путь свой на Псиру Править, ее оставляя по левую руку, иль ниже Хиоса, мимо открытого воющим ветрам Миманта? Дия молили мы знаменье дать нам; и, знаменье давши, Он повелел, чтоб, разрезавши море по самой средине, Шли мы к Евбее для скорого близкой беды избежанья; Ветер попутный, свистя, зашумел, и, рыбообильный Путь совершая легко, корабли до Гереста достигли К ночи; от многих быков возложили мы тучные бедра Там на алтарь Посейдонов, измерив великое море. День совершился четвертый, когда, добежав до Аргоса, Все корабли Диомеда, коней обуздателя, стали В пристани. Прямо тем временем в Пилос я плыл, и ни разу Ветер попутный, вначале нам посланный Дием, не стихнул. Так возвратился я, сын мой, без всяких вестей; и доныне Сведать еще я не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся. Что ж от других мы узнали, живя под домашнею кровлей, То вам как следует я расскажу, ничего не скрывая. Слышали мы, что с младым Ахиллеса великого сыном Все мирмидоны его, копьеносцы домой возвратились; Жив, говорят, Филоктет, сын Пеанов возлюбленный; здраво Идоменей (никого из сопутников, с ним избежавших Вместе войны, не утративши на море) Крита достигнул; К вам же, конечно, и в дальнюю землю дошел об Атриде Слух, как домой возвратился он, как умерщвлен был Эгистом, Как и Эгист наконец по заслуге приял воздаянье. Счастье, когда у погибшего мужа останется бодрый Сын, чтоб отмстить, как Орест, поразивший Эгиста, которым Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель! Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший, Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили». Выслушав Нестора, так отвечал Телемах благородный: «Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян, Правда, отмстил он, и страшно отмстил, и ему от народов Честь повсеместная будет и будет хвала от потомства. О, когда б и меня одарили такою же силой Боги, чтоб так же и я мог отмстить женихам, наносящим Столько обид мне, коварно погибель мою замышляя! Но благодати великой такой ниспослать не хотели Боги ни мне, ни отцу — и удел мой отныне терпенье». Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский: «Сам ты, мой милый, о том мне своими словами напомнил; Слышали мы, что, твою благородную мать притесняя, В доме твоем женихи беззаконного делают много. Знать бы желал я: ты сам ли то волею сносишь? Народ ли Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога? Мы же не ведаем; может случиться легко, что и сам он Их, возвратяся, погубит, один ли, созвав ли ахеян… О, когда б возлюбить светлоокая дева Паллада Так же могла и тебя, как она Одиссея любила В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы! Нет, никогда не бывали столь боги в любви откровенны, Сколь откровенна была с Одиссеем Паллада Афина! Если бы ею с такою ж любовью и ты был присвоен, Самая память о браке во многих из них бы пропала». Нестору так отвечал рассудительный сын Одиссеев: «Старец, несбыточно, думаю, слово твое; о великом Ты говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится То никогда ни по просьбе моей, ни по воле бессмертных». Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Странное слово из уст у тебя, Телемах, излетело; Богу легко защитить нас и издали, если захочет; Я ж согласился б скорее и бедствия встретить, чтоб только Сладостный день возвращенья увидеть, чем, бедствий избегнув, В дом возвратиться, чтоб пасть пред своим очагом, как великий Пал Агамемнон предательством хитрой жены и Эгиста. Но и богам невозможно от общего смертного часа Милого им человека избавить, когда он уж предан В руки навек усыпляющей смерти судьбиною будет». Так отвечал рассудительный сын Одиссеев богине: «Ментор, не станем о том говорить мы, хотя и крушит нам Сердце оно; уж его возвращения мы не увидим: Черную участь и смерть для него приготовили боги. Я же теперь, о ином вопрошая, хочу обратиться К Нестору — правдой и мудростью всех он людей превосходит; Был, говорят, он царем, повелителем трех поколений, Образом светлым своим он бессмертному богу подобен — Сын Нелеев, скажи, ничего от меня не скрывая, Как умерщвлен был Атрид Агамемнон пространнодержавный? Где Менелай находился? Какое губящее средство Хитрый Эгист изобрел, чтоб удобнее сладить с сильнейшим? Иль, не достигнув Аргоса, еще меж чужими людьми он Был и врага