Алиенист

Банда Келли взяла себе такое название в честь самого зловещего района города в надежде посеять страх в сердцах врагов, хотя в реальности их действия отличала куда меньшая анархия, которой славились легендарные банды Пяти Углов прошлого поколения (Почемучки, Страхоморды, Дохлые Кролики и прочие), остатки которых и по сей день наводили ужас на окрестности, подобно жестоким и обиженным призракам. Сам Келли отражал эти перемены стиля: его хватка во всем, что касалось моды, дополнялась изысканными манерами и правильной речью. Кроме того, он прекрасно разбирался в искусстве и политике, причем вкусы его тяготели в первом случае – к модерну, а во втором – к социализму. Но Келли хорошо знал своих клиентов: изысканность – не то слово, коим пристало описывать всю прелесть танцзала «Нью-Брайтон», штаб-квартиры Пятиугольников на Греит-Джоунз-стрит. Заведением управлял гигант по имени Джек Макманус, известный под кличкой «Жри-Живьем», сам же «Нью-Брайтон» представлял собой ослепительное нагромождение зеркал, хрустальных люстр, медных перил и полуодетых «танцовщиц» – сверкающий дворец, пышностью превосходивший все в Филее, который до появления на сцене Келли считался непревзойденным центром криминальной роскоши.

Оказавшийся перед нами Джеймс Т. «Вышибала» Эллисон был представителем более традиционного подвида нью-йоркских головорезов. Начало его трудовой карьеры в качестве чрезвычайно неприятного охранника правопорядка в салуне ознаменовалось избиением полицейского офицера чуть ли не до смерти. И хотя Вышибала и стремился не уступать в лоске своему боссу, в случае Эллисона – вульгарного, развращенного и накачанного наркотиками – это воспринималось нелепой показухой. У Келли хватало кровожадных приспешников даже не просто с дурной, а вызывающей репутацией, но никто, кроме Эллисона, не осмелился бы открыть «Парез-Холл» – одно из трех-четырех подобных заведений на весь Нью-Йорк, которые открыто (и щедро) обслуживали ту категорию общества, что столь усердно не замечалась Джейком Риисом.

– Однако, – приветливо сказал Келли, и его галстук, словно в тон голосу, полыхнул сияющими искорками, – это же не кто иной, как сам мистер Мур из «Таймс», да еще под ручку с одной из прекраснейших леди Управления полиции. – Сказав это, Келли поднес руку Сары к своему точеному лицу «черного ирландца» и галантно поцеловал ей кончики пальцев. – В наши дни бывает очень приятно получить вызов в Управление.

Его улыбка и взгляд, которым он одарил Сару, были давно отработаны и уверенны, что лишь подбавило тягостной угрозы в воздух, сгустившийся на лестнице.

– Мистер Келли, – ответила ему Сара с гордым кивком, хотя я почувствовал, что на самом деле ей очень не по себе. – Какая жалость, что ваши чары не подкрепляются тем обществом, которое вы водите.

Келли заржал, но Эллисон, и так зловеще нависавший над нами с Сарой, при этих словах, казалось, стал еще выше ростом; его щекастое лицо с хорьими глазами буквально потемнело от ярости:

– Я бы на вашем месте, милочка, следил за своим языком – от Управления до Грамерси-парка путь неблизок… С одинокими девушками порой случаются такие неприятные вещи…

– Да ты настоящий кролик, Эллисон, не так ли? – перебил я, несмотря на то, что человек напротив мог без усилий сломать меня пополам. – В чем дело – неужто мальчики для битья у тебя закончились, и ты наконец решился померяться силами с женщиной?

Лицо Эллисона неотвратимо приобретало багровый оттенок.

– Какого черта, ты, мелкая брызга дерьма ничтожного, о себе возомнила? Пускай Глория и была хлопотной паскудой, да куда там, черт возьми – целой кучей паскудских хлопот, но не я ее завалил, понял, и я удавлю любого, кто скажет, что…

– Тише, тише, Вышибала, – произнес Келли медовым голоском, но смысл легко угадывался: «отвали». – Ни к чему это все, – добавил он и обратился ко мне: – Вышибала не имеет никакого отношения к убийству мальчика, Мур. Да и я бы не хотел, чтобы мое имя как-то всплывало в связи с этим делом.

– Чертовски вовремя ты спохватился, Келли, – ответил ему я. – Потому что я видел его тело – и оно достойно Вышибалы, уж поверь мне. – На самом деле это было слишком даже для Эллисона, но ставить их в известность было ни к чему. – Сущий мальчишка же был…

Келли хрюкнул, спустившись на несколько ступеней:

– А как же – конечно, мальчишка. Который, заметь, предпочитал крайне опасные игры. Хватит уже, Мур, – такие «мальчики» в нашем городе дохнут каждый день, откуда столько интереса именно к этому щенку? Тайный родственничек что ли? А может, незаконнорожденный отпрыск Моргана или Фрика[10]?

– Вы что же, всерьез полагаете, что это может стать единственной причиной для расследования? – несколько оскорбленно возмутилась Сара. Впрочем, она не слишком давно состояла в Управлении.

– Милая моя барышня, – начал Келли, – и я, и мистер Мур – мы оба знаем, что это единственная причина. Впрочем, как угодно – Рузвельт благоволит к помраченным рассудкам. – Келли продолжил спуск, и Эллисон протолкнулся мимо нас. Дойдя до последней ступеньки, они вдруг задержались, и Келли вновь развернулся к нам: – Но заруби себе на носу. Мур, – я не желаю, чтобы мое имя связывали с этой историей. – На сей раз даже интонации соответствовали его зловещей профессии.

– Пустое, Келли. Едва ли мои редакторы осмелятся напечатать этот материал.

Он снова улыбнулся:

– Весьма благоразумно с их стороны. Ведь в мире каждую минуту происходит так много важных событий – к чему тратить силы на такой пустяк?

На этом парочка убралась восвояси. Мы же с Сарой наконец смогли немного прийти в себя. Пускай Келли – бандит нового поколения, ему ничто не мешало оставаться самым обыкновенным головорезом, так что в свете подобной встречи нам было из-за чего понервничать.

– Знаешь, – сказала задумчиво Сара, когда мы снова двинулись вверх по лестнице, – одна моя подружка, Эмили Корт, однажды специально выбралась в трущобы ночью – и все лишь для того, чтобы познакомиться с Полом Келли. И нашла его крайне «забавным» человеком. С другой стороны, Эмили всю жизнь была пустоголовой дурочкой. – Она взяла меня за руку. – Кстати, Джон, что именно дернуло тебя обозвать мистера Эллисона кроликом? Он больше похож на обезьяну.

– На его языке «кролик» означает «крутого» клиента.

– Э-э… Надо будет записать. Я хочу, чтобы мои знания о преступном сообществе были по возможности исчерпывающи.

В ответ я смог только рассмеяться:

– Сара, милая, в наши дни женщинам открыто столько профессий, ну зачем тебе все это? Такая умница могла бы запросто стать, ну, скажем, ученой, а может, и доктором…

– Равно как и ты, Джон, – резко ответила она. – Только ты этого почему-то не хочешь. И так уж вышло, что не хочу и я. Честно говоря, порой мне кажется, что большего идиота, чем ты, на свете не сыскать. Ведь тебе прекрасно известно, чего я хочу.

Да, я это знал. Ее мечта не была секретом ни для кого из друзей: стать первой в городе женщиной-полицейским.

– Ну, хорошо, Сара, допустим. Ты стала ближе к своей цели? Столько всего пройти, чтобы получить место секретарши…

Она ответила мне мудрой улыбкой, хотя в уголках ее губ таилась прежняя резкость.

– Да, Джон, но, если ты заметил – я в здании, не так ли? Десять лет назад такое даже представить было немыслимо.

В ответ я только кивнул, пожав плечами: спорить с ней бесполезно, – и окинул взглядом холл второго этажа в поисках хотя бы одного знакомого лица. Но все шнырявшие из кабинета в кабинет детективы и офицеры, похоже, были из новеньких. Во всяком случае, видел я их впервые.

– Плохи дела, однако, – сказал я тихо. – Сегодня положительно никого не узнаю.

– Да, дела идут не слишком. Мы по-прежнему теряем людей, последний месяц не исключение. Но они скорее уволятся или уйдут в отставку, чем предстанут перед комиссией по расследованию.

– Но ведь не может Теодор просто укомплектовать всю полицию «погремушками». – Так называли новичков-офицеров.

10

Джон Пирпонт Морган-старший (1837—1913) – крупный финансист и промышленник. Генри Клэй Фрик (1849—1919) – крупный сталепромышленник.