Страница 5 из 31
Не получив ответа, Витторио неожиданно твердо заявил:
— Не имеет никакого значения, что вы решите. Дом не будет продан.
Лили почувствовала в его словах затаенную угрозу. Витторио обладает в этих местах значительной властью, возможно, достаточной для того, чтобы заставить ее поступить так, как угодно ему. Однако это ее не испугало. Девушка посмотрела ему в глаза:
— Может быть, к тому времени, когда я буду уезжать, вам придется сильно пожалеть о том, что вы сейчас сказали.
Лили не отдавала себе отчета в том, что, собственно, она имела в виду, просто машинально ответила угрозой на угрозу.
— Не исключено, что вы никогда отсюда не уедете, — неожиданно сказал Витторио, и Лили почему-то показалось, что он знает, что говорит: в его словах звучали сила и убежденность, от которых ее сердце замерло. Внезапно его рука поднялась и коснулась ее щеки: словно крыло пролетающей бабочки задело ее разгоряченную кожу, и у девушки перехватило дыхание.
Лили хотела отступить, но не смогла: пальцами Витторио провел по ее щеке и взял за подбородок, удерживая ее на месте, а его губы приникли к ее губам. Они были горячими и шелковистыми, они воспламеняли ее чувства, лишая ее способности двигаться. Девушке показалось, что тело ее таяло от жары и его поцелуя. Лили пыталась возбудить в себе неприязнь к Витторио, оторваться от него, но она ничего не могла поделать с собой, испытывая незнакомое, сладостное чувство, словно ее никогда раньше не целовали.
Внезапно его руки уверенно обняли ее, и он крепко прижал ее к себе. Лили чувствовала своим телом его тело, слышала биение его сердца, ощущала его силу, готовую преодолеть ее сопротивление. Девушка знала, что ей следовало оттолкнуть его, надавать ему пощечин за то, что он позволял себе в отношении нее, но она не могла пошевелиться: Лили потеряла способность дышать, думать, решать и замерла в его объятиях.
Внезапно он отстранился, и она осталась на месте, глядя на него непонимающими глазами и пытаясь выдавить из себя какие-то слова.
Лицо Витторио вновь приняло холодное и непроницаемое выражение.
— Вы напрасно стараетесь, — выдохнула Лили. — Ваш поцелуй не изменит моего решения продать виллу.
Уголки его рта дрогнули.
— Значит, поцелуя недостаточно.
Лили неодобрительно покачала головой.
— Неужели вы способны и на то, чтобы соблазнить меня, лишь бы я не продавала виллу? — Она улыбнулась: — Чтобы это сработало, я должна в вас влюбиться, а это так же невероятно, как то, что сейчас здесь пойдет снег.
— Вы решительная леди, не так ли?
— Я знаю, чего хочу, и если это означает решительность, то да.
— А сердечных дел это тоже касается? — В его голосе слышалась насмешка.
У Лили засосало под ложечкой. Она хотела бы избежать и этого разговора, и продолжения волнующих ее эротических экспериментов. В ее жизни не было особых любовных приключений, и она не слишком к ним стремилась. Девушка, конечно же, хотела любить и быть любимой, но еще не встречала человека, который пробудил бы в ней глубокие чувства. Витторио же, безусловно, не был тем мужчиной, который способен одарить ее райским блаженством.
— Это мое дело! — отрезала она. — А теперь, если вы не возражаете, я хотела бы разложить вещи…
— Последнее, что я хотел бы показать вам, прежде чем уйду. Пойдемте.
Его трезвый голос и перемена темы разговора вернули ее на землю, как будто никакого мгновения близости между ними и не было.
Витторио пересек дворик и раздвинул зелень, которая, как оказалось, заслоняла деревянную дверь; он толкнул ее плечом, и дверь распахнулась. За ней оказался еще один маленький огороженный дворик, который выходил к виноградникам; с этого места открывался вид на дом Витторио Росси.
— Да. — Она устало вздохнула. — Я уже видела ваш храм Весты, он очень красив…
— Колокол.
— Колокол? — вопросительно повторила она и повернулась к Витторио. На стене действительно висел небольшой медный колокол необычной формы, покрытый от времени зеленоватой патиной; к его языку была привязана веревка.