своего тем отважил на злое убийство?» «Друг, — Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский, — Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать; Подлинно так все случилось, как думаешь сам ты; но если б В братнем жилище Эгиста живого застал, возвращаясь В дом свой из брани троянской, Атрид Менелай златовласый, Трупа его бы тогда не покрыла земля гробовая, Хищные птицы и псы бы его растерзали, без чести В поле, далеко за градом Аргосом лежащего, жены Наши его б не оплакали — страшное дело свершил он. Тою порою, как билися мы на полях илионских, Он в безопасном углу многоконного града Аргоса Сердце жены Агамемнона лестью опутывал хитрой. Прежде самой Клитемнестре божественной было противно Дело постыдное — мыслей порочных она не имела; Был же при ней песнопевец, которому царь Агамемнон, В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой; Но, как скоро судьбина ее предала преступленью, Тот песнопевец был сослан Эгистом на остров бесплодный, Где и оставлен; и хищные птицы его растерзали. Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой; Множество бедр на святых алтарях он сожег пред богами, Множеством вкладов, и златом и тканями, храмы украсил, Дерзкое дело такое с нежданным окончив успехом. Мы же, покинувши землю троянскую, поплыли вместе, Я и Атрид Менелай, сопряженные дружбою тесной. Были уж мы пред священным Сунионом, мысом Аттийским; Вдруг Менелаева кормщика Феб Аполлон невидимо Тихой своею стрелой умертвил: управляя бегущим Судном, кормило держал многоопытной, твердой рукою Фронтис, Онеторов сын, наиболе из всех земнородных Тайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю. Путь свой замедлил, хотя и спешил, Менелай, чтоб на бреге Честь погребения другу воздать с торжеством надлежащим; Но когда на своих кораблях крутобоких опять он В темное море пошел и высокого мыса Малеи Быстро достиг — повсеместно гремящий Кронион, замыслив Гибель, нагнал на него многошумное ветра дыханье, Поднял могучие, тяжкие, гороогромные волны. Вдруг корабли разлучив, половину их бросил он к Криту, Где обитают кидоны у светлых потоков Ярдана. Виден там гладкий утес, восходящий над влагой соленой, В темное море вдвигаясь на крайних пределах Гортины; Там, где великие волны на западный берег у Феста Нот нагоняет и малый утес их дробит, отшибая, Те корабли очутились; проворством спаслися от смерти Люди; суда ж их погибли, разбившись об острые камни. Пять остальных кораблей темноносых, похищенных бурей, Ветер могучий и волны ко брегу Египта примчали. Там Менелай, собирая сокровищ и золота много, Странствовал между народов иного языка, и в то же Время Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе, Смерти предавши Атрида, — народ покорился безмолвно. Целые семь лет он властвовал в златообильной Микене; Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибель Богоподобный Орест; и убийцу сразил он, которым Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель. Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным. В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье, Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться. Ты же недолго, мой сын, в отдаленье от родины странствуй, Дом и наследье отца благородного бросив на жертву Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитят Все, и без пользы останется путь, совершенный тобою. Но Менелая Атрида (советую, требую) должен Ты посетить; он недавно в отечество прибыл из чуждых Стран, от людей, от которых никто, занесенный однажды К ним по широкому морю стремительным ветром, не мог бы Жив возвратиться, откуда и в год долететь к нам не может Быстрая птица, — столь страшно великой пучины пространство. Ты же поедешь отсюда иль морем со всеми своими, Или, когда пожелаешь, землею: коней с колесницей Дам я, и сына с тобою пошлю, чтоб тебе указал он Путь в Лакедемон божественный, где Менелай златовласый Царствует; можешь ты сам обо всем расспросить Менелая; Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим». Кончил. Тем временем солнце померкло, и тьма наступила. К Нестору слово свое обративши, сказала Афина: «Старец, твои рассудительны речи, но медлить не станем; Должно отрезать теперь языки, и царю Посейдону Купно с другими богами вином сотворить возлиянье; Время подумать о ложе покойном и сне миротворном; День на закате угас, и уж боле не будет прилично Здесь нам сидеть за трапезой богов; удалиться пора нам». Так говорила богиня; почтительно все ей внимали. Тут для умытия рук им служители подали воду; Отроки светлым кратеры до края наполнив напитком, В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши; Бросив в огонь языки, сотворили они возлиянье, Стоя; когда ж сотворили его и вином насладились, Сколько желала душа, Телемах благородный с Афиной Стали к ночлегу на свой быстроходный корабль собираться. Нестор, гостей удержавши, сказал: «Да отнюдь не позволят Вечный Зевес и другие бессмертные боги, чтоб ныне Вы для ночлега отсюда ушли на корабль быстроходный! Разве одежд не найдется у нас? Неужели я нищий? Будто уж в доме моем ни покровов, ни мягких постелей Нет, чтоб и сам я и гости мои насладились покойным Сном? — Но покровов и мягких постелей найдется довольно. Можно ль, чтоб сын столь великого мужа, чтоб сын Одиссеев Выбрал себе корабельную палубу спальней, пока я Жив и мои сыновья обитают со мной под одною Кровлей, чтоб всех, кто пожалует к нам, угощать дружелюбно?» Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: «Умное слово сказал ты, возлюбленный старец, и должен Волю исполнить твою Телемах: то, конечно, приличней. Здесь я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею Ночь он провел. Самому ж мне на черный корабль возвратиться Должно, чтоб наших людей ободрить и о многом сказать им: Я из сопутников наших старейший годами; они же (Все молодые, ровесники все Телемаху) по доброй Воле, из дружбы его в корабле проводить согласились; Вот для чего и хочу я на черный корабль возвратиться. Завтра ж с зарею пойти мне к народу отважных кавконов Нужно, чтоб там заплатили мне люди старинный, немалый Долг. Телемаха же, после того как у вас погостит он, С сыном своим в колеснице отправь ты, коней повелевши Дать им проворнейших в беге и силою самых отличных». Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась, Быстрым орлом улетев; изумился народ; изумился, Чудо такое своими глазами увидевши, Нестор. За руку взяв Телемаха, ему дружелюбно сказал он: «Друг, ты, конечно, и сердцем не робок и силою крепок, Если тебе, молодому, так явно сопутствуют боги. Здесь из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа, Был не иной кто, как Диева славная дочь Тритогена, Столь и отца твоего отличавшая в сонме аргивян. Будь благосклонна, богиня, и к нам и великую славу Дай мне, и детям моим, и супруге моей благонравной; Я же телицу тебе однолетнюю, лбистую, в поле Вольно бродящую, с игом еще не знакомую, в жертву Здесь принесу, ей рога изукрасивши золотом чистым». Так говорил он, молясь; и Палладою был он услышан. Кончив, пошел впереди сыновей и зятьев благородных В дом свой богато украшенный Нестор, герой геренейский; С Нестором в царский богато украшенный дом и другие Также вступили и сели порядком на креслах и стульях. Старец тогда для собравшихся кубок наполнил до края Светлым вином, чрез одиннадцать лет из амфоры налитым Ключницей, снявшей впервые с заветной амфоры той кровлю. Им он из кубка свое сотворил возлиянье великой Дочери Зевса-эгидодержавца; когда ж и другие Все, сотворив возлиянье, вином насладились довольно, Каждый к себе возвратился, о ложе и сне помышляя. Гостю желая спокойствия, Нестор, герой геренейский, Сам Телемаху, разумному сыну царя Одиссея, В звонко-пространном покое кровать указал прорезную; Лег близ него Писистрат, копьевержец, мужей предводитель, Бывший из братьев один неженатый в жилище отцовом. Сам же, во внутренний царского дома покой удаляся, Лег на постели, перестланной мягко царицею, Нестор. Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; С мягкой поднялся постели и Нестор, герой геренейский, Вышед из спальни, он сел на обтесанных, гладких, широких Камнях, у двери высокой служивших седалищем, белых, Ярко сиявших, как будто помазанных маслом, на них же Прежде Нелей восседал, многоумием богу подобный; Но уж давно уведен был судьбой в обитель Аида. Ныне ж на камнях Нелеевых Нестор воссел, скиптроносный Пестун ахеян. К нему сыновья собралися, из спален Вышед: Ехефрон, Персей, Стратион, и Аретос, и юный Богу подобный красой Фрасимед; наконец и шестой к ним, Младший из братьев пришел, Писистрат благородный. И рядом С Нестором сесть приглашен был возлюбленный сын Одиссеев. Речь обратил тут к собравшимся Нестор, герой геренейский: «Милые дети, мое повеленье исполнить спешите: Паче других преклонить я желаю на милость Афину, Видимо, бывшую с нами на празднике бога великом. В поле один за телицей беги, чтоб немедленно с поля Выгнал ее к нам пастух, за стадами смотрящий; другой же Должен на черный корабль Телемахов пойти и позвать к нам Всех мореходных людей, там оставя лишь двух; напоследок Третьим пусть будет немедленно златоискусник Лаэркос Призван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице. Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабыням В доме устроить обед изобильный, расставить порядком Стулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам». Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицу Скоро пригнали; пришли с корабля Телемаховы люди, С ним переплывшие море; явился и златоискусник, Нужный для ковки металлов принесши снаряд: наковальню, Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно Дело свое совершал он; пришла и богиня Афина Жертву принять. Тут художнику Нестор, коней обуздатель, Золота чистого дал; оковал им рога он телицы, Тщася усердно, чтоб жертвенный дар был угоден богине. Взяли телицу тогда за рога Стратион и Ехефрон; Воду им руки умыть в обложенной цветами лохани Вынес из дома Аретос, в другой же руке он с ячменем Короб держал; подошел Фрасимед, ратоборец могучий, С острым в руке топором, поразить изготовяся жертву; Чащу подставил Персей. Тут Нестор, коней обуздатель, Руки умывши, ячменем телицу осыпал и, бросив Шерсти с ее головы на огонь, помолился Афине; Следом за ним и другие с молитвой телицу ячменем Так же осыпали, Несторов сын, Фрасимед многосильный, Мышцы напрягши, ударил, и, в шею глубоко вонзенный, Жилы топор пересек; повалилась телица; вскричали Дочери все, и невестки царевы, и с ними царица, Кроткая сердцем, Клименова старшая дочь Евридика. Те же телицу, приникшую к лону земли путеносной, Подняли — разом зарезал ее Писистрат благородный. После, когда истощилася черная кровь и не стало Жизни в костях, разложивши на части ее, отделили Бедра и сверху их (дважды обвивши, как следует, кости Жиром) кровавого мяса кусками покрыли; все вместе Нестор зажег на костре и вином оросил искрометным; Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями. Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное Всё разрубили на части и стали на вертелах жарить, Острые вертелы тихо в руках над огнем обращая. Тою порой Телемах Поликастою, дочерью младшей Нестора, был отведен для омытия в баню; когда же Дева его и омыла и чистым натерла елеем, Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой, Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный; Место он занял близ Нестора, пастыря многих народов. Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо, Сели за вкусный обед, и заботливо начали слуги Бегать, вино наливая в сосуды златые; когда же Был удовольствован голод их сладким питьем и едою, Нестор, герой геренейский, сказал сыновьям благородным: «Дети, коней густогривых запрячь в колесницу немедля Должно, чтоб мог Телемах по желанию в путь устремиться». То повеление царское было исполнено скоро; Двух густогривых коней запрягли в колесницу; в нее же Ключница хлеб и вино на запас положила, с различной Пищей, какая царям лишь, питомцам Зевеса, прилична. Тут в колесницу блестящую стал Телемах благородный; Рядом с ним Несторов сын Писистрат, предводитель народов, Стал; натянувши могучей рукою бразды, он ударил Сильным бичом по коням, и помчалися быстрые кони Полем, и Пилос блистательный скоро исчез позади их. Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло. Солнце тем временем село, и все потемнели дороги. Путники прибыли в Феру, где сын Ортилоха, Алфеем Светлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный: Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно. Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос. Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши, Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий, Часто коней погоняя, и кони скакали охотно. Пышных равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они там Кончили путь, совершенный конями могучими быстро; Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.