Город страшных снов

— Да с чего вы взяли? — еще больше удивился Егерь.

— А ты думал, военные дремлют, да? — усмехнулся полковник. От этой усмешки хотелось немедленно признать себя в чем-нибудь виноватым и отправиться отбывать заслуженный срок в камеру. — Нам всё было известно, и мы могли предупредить удар, если бы… Если бы не предательство.

Глаза полковника горели лихорадочным огнем. Он мог бы походить на обычного сумасшедшего, если бы не решимость и уверенность, сквозившие в каждом слове и жесте.

— Да, нас предали, — продолжил полковник. — После десятков лет разложения общества шлюхами-журналистами, многих просто купили за вонючие зеленые бумажки. Но продались не все. И теперь, когда противник выбросил десант, есть кому взять в руки оружие и постоять за родную землю. Иди, солдат и покажи этим макакам, что не боишься умереть, защищая свой дом!

— Я не боюсь… защищая, — растерянно пробормотал Егерь. — Но вы уверены насчет десанта?

Егерь обратил внимание на лицо полковника и понял, что тот сейчас просто ударит его и прикажет расстрелять за сомнения. Но вопрос все же закончил. Слишком трезво и серьезно говорил полковник, слишком хмуро смотрели солдаты из коридора, и все это абсолютно не стыковалось с тем, что он успел увидеть и пережить с того момента, как чуть больше двух недель назад, впервые открыл глаза.

Полковник не ударил, даже не закричал. Лишь печально усмехнулся и показал пальцем в угол комнаты.

— Видишь, что там стоит, солдат? — спросил он. Тон его голоса звучал настоящим обвинительным приговором. — Это американская винтовка SIG 716. Я лично отнял ее у солдата, охранявшего пустой «Брэдли» в шести кварталах отсюда. Ты знаешь, что такое «Брэдли», парень?

— Какая-то военная машина? — Егерь изо всех сил пытался не верить, но все происходившее просто не могло быть розыгрышем или буйством фантазии умалишенного полковника.

На прикладе винтовки были видны подозрительные темные пятна.

— Это их боевая машина пехоты! — рявкнул полковник, повышая голос. — Я видел ее также отчетливо, как вижу сейчас тебя! И слышал в отдалении их противные гнусавые голоса! Мы выбьем этих гондурасов с нашей земли или они прикончат нас. Другого не дано.

— Может, проще договориться? — пробормотал Егерь, окончательно понимая, что ничего не понимает.

— Не вздумай встать на путь предательства, — угрожающе предупредил полковник. — А то твои же собственные боевые товарищи покарают тебя.

— Не знаю, что и думать, — в смятении обронил Егерь. — Это ведь… какая-то шутка, да?

— Увести, — бросил полковник солдатам в коридоре. — В шестую роту. К ненадежным. Я сам поведу их в атаку. Пускай первыми увидят размалеванные пиндячьи хари.

Егеря грубо схватили за воротник и потащили в коридор. Последнее, что он успел заметить в кабинете полковника — слабый желтый отблеск на стволе американской винтовки.

С «новобранцем» не церемонились, но и не обижали. Равнодушный сержант выдал Егерю стальную каску с подшлемником, совершенно новый, вычищенный и смазанный автомат, и шесть магазинов с патронами к нему, а также саперную лопатку в чехле, ремень с тяжелой бляхой, вещевой мешок с флягой и сухим пайком внутри и пачку сигарет. Точно такой же равнодушный лейтенант принял нового бойца и молча показал в сторону ближайших развалин, где расположилось несколько десятков мужчин самого разного возраста, одетых кто во что. Как и у Егеря, у каждого из них были при себе автомат и вещмешок.

Растерянный Егерь медленно побрел к товарищам по несчастью.

— Только что взяли? — участливо спросил высокий и худой черноволосый мужчина в грязном пиджаке и таких же грязных джинсах.

— Да, — устало сказал Егерь, опускаясь рядом с ним на землю. — Я ничего не понял. Это что, правда? Где-то рядом действительно есть американские войска?

— Правда, — подтвердил черноволосый. — Ты куришь?

— Нет, не курю. Вы сами видели… ну, противника?

— Видел, — спокойно кивнул черноволосый. — Уже дважды в атаку ходили, но оба раза нас отбросили обратно. Скоро решающий штурм. Давай меняться: я тебе две гранаты, а ты мне — сигареты. Пойдет?

— Да забирай так, — ответил Егерь. — Почему же я никакой стрельбы не слышал?

— Не знаю, — пожал плечами собеседник, забирая пачку сигарет. — Спасибо. Хоть одну-то гранату возьми — пригодится. Когда сквозь стенку проходишь, там сперва все равно: есть стрельба или нет. Главное — залечь и с минуту полежать. А как в себя придешь, тогда уже надо пробовать искать удобный рубеж для атаки. Вот, слышишь? Это их пушка саданула. Наши там пятачок заняли и не отдают, чтобы было проще атаку начинать.

Егерь прислушался. Кажется, откуда-то издалека действительно доносили редкие мощные раскаты. Но так тихо, словно пушка стреляла в спортзале, набитом подушками.

— Это из-за стенки, — правильно истолковав его сомнения, сказал черноволосый. — Глушит стенка звуки. Главное, как пойдешь насквозь — глаза закрывай. А то ослепнешь. У нас уже в первой роте один такой есть. И в четвертой — двое.

— Погоди, — нахмурился Егерь. — Давай еще раз. По складам. По буковкам. Нас атаковали химическим оружием, и мы заснули на тридцать лет. И вот теперь, именно через три десятилетия, когда мы начали просыпаться, американцы высадили посреди города, до которого им лететь через половину планеты, десант с боевыми машинами и оружием тридцатилетней давности. И где-то тут, недалеко, окопалось подразделение американской пехоты. Так?

— Все верно, — невозмутимо подтвердил черноволосый.

— Да брехня, — лениво проговорил молчавший до того рыжий парень, примерно одного с Егерем возраста. Он сидел, прислонившись к стволу молодого деревца и до этого, казалось, дремал.

— Никакие там не американцы, — продолжил он, открывая глаза. — Это китайцы, можешь поверить. Я жил несколько лет в Харбине, китайского солдата за версту отличу. Что у нас американцам делать? Не слушай глупости психа-полковника.

— Это с каких пор китайцы ездят на американских боевых машинах, стреляют из американских автоматов и говорят по-английски? — агрессивно спросил черноволосый.

— Какой там английский, — с чувством превосходства возразил рыжий. — По-китайски они базарили. Что я, китайский от английского не отличу?

— Погодите, — нахмурился Егерь. — Американцы, китайцы… Всё это просто нелепо. Вы уверены, что там сидят иностранные солдаты? Им что, заняться больше нечем, как оккупировать разрушенный город?

— Никакие это не американы, и не китаёзы, — донеслось из-за тонкой кирпичной стенки. Самого говорящего видно не было, лишь торчала нога, обутая в стоптанный грязный ботинок. — Арабы, растудыть их. Я ж двоих замочил. Разглядел в подробностях.

— Чушь! — фыркнул черноволосый. — Арабы в американском камуфляже?

— Да где там камуфляж-то? — лениво ответил человек из-за стенки. — Обычная ихняя одежда, арабская. Да платки клетчатые.

— Как это вы всё разглядели, если мы даже до их позиций ни разу не добежали? — усомнился кто-то, вообще невидимый среди обломков стен.

— Ну, если сидеть все время там, где сквозь стену прошел, тогда точно никого не увидишь, — насмешливо сказал черноволосый. — И до чужих позиций, лежа на пузе, добежать не получится.

— Да погодите вы! — взмолился Егерь, хватаясь руками за голову. — Я и раньше ничего не понимал, а теперь понимаю еще меньше…

Вокруг него явно собрались психи, но никакой возможности сбежать Егерь не видел: совсем недалеко стояло несколько солдат с автоматами на изготовку, настороженно следящих за шестой ротой.

— Каждый из вас видел совершенно не то, что видели другие, — внезапно догадался Егерь. — Это какое-то наваждение!

— У меня точно не было никакого наваждения, — донеслось из-за стенки. — Как мне в лицо кровь одного из них ударила — до сих пор чувствую.

— Угу, желтая, — язвительно сказал черноволосый. — Помним-помним.

— Ну и что!

— Что значит «желтая»… — тихо начал Егерь, но земля вдруг дрогнула.

Неподалеку огромный кусок стены вывалился из дома и со страшным грохотом обрушился вниз, заглушая и вопрос, и возможные ответы.