Страница 30 из 48
— Да полно, Эдмунд! Это случится не сегодня и не завтра, а то и вовсе не случится — с Божьей помощью.
— И еще хронометры, сэр. Не забывайте про хронометры! — снова встрял Бене.
Чарльз Саммерс никак не отреагировал на слова молодого офицера; человек, непривычный к морской службе, счел бы такое поведение оскорбительным.
— Мы полагаем, что эти сведения не следует сообщать пассажирам и переселенцам.
— Но мы же неплохо держались, когда готовились к обороне от корабля, который оказался «Алкионой»!
— Там все произошло быстро, неожиданно и скоро кончилось. Нам грозит опасность иного качества. Она утомит всех, кроме самых сильных духом — как будто нам недостаточно качки!
— Согласен, Чарльз. Однако это ставит меня в затруднительное положение: я обязан сообщить что-то этому дурацкому комитету — не могу же я от них отмахнуться! — но мне известно слишком много!
— Думаю, сэр, мистеру Тальботу следует воспользоваться моей метафорой и сообщить другим, что мы будем всю дорогу ехать под гору, — вмешался Бене.
Чарльз тускло улыбнулся:
— В наших обстоятельствах неосведомленность пассажиров весьма желательна, и мистер Тальбот, вне всякого сомнения, справится с задачей.
— Но что мне, черт возьми, сказать?
— Что мы изменим курс к югу и что им станет легче.
— Хорошо бы, сэр, если бы мистер Тальбот упомянул о чистке днища.
— Если сказать, что мы не попадем ни в Африку, ни в Южную Америку, люди станут опасаться самого худшего. Если сказать, что таков приказ капитана Андерсона, они поверят и обвинят его в том, что он намеренно подвергает их мукам и серьезной опасности.
— Да, нелегко. Боюсь, задача вам не по силам — ах, Эдмунд, не вздергивайте подбородок, точно гордый римлянин! Вы, несомненно, выберете наилучший вариант, но наилучшим в этом случае было бы продемонстрировать ваше собственное неведение…
— Мистер Саммерс имеет в виду, мистер Тальбот, что вам следует слегка заморочить этот комитет и постараться убедить их, что все будет в порядке, и мы, мол, в данных обстоятельствах предпримем все от нас зависящее. Признаюсь, меня обескураживает перспектива плыть к югу — там солоно придется! Отчеты о тамошних местах повергают в трепет. В них пишут о таких морях, каких нигде больше нет. Даже крепкий корабль…
— А наш гуляет, как старый башмак.
Чарльз рассмеялся, но как-то невесело.
— В адмиралтействе обошлись тем, что было под рукой. А из-за небрежности вашего приятеля Девереля мы имеем сломанные стеньги, треснувшую фок-мачту и разболтанный корпус.
Он вытянул руки и продемонстрировал, как болтается корпус.
— Капитану Андерсону следовало отказаться от такого судна!
Мистер Бене покачал головой:
— Капитану, который отказывается от судна, другого не дадут.
Чарльз повернулся к нему:
— Заметьте, мистер Бене, я ничего плохого не могу сказать в адрес капитана Андерсона. Он отличный моряк. Вам повезло, мистер Тальбот, что ваша судьба в руках такого офицера. Если хотите найти виноватых, подумайте лучше о чиновниках адмиралтейства, которые равнодушно доверили вас такой… такой…
— Сэр, я слышал, как мистер Тальбот употреблял слово «посудина».
— Да, мистер Бене, он употребил именно это слово.
— Так что мне делать?
— Объясните, что мы немного отвернем от ветра и пойдем со всей возможной скоростью к югу, где на том или ином румбе нас ждет устойчивый ветер.
— И качка уменьшится?
Офицеры обменялись взглядами.
— Старший офицер полагает, что ситуация изменится, мистер Тальбот. Он думает, вам следует использовать слово «изменится».
— Право же, я не могу сидеть сложа руки. Вам угодно, чтобы я поддерживал в пассажирском салоне приятную дружескую атмосферу? Веселую?
— Ради Бога, мистер Тальбот! Если вы станете расхаживать по судну с безумно веселым видом, все общество перепугается по-настоящему.
— Как же быть? Не могу же я ничего не делать в этой ситуации!
— Постарайтесь хотя бы не подавать виду. Ведите себя также, как до ваших… ушибов. Единственным результатом будут поздравления с выздоровлением.
— Вести себя так же? А как именно?
Возникла пауза. Чарльз и мистер Бене неожиданно рассмеялись, причем Саммерс, казалось, слегка истерически. Таким я Чарльза никогда прежде не видал: на щеках у него блестели слезы, он уткнулся головой в колени и положил ладонь мне на руку. От непривычного прикосновения я передернулся, он быстро убрал руку и тыльной стороной ладони отер слезы.
— Прошу извинить меня, сэр. Ваше теперешнее желание сотрудничать или, я даже сказал бы — соучаствовать, заставило меня забыть, как вас порой легко задеть. Мистер Бене, как, по-вашему, должен вести себя мистер Тальбот, чтобы прочие пассажиры не заметили перемен в его поведении?
Мистер Бене еще пуще расплылся в улыбке и пригладил золотистые волосы.
— Мое знакомство с этим джентльменом непродолжительно, сэр, но я наслышан о «лорде Тальботе». Величественные манеры, если не сказать надменные…
— Вижу, господа, вы намерены вогнать меня в краску. Разумеется, с моим ростом нелегко сохранить правильную осанку среди палубных бимсов и коротышек-моряков. Если желаешь скрыть рост, приходится сгибаться, точно дряхлый калека, а если стоять прямо, как назначено Господом, и глядеть перед собой, то непременно разобьешь голову или спотыкнешься — о вас, недомерки чертовы, чтоб вам!
— Вояж вас закалит, мистер Тальбот. Иногда я замечаю в вас сильные проблески чего-то человеческого, словно вы простой малый вроде нас.
— Раз уж мы тут все простые малые, позвольте мне узнать побольше. Вы упоминали о хронометрах.
— Да, конечно. Как известно, хронометры позволяют вычислить движение корабля к востоку и западу, то есть определять долготу. Наше судно в таком состоянии, что целесообразно разместить все хронометры на палубе. Но…
— Волна!
— Какая волна?
— Да волна же — вода, которая ходит в трюме. Я слышал ее, когда искал вас.
— Внутри судна нет воды, Эдмунд. Мы бы такого не допустили — вся команда уже давно качала бы воду…
— И пассажиры тоже — разделились бы на вахты и качали.
— Заделывали бы течи парусами, кидали бы за борт пушки. Нет там никаких волн. Нас сильно намочило дождем, пакля повылезала из щелей. Кое-какая вода, конечно, попадает внутрь — дождевая вода и брызги не стекают в сборный колодец полностью. Вода плещется на одной или на другой палубе — это неприятно, но не более того. Пустяк по сравнению с угрожающей нам настоящей опасностью.
— Мы везли зерно, сэр, — вставил лейтенант Бене.
— Мы выбросили несколько тонн, мистер Тальбот. Оно промокло и стало разбухать. И без него хлопот хватает.
— Мистер Тальбот мог бы еще упомянуть о чистке днища, сэр. Сообщение о том, что корабль прибавит скорость, поможет пассажирам легче переносить качку.
Я пристально посмотрел на Чарльза.
— Значит, я заблуждался, полагая, что воды набралось слишком много и в промежутках между откачиваниями в трюме взад-вперед ходит волна?
Повисла долгая пауза. Чарльз Саммерс прижал ладонь ко рту, затем отнял ее.
— Там нет волны. Вам померещилось.
Настала моя очередь сделать паузу.
— А чистка днища? — наконец спросил я.
— Мистер Бене убедил капитана Андерсона, что здесь, в открытом море, имеет смысл воспользоваться для удаления наростов специальным тралом. В этом отношении я поступлю так, как прикажут. После мы обсудим мое предложение обнайтовить судно, используя все имеющиеся канаты. Если обнайтовить правильно, корпус будет меньше гулять.
— Понимаю. Постоянно нависающая опасность — и, вероятно, перспектива катастрофы. Вот тебе и карьера. Да уж, отлично… неужели и впрямь ничего нельзя сделать?
— Можно молить Бога о спасении.
— Как Колли? Насильно колен не преклоню!
Я вскочил на ноги. За грот-мачтой появилось свечение, словно занималась заря.
— Что это?
— Смена вахты. Наказанные матросы в начале вахты спускаются на четверть часа поработать на помпах.