Открой свое сердце

Прозвучало так, будто он хотел сказать, что для преодоления ожидающих впереди трудностей ей понадобятся колоссальные силы. Отправляясь проведать спящих детей, Кэрис увидела правоту его слов. Но дело было вовсе не в маленьких непоседах — с ними-то она всегда справлялась. Теперь ее ожидало нечто другое.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда на следующее утро Кэрис проснулась, стояла гробовая тишина. Первой мыслью ее было, что она проспала. Наверное, Дэниелу пришлось забрать детей и самому заниматься с ними, и теперь он напустится на нее за то, что она пренебрегает своими обязанностями! Уф! Кошмар наяву!

Она уставилась на часы. Было совсем рано, рассвет только-только начинал разгораться.

— Кажется, я свихнулась, — с явным облегчением простонала она.

Снова прикрыв глаза, Кэрис удобно вытянулась на спине, но сон больше не шел. Дэниел Кеннеди — вот кто, похоже, становится ее кошмаром, ее навязчивой идеей. С мыслью о нем она засыпает, а когда просыпается, его же образ витает над ней.

Своим резким вторжением в жизнь сына, вторжением болезненным, нарушающим привычный, установившийся ход вещей, он поставил с ног на голову и ее, Кэрис, внутренний мир и распорядок. К примеру, зачем она вчера рассказала ему о своей жизни с Эйденом, о своих наивных взглядах на любовь и брак? После вчерашнего разговора на душе все еще оставался неприятный осадок. От своего слушателя, такого внимательного и участливого, она простодушно ожидала ответной исповеди, но он ловко обошел ее, и Кэрис чувствовала себя обманутой, использованной и еще более одинокой, чем прежде.

С другой стороны, быть может, для него самого это слишком болезненная тема. Возможно, когда они узнают друг друга поближе, когда Дэниел станет доверять ей так же, как Джош, он тоже поведает о том, что его мучит. Кэрис вдруг очень захотелось, чтобы это произошло, чтобы он был с ней откровенен. Тогда и…

Кэрис с досадой уткнулась лицом в подушку. Почему он не идет у нее из головы? Почему, скажите на милость, вместо того чтобы спокойно обдумывать и планировать дела на предстоящий день, как обычно по утрам, она беспокоится о будущем этого человека и его взаимоотношениях с сыном? Почему сердце сжимается у нее при одной мысли, что он женится на Симоне? Да потому, ответила самой себе Кэрис, что эта женщина не годится на роль матери, потому что у нее ледяное сердце и ни капли душевного тепла, без которого Джош пропадет. Ни капли чувства! Неужели ее будущий муж не видит? А может, Кэрис просто ничего не понимает, и эти двое станут прекрасными родителями счастливого, здорового, уравновешенного ребенка?

Многого ли вообще стоят ее суждения? Едва ли на них можно полагаться там, где речь идет о человеческих взаимоотношениях.

— И чего ради я забиваю себе голову всякой чепухой? — вконец рассердилась на себя молодая женщина.

— С кем ты разговариваешь? — послышался хриплый спросонья детский голосок, и в ту же секунду Джош прыгнул к ней на кровать и юркнул под одеяло. Кэрис даже не услышала, как он прокрался в комнату. Впрочем, она частенько не замечала этого, но, проснувшись, обнаруживала рядом с собой мирно посапывавшего мальчишку.

— Сама с собой, — усмехнулась Кэрис. — Со взрослыми такое случается. Когда-нибудь случится и с тобой. Ты что так рано? Не спится? — Она ласково прижала его к себе, как бы согревая, хотя здесь с раннего утра термометр показывал за тридцать.

— Там шумит.

— Что шумит?

— Что-то шуршит, и вода льется.

— А, это душ. Должно быть, там твой папа — он любит вставать рано. Я ведь говорила тебе, что он теперь будет жить у нас.

Она сообщила мальчику об этом вчера, когда он и Тэра играли на пляже. Кэрис и на сей раз предпочла ничего не скрывать от своего подопечного. Джош вчера никак не отреагировал на новость, возможно неосознанно предпочитая игнорировать неприятное событие, с которым не умел справиться. Кажется, он и сейчас не особенно встревожился и вскоре задремал у няни под боком.

Когда настала пора вставать, он так и не проснулся, и Кэрис, пожалев его будить, решила сперва заняться дочкой — умыть и одеть к завтраку.

— А что, Джош по утрам всегда залезает к вам в постель? — встретил ее вопросом Дэниел, когда через некоторое время с сияющей Тэрой на руках она вошла на кухню.

Кэрис не спеша усадила ребенка на высокий стульчик перед столом.

— Как вы узнали? — Неужели он так и будет за ней шпионить?

— Просто стены тонкие, и я слышал ваш разговор.

Дэниел варил кофе, и Кэрис пришлось обойти его, чтобы приготовить кашу для Тэры. Было странно видеть этого мужчину на кухне с утра пораньше, занятого домашними делами, как если бы они были одна семья.

— От подобной скверной привычки его надо отучить, — бросил Дэниел.

— Я его вовсе не приучала, — откликнулась Кэрис, доставая из холодильника молоко. У нее вмиг упало настроение. Ну вот, мрачно подумала она, теперь пойдет командовать.

— Тогда почему он это делает?

В изумлении Кэрис даже перестала наливать молоко в тарелку с кашей и оторопело уставилась на Дэниела. Он что, вообще никогда не жил вместе с Джошем?

— Так делают все маленькие дети, — наконец проговорила она, возвращаясь к прерванному занятию. — Уверена, что и Тэра станет так поступать, как только научится выбираться из колыбельки. Наверное, таким образом они инстинктивно ищут защиты. Ребенок просыпается, видит, что он совсем один, и стремится ощутить кого-то рядом. Так приятно бывает утром к кому-то прижаться! — Она быстро посмотрела на него, боясь, что переборщила с этим, последним утверждением. — У некоторых народов дети вообще спят в одной постели с родителями, — поспешно добавила она, стараясь не дать его мыслям принять опасное направление.

— Что, должно быть, отравляет личную жизнь родителей, — пробормотал он, поднимая с пола брошенную Тэрой ложку.

Он ополоснул ложку под краном, тщательно вытер и вернул малышке. Обычное дело, простая гигиеническая мера, необходимая, когда имеешь дело с маленькими детьми, но его действия произвели впечатление на Кэрис и, как ни странно, опечалили. Нет, все-таки этот человек жил вместе с сыном. Когда-то, вероятно, у них была семья — он сам, маленький Джош и мать Джоша…

Схватив врученную Дэниелом ложку, девочка даже порозовела от удовольствия и звонко засмеялась. А у наблюдавшей сцену Кэрис защемило сердце. В свои год и четыре месяца малютка ведь не могла подпасть под чары этого сердцееда с его неотразимым обаянием? Что же она с ним кокетничает?

Дэниел налил им обоим кофе. Кэрис, отправляя дочери в рот очередную порцию каши, чуть виновато спросила:

— Вам было очень неприятно оттого, что услышали Джоша в моей спальне? — Должно быть, отец чувствует себя уязвленным тем, что ребенок по утрам прибегает за лаской не к нему, а к няне. Пусть выскажется, и тогда они раз и навсегда покончат с этим вопросом.

— Ну, конечно, я бы предпочел сам оказаться в вашей спальне, — негромко, как бы между прочим, пробормотал он и, встретившись с ней глазами, долго не отводил взгляда — пока Кэрис наконец не сообразила, что это тоже шутка. Впрочем, Кэрис все равно бросило в жар.

— Мечтать не возбраняется, — тоже постаралась отшутиться она. Но, спохватившись, что его выпад требует более серьезного отпора, добавила: — Однако ваше замечание заставляет усомниться в цели вашего пребывания здесь — в ваших намерениях завоевать расположение сына. Но ведь вы же любите Симону и собираетесь на ней жениться! Зачем эти нескромные намеки воспитательнице вашего ребенка?

— При чем здесь любовь? — поморщился он, расставляя на столе чашки. Потом уселся напротив нее.

— Что вы хотите сказать? — опасливо спросила Кэрис, не зная, как воспринимать его слова. Он считает, что, несмотря на любовь, по-прежнему волен флиртовать с кем хочет? Или же — что любовь не имеет никакого отношения к браку?

Дэниел усмехнулся.

— Что такое вообще любовь? Вы-то сами знаете? Судя по тому, что вы мне рассказали, разве вы понимаете хоть что-нибудь в любви и в том, какой она должна быть? Все, услышанное мною вчера, убеждает, что вы так же блуждаете в потемках, как и я.