В разгар лета

Мы хорошо знали лес и поехали окольной дорогой, потому что поняли их намерения. Люди были уже на поляне посреди леса, и их факелы струили какой-то адский свет на происходящее.

Первое, что я заметила, это был человек в сером одеянии. Это он привел людей сюда. Я не могла поверить, что это Рольф, которого я всегда знала. Он всегда был так добр, так хорошо разбирался во всем.

Он не мог быть таким жестоким. Но Рольф увлекался старинными обычаями, и его, может быть, заинтересовало, насколько легко люди могут вернуться к диким временам?

Сквозь отблески света я увидела хижину, к которой приближалась толпа, размахивая факелами и крича:

— Выходи, ведьма! Покажись, не бойся! Мы не нанесем тебе вреда, по крайней мере, не больше, чем ты нам.

У меня перехватило дыхание. Джинни вышла из хижины. Должно быть, она уже спала, потому что была в ночной рубашке, а седые волосы разметались по плечам. Факелы осветили ее лицо, на котором я увидела страх.

Я почувствовала тошноту и повернула бы прочь отсюда, но Джекко был рядом, и я не могла пошевелиться. Его испуганный взгляд был сосредоточен на происходящем.

— Что вам от меня нужно? — прошипела она.

— Посмотришь! Что нам с ней делать?

Кто-то заговорил, остальные слушали. «Возможно ли что это Рольф говорит им, что делать?»— подумала я.

— Бросить ее в воду! Если утонет — невинна, если поплывет — тогда она — одна из его тварей.

— В какое место дьявол поцеловал тебя, мамаша Джинни?

За этим последовал взрыв грубого смеха.

— О нет, — прошептала я. — Она всего лишь старая женщина.

Джекко кивнул, его взгляд был устремлен на ужасающую сцену. Джинни обвили веревкой вокруг пояса.

Она отбивалась, но кто-то ударил ее так, что она повалилась на землю.

— Джекко! — вскрикнула я. — Они убьют ее! Мы должны остановить их.

Джекко выехал вперед.

— Остановитесь! — закричал он. — Остановитесь!

Никто не обратил на него внимания. Все были полностью поглощены мамашей Джинни, которую тащили к реке. Она посылала им проклятия, а они волокли ее по земле.

Я рыдала:

— Мы должны что-то предпринять. Что сделал бы отец?

Но нам не хватало его силы и влияния, мы были всего лишь дети, и, что бы мы ни сделали, все было бы бесполезно. В ту ночь я увидела нечто такое в этих людях, в возможность которого никогда бы не поверила. Впервые в жизни я была свидетельницей ярости толпы. Люди, которых я так хорошо знала, изменились. Оказывается, в их природе есть сторона, о существовании которой я и не подозревала: им доставляло удовольствие причинять боль, они жаждали мести. И ими управлял Рольф… Толпа невежественных людей, готовых пойти даже на убийство, но он… Я почувствовала, что не смогу больше верить ни одному человеку.

Мне захотелось выбросить все это из головы, вернуться домой. Но я знала, что не смогу этого забыть никогда.

От реки донеслись крики.

— Она не утонет, — сказал Джекко.

— Нет, река недостаточно глубока.

— У берегов, но если они швырнут ее на середину… Они говорят, что ведьмы не тонут.

— Но если нет…

— Она будет спасена, — настаивал Джекко.

В этот момент из хижины вышел мальчик. Я узнала Дигори. Он перебежал поляну и оказался недалеко от нас. У меня захватило дух. Я подумала: «Что они с ним сделают?»

Люди возвращались с реки и тащили мамашу Джинни, одежда которой вымокла и была испачкана грязью, волосы висели клочьями, спадая на бледное лицо. Мне показалось, что она уже мертва.

Я услышала собственный голос, молящий Бога спасти мамашу Джинни, наказать этих людей.

Люди кричали, как пьяная толпа. В каком-то смысле они и были опьянены — не алкоголем, а яростью.

Джинни лежала на траве, окруженная толпой. Теперь я не могла ее видеть.

Кто-то крикнул:

— Дьявол спасает своих тварей!

— Ненадолго, — отозвался другой, Затем внезапно с криком кто-то швырнул факел на соломенную крышу, которую мгновенно охватило пламя.

Бросили еще один факел, и хижина превратилась в пылающий костер.

Толпа стояла поодаль, с восхищением смотря на свою работу. Я увидела, как мамаша Джинни поднялась на ноги и стояла, неотрывно глядя на свою хижину.

Все замерли, когда мамаша Джинни подошла к двери дома и вошла в пламя.

Казалось, тишина длится вечность. Все ждали, когда она выйдет, но этого не произошло.

Тогда кто-то крикнул:

— С ней и ее котом покончено! Где мальчишка, ведьмин шалопай?

Опять воцарилось молчание. Мое сердце бешено заколотилось. Вдруг Джекко подался в сторону. Я услышала шепот:

— Прыгай ко мне.

Потом я увидела Дигори, и у меня отлегло от сердца.

— Поехали, — сказал Джекко. — Торопись!

Мы молча двинулись через лес.

— Куда? — спросила я.

Я взглянула на Дигори, который прижался к Джекко.

Его лицо было бледным, вся его бравада куда-то делась.

В этот момент меня охватила нежность к этому мальчику.

Мы выехали из леса, и Джекко пустил лошадь в легкий галоп.

— Ты думаешь, они будут нас преследовать? — окликнула я.

— Возможно, если узнают, что мы там были.

Поднимаясь по склону, мы увидели серые башни Кадора. Джекко внезапно остановился.

— Я вспомнил о «Собачьем доме».

— О да! — воскликнула я. — Это подойдет.

«Собачьим домом» называли сарай недалеко от конюшни. Джекко использовал его для хранения вещей, необходимых для ухода за животными. Единственный ключ от сарая был у Джекко.

— Это самое безопасное место, — сказал он.

Джекко спрыгнул с лошади и помог Дигори. Мальчик был, казалось, в шоке и не узнавал нас.

Джекко открыл дверь и мы вошли внутрь. Там стояли собачьи корзины, мешки с горохом, которым Джекко кормил своих петухов. Здесь стоял запах, как в амбаре.

— Тебе здесь будет хорошо, — сказал он. — Сюда никто не осмелится войти. Мы принесем тебе одеяло и еду, так что тебе нечего беспокоиться.

Дигори все еще молчал.

— Ну вот, — сказал Джекко. — Мы придем попозже посмотреть, все ли у тебя в порядке. Аннора, принеси несколько одеял, только действуй осторожно. Сейчас мы отведем лошадей на конюшню.

Мы оставили Дигори в сарае, закрыв его снаружи.

Мальчик все еще не мог прийти в себя. Я подумала о том, сколько ужасного ему пришлось пережить в эту ночь.