— Если я вам понадоблюсь, звоните в любое время, — сказал Витторио, темные глаза которого продолжали поддразнивать Лили. — Я услышу его звон.
— В этом не будет необходимости, — решительно заявила девушка.
— Вы будете здесь одна, а вечерами по виноградникам часто прогуливаются крестьяне. Вы вызываете интерес с вашими каштановыми волосами и красивой фигурой… — Взгляд Витторио скользнул по ней, и Лили вновь почувствовала в его голосе какую-то власть над собой.
— Вы предупреждаете меня, что я, так сказать, в опасности? — быстро спросила она, стараясь скрыть тревогу, вызываемую его взглядом. Странно, но крестьяне не пугали ее так, как он…
— Вы можете ввести в искушение. Я уже поддался, — ответил он, раздельно и мягко выговаривая слова.
— Вы преследовали свои интересы, синьор Росси. Сомневаюсь, что у людей из деревни возникнут те же мотивы.
Его глаза потемнели.
— Не всегда нужны какие-то поводы. Достаточно жаркой ночи.
— Я… я не боюсь оставаться здесь одна. Я способна постоять за себя.
— Я уверен в этом, — спокойно согласился Витторио. — Ваш острый язычок мог бы обратить в бегство римские легионы. Тем не менее, вот колокол, и если я вам вдруг понадоблюсь… — По его лицу скользнула улыбка, и щеки Лили покраснели.
— Спасибо, — только и сказала она.
— Я приеду завтра утром, когда подвезут цистерну с водой. Желаю вам всего хорошего. — Витторио повернулся и пошел через виноградники по направлению к своей вилле в горах.
Лили наблюдала за ним, пока его фигуру не скрыла густая зелень лоз. Какой странный человек…
Она думала о нем всю оставшуюся часть дня, особенно после того, как обследовала кухню и обнаружила там гораздо больше продуктов, чем привезла с собой. На каменной полке стояло несколько бутылок вина — должно быть, Витторио привез их раньше, потому что сегодня он пришел пешком. На столе были разложены свежие фрукты — апельсины, персики, и в гостиной в вазе стоял букет розовых гвоздик. Такая предупредительность, и вместе с тем — неприязнь… Да, странный человек.
Лили распаковала те немногие вещи, которые привезла с собой, — шорты, рубашки, пару юбок. Она намеревалась провести здесь месяц, но теперь не была уверена, что это возможно. Росси не хотел, чтобы она оставалась, и отношения с ним складывались совсем непросто, хотя, какое, собственно, ему дело, как она поступит с домом, принадлежавшим ее отцу? Как бы то ни было, она сделает так, как найдет это нужным.
На следующее утро девушка проснулась от шума автомобиля, подъехавшего под окна ее дома. Неужели это опять Витторио Росси?
Она вскочила с кровати, быстро надела шорты и майку. Прошедшая ночь была столь же жаркой, как и день, но выспалась она хорошо. Лили босиком спустилась вниз.
— О, — пробормотала она, откидывая с лица растрепанные волосы: это был не Витторио Росси — перед ней стоял какой-то мужчина.
Незнакомец был в шортах, легкой рубашке, и лицо его освещала улыбка.
— Стефано Беллини.
— О, вы адвокат моего отца. Очень любезно с вашей стороны было приехать… Я не ожидала… Пожалуйста, входите.
Он прошел за ней в длинную комнату. Моложавый, светловолосый, загорелый, спортивный, столь же не похожий на итальянца, как и на адвоката.
Беллини осведомился, как Лили добралась, затем она поставила на огонь воду для кофе, чувствуя себя немного скованной от этого раннего неожиданного визита. Адвокат, пока она занималась кофе, изложил ей цель своего посещения.
— У меня есть клиент, который интересуется виллой, очень интересуется…
Лили почему-то вздрогнула и, вымученно улыбнувшись, повернулась к Беллини; она чувствовала себя с ним неловко, может быть, потому, что он слишком быстро перешел к делу. Ведь не было необходимости так срочно продавать виллу.
— Я упомянула в моем письме, что, возможно, решусь продать дом, но окончательно еще не решила, — сказала девушка.