Страница 4 из 8
– Насколько я поняла, – ласково улыбнулась ему Антонина, – это утверждали братья Карамазовы, а уж им-то какой резон врать?
– Да, – вздохнув, согласился с ней участковый. – С чего бы им врать и поднимать всех на ноги?
– Это очень хорошо, – еще более ласково улыбнулась Антонина, – что они всех подняли. А то бы вы ко мне и не зашли. И не знала бы я, что рядом со мной происходят такие интересные вещи.
– Вы считаете пропажу гражданки Дворецкой интересным событием, Антонина Эдуардовна? – вскинул щетинистые брови участковый.
– В связи с полным отсутствием у меня личной жизни, – намекнула ему дама, – приходится радоваться любому событию.
– Это нехорошо, – покачал головой Семен Семенович, – без личной жизни.
– Чего уж хорошего, – согласилась с ним Антонина, разливая чай по чашкам.
Она могла бы продолжить и дальше, но ее застопорило консервативное воспитание. А Пугач засмущался и сменил тему.
– Так я пришел, Антонина Эдуардовна, к вам, – нашел он оправдание, – чтобы вы как незаинтересованное лицо описали обстановку, царящую в подъезде. Я сам всех знаю, но, так сказать, свежим взглядом…
Антонина Эдуардовна, довольная тем, что мужчина отметил ее свежий взгляд, видимо, и весь вид, начала обзор, забыв про свой чай.
– Обстановка, знаете ли, Семен Семенович, мерзопакостная. Поверьте мне, во всем виноват Виталий Иванович Рюмочкин. Сколько раз я ему говорила, чтобы он не курил в туалете! Вы же видите, стены у нас как перегородки, весь дым просачивается, а дышать дымом дешевых папирос, которые курит Рюмочкин, еще хуже, чем самой курить! Вредитель, экологический враг всего человечества этот Рюмочкин! Вот вы же не курите?!
– Бросил, – кивнул Пугач. – Давайте, Антонина Эдуардовна, по существу.
– По существу. – Та тоже кивнула. – Значит, так, Семен Семенович, никакой личной жизни!
– М-да. – Семен Семенович уткнулся в чашку.
– Ах, о чем это я? – спохватилась Боблова. – Рюмочкин настоящий преступник. И очень похож на мучителя, на маньяка. Так и хочется засадить его в клетку! В смысле в тюрьму…
– А гражданка Ведьминская? – прервал ее ненависть к соседу участковый.
– Эта туда сама скоро попадет, – зловещим шепотом, оглядываясь по сторонам, сообщила Боблова. – Она не рисует, а варит приворотные зелья и продает их оптом в гадальную контору «Копыта и рога». Нелегальное предпринимательство, заметьте, товарищ участковый. К ней, безусловно, как к Дворецкой, мужики не шастают, пардон, за откровенность, но рыльце у Ведьминской в пуху, уж поверьте опытной даме…
– Так, нелегальное предпринимательство. А Карамазовы?
– Те еще проходимцы, – наклонилась над столом Антонина Эдуардовна. – Я не сплетница, но к вам, Семен Семенович, с открытой душой. Устроились бугаи в таксопарк, делают вид, что на своих раздолбанных «жигулях» перевозят честных людей!
– И?
– Они перевозят не людей! – нагнетала обстановку Антонина.
– Трупы?!
– Хуже! Наркотики! – Довольная эффектом Антонина откинулась на спинку стула и сложила под грудью руки.
Участковый засомневался, что наркотики хуже трупов, но спорить с дамой не стал.
– А как вам, Антонина Эдуардовна, студентка Гатчина с пятого этажа?
– Да никак, – пожала та плечами. – Ни рыба ни мясо. А вот собака ее, как и Рюмочкин, загрязняет окружающую среду вредными отходами!
– Вредными? – засомневался Пугач.
– А вы думаете, оно полезно в садоводческих целях? Пора наказать эту девицу, хотя бы административно. Но я на месте правосудия посадила бы ее на пятнадцать суток!
– Гражданку Гатчину?
– Ее собаку. Хоть недельки две от нее отдохнуть.
Пугач отодвинул пустую чашку, достал потрепанный, старый блокнот с мятыми страницами и принялся что-то в него записывать.
– Агафон Афиногенов, дворник наш с третьего этажа, премилый мужчина, – продолжала помогать следствию Антонина Эдуардовна. – Только очень странный. С какой стати молодому мужчине устраиваться дворником? А! Я вам скажу! Он работник секретной службы. Где лучше всего наблюдать за жителями? Правильно, во дворе. Видно, кто какой мусор выносит и кто на какой машине ездит. Заметьте, Семен Семенович, Перепелкины из второго подъезда купили джип! На какие, спрашивается, деньги?
Антонина Эдуардовна вздохнула, да, ее понесло. А что делать в отсутствие личной жизни? Следить за другими. Не попроситься ли к Афиногенову на службу?
Пугач закончил писанину и поинтересовался, кто желал гражданке Дворецкой неприятностей.
– Кто желал? – усмехнулась Антонина Эдуардовна, подливая ему горячего напитка. – Да все! Особенно, как говорят, Ведьминская Аделаида, а люди правду говорят, Ева у нее жениха отбила. Еще Рюмочкин желал неприятностей, Дворецкая ему денег никогда не занимала на опохмел, у нее были такие жизненные принципы. Между прочим, у меня такие же принципы. Но если вам, Семен Семенович, потребуется… Ну да. Так я о чем? Ага. Рюмочкин так злился, так злился, стервой ее обзывал. Братья ее ревновали, она их к себе на пушечный выстрел не подпускала. Всех, кого угодно, только не их. Возможно, Семен Семенович, они ее и укокошили. А потом устроили шум и гам. Афиногенов тоже мог, он ей не раз замечания делал, чтобы ее посетители в окно окурки не выбрасывали. Я бы ее за это убила! Ой, в протокол не заносите, сгоряча сказала, сгоряча. Перепелкины завидовали, правда, они с другого подъезда… Студентка та же, Гатчина, вполне могла бы Дворецкую задушить. В тихом омуте, сами знаете… А про отсутствующих на дачах рассказывать?
– Про отсутствующих пока не надо, – отчеканил