Страница 90 из 93
— И пусть они поберегутся: им придется несладко.
— Да, пусть они поберегутся, и они и эти бабы по имени Джейн.
— Вайолет, клянусь, ни к одной из них я не относился серьезно. Если бы ты их видела…
— Я видела их.
— Видела? Где? Каким образом?
— Я тебе как-нибудь расскажу.
— Но…
— Ну перестань!
После длительной паузы он сказал:
— Если мы не врежем замок в дверь спальни, может случиться неприятность.
— К черту замок! — сказала Вайолет.
— ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН! — раздался резкий оглушительный голос.
Сэм и Вайолет вскочили с кресла. В окно ворвался ослепительный сине-белый свет. Слышался ропот толпы, уже готовой приступить к суду Линча, гремела галопирующим крещендо увертюра к «Вильгельму Теллю», раздавались звуки, напоминающие о кентуккийском дерби, локомотивах 4-6-4, о таранах и о внезапных налетах индейцев племени саскачеван.
— ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН! — вновь раздался резкий оглушительный голос.
Они подбежали к окну и осторожно выглянули. Дом был окружен слепящими прожекторами. В толпе смутно можно было различить повстанцев Жакерии с гильотиной, теле- и кинокамеры, большой симфонический оркестр, целую роту звукооператоров в наушниках, режиссера со шпорами и мегафоном, инспектора Робинсона с микрофоном, а вокруг на парусиновых шезлонгах сидело с полтора десятка загримированных мужчин и женщин.
— ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН. С ВАМИ ГОВОРИТ ИНСПЕКТОР РОБИНСОН. ВЫ ОКРУЖЕНЫ, МЫ… ЧТО? АХ, ВРЕМЯ ДЛЯ КОММЕРЧЕСКОЙ РЕКЛАМЫ? ХОРОШО, ВАЛЯЙТЕ.
Бауэр свирепо посмотрел на Вайолет.
— Значит, ты обманула меня?
— Нет, Сэм, клянусь.
— Тогда как здесь очутились все эти люди?
— Не знаю.
— Это ты их привела.
— Нет, нет, Сэм, нет! Я… может быть, я оказалась не такой умелой, как предполагала. Может быть, пока я гналась за тобой, они следили за мной. Но, клянусь тебе, я их не видела.
— Врешь.
— Нет, Сэм.
Она заплакала.
— Ты меня продала.
— ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН, ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН. НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОДИТЕ ОДРИ ХЭПБЕРН.
— Кого? — ошеломленно спросил Бауэр.
— Эт-то ме-еня, — всхлипнула Вайолет. — Я взяла себе другое имя, так же как ты. Одри Хэпберн и Вайолет Дуган одно и то же лицо. Они думают, что ты меня удерживаешь как заложницу, но я тебя не выдавала, С-Сэм. Я не шпионка.
— Ты говоришь мне правду?
— Чистую правду.
— ВНИМАНИЕ, ЛУИ ЖУРДЕН. НАМ ОТЛИЧНО ИЗВЕСТНО, ЧТО ТЫ ИСКУСНИК КИД. ВЫХОДИ, ПОДНЯВ РУКИ ВВЕРХ. ОСВОБОДИ ОДРИ ХЭПБЕРН И ВЫХОДИ И3 ДОМА, ПОДНЯВ РУКИ ВВЕРХ.
Бауэр распахнул окно.
— Войди и арестуй меня, дурила! — гаркнул он.
— ПОГОДИ, ПОКА МЫ НЕ ПОДКЛЮЧИМСЯ К СЕТИ, УМНИК.
Десять секунд, в течение которых производилось подключение, прошли в полном молчании. Затем прогремели выстрелы. Удлиненные грибовидные дымки вспыхнули там, куда ударили пули. Вайолет взвизгнула. Бауэр захлопнул окно.
— Эффективность всех боеприпасов у них снижена до самой крайней степени, — заметил он. — Боятся повредить мои сокровища. Может, мы еще и выкарабкаемся отсюда, Вайолет.
— Нет, не надо. Миленький, прошу тебя, не надо с ними сражаться.
— Сражаться я не могу. Чем бы я стал с ними сражаться?
Выстрелы теперь гремели не смолкая. Со стены упала картина.
— Сэм, да послушай ты меня, — взмолилась Вайолет. — Сдайся. Я знаю, что за кражу со взломом дают девяносто дней, но я буду ждать тебя.
Одно из окон разлетелось вдребезги.
— Ты будешь ждать меня, Вайолет?
— Буду. Клянусь.
Загорелась занавеска.
— Так ведь девяносто дней! Целых три месяца.
— Мы переждем их и начнем новую жизнь.
Внизу, на улице, инспектор Робинсон внезапно застонал и схватился за плечо.
— Ну ладно, — сказал Бауэр. — Я сдамся… Но взгляни на них, на этот дурацкий спектакль, где перемешаны и «Гангстерские битвы», и «Неприкасаемые», и «Громовые двадцатые годы». Пусть я лучше пропаду, если оставлю им хоть что-нибудь из того, что я выкрал. Погоди-ха…
— Что ты хочешь сделать?
Тем временем на улице «Пробивной отряд» принялся кашлять, будто наглотался слезоточивого газа.
— Взорву все к чертям, — ответил Бауэр, роясь в банке с сахаром.
— Взорвешь? Но как?
— Я раздобыл немного динамита у Гручо, Чико, Харпо и Маркса, когда шарил по их коллекциям разрыхляющих землю инструментов. Мотыги я не раздобыл, а вот это достал.
Он поднял вверх небольшую красную палочку с часовым механизмом на головке. На палочке была надпись TNT.
На улице Эд (Бегли) судорожно схватился за сердце, мужественно улыбнулся и рухнул на тротуар.
— Я не знаю, когда будет взрыв и сколько у нас времени, — сказал Бауэр. — Поэтому, как только я брошу палочку, беги со всех ног. Ты готова?
— Д-да, — ответила она дрожащим голосом.
Он схватил динамитную палочку, которая тут же начала зловеще тикать, и швырнул TNT на серо-зеленую софу.
— Беги!
Подняв руки, они бросились через парадное в слепящий свет прожекторов.
Не из нашего мира
Я расскажу эту историю без утайки, в точности так, как все произошло, потому что все мы, мужчины, небезгрешны в таких делах. Хотя я счастлив в браке и по-прежнему люблю жену, временами я влюбляюсь в незнакомых женщин. Я останавливаюсь перед красным светофором, бросаю взгляд на девушку в остановившемся; рядом такси — и готово, влюбился. Я еду в лифте и пленяюсь юной машинисткой, которая поднимается вместе со мной, держа в руке стопку фирменных бланков. На десятом этаже она выходит и вместе с бланками уносит мое сердце. Помню, как однажды в автобусе я влюбился в красотку, словно сошедшую с обложки модного журнала. В руках у нее было неотправленное письмо, и я украдкой старался прочесть адрес.
А какой соблазн случайные звонки по телефону! Раздается звонок, вы снимаете трубку, и женский голос говорит:
— Попросите, пожалуйста, Дэвида.
В доме нет никаких Дэвидов, и голос явно незнакомый, но такой волнующий и милый. За две секунды я успеваю насочинять, как я назначаю этой девушке свидание, встречаюсь с ней, закручиваю роман, бросаю жену и оказываюсь на Капри, где мы упиваемся греховным счастьем. После этого я говорю:
— А какой номер вы набрали?
Когда я вешаю трубку, мне стыдно взглянуть на жену, я чувствую себя изменником.
Звонок, который раздался в моей конторе на Мэдисон 509, вовлек меня именно в такую ловушку. Мои служащие — бухгалтерша и секретарша — ушли обедать, и я сам снял трубку стоявшего на моем столе телефона. Чей-то милый голосок с неимоверной быстротой затараторил:
— Здравствуй, Дженет. Дженет, милая, ты знаешь, я нашла работу. Такая чудная контора, сразу за углом на Пятой авеню, там, где старое здание Тиффани. Работать буду с девяти до четырех. У меня свой стол в маленькой комнатке с окошком, и представляешь, она целиком в моем распоряжении, я…
— Простите, — сказал я, после того, как вволю нафантазировался. — Какой номер вы набрали?
— Господи боже! Ну, конечно, не ваш!
— Боюсь, что все-таки мой.
— В таком случае простите, что побеспокоила.
— Ну что вы! Поздравляю с новой работой.
Она засмеялась.
— Большое спасибо.
Послышались гудки. У моей незнакомки был такой чудный голосок, что я решил отправиться с ней на Таити, а не на Капри. Тут опять зазвонил телефон. И снова тот же голосок:
— Дженет, милая, это Пэтси. Представляешь, только что звонила тебе, а попала совсем не туда. И вдруг ужасно романтичный голос…
— Благодарю вас, Пэтси. Вы опять попали не туда.
— Господи! Снова вы?
— Угу.
— Это ведь Прескотт 9-32-32?
— Ничего похожего. Это Плаза 6-50-00.
— Просто не представляю, как я могла набрать такой номер. Видно, я совсем поглупела от радости.
— Скорее, просто разволновались.
— Пожалуйста, простите.
— С удовольствием, — ответил я. — У вас, по-моему, тоже очень романтичный голос, Пэтси.
На этом разговор закончился, и я отправился обедать, повторяя в уме номер: Прескотт 9-32-32… Вот позвоню, попрошу Дженет и скажу ей… что я ей скажу? Об этом я не имел понятия. Я знал лишь, что ничего подобного не сделаю, и все же ходил в каком-то радужном тумане. Только вернувшись в контору, я стряхнул наваждение. Надо было заняться делами.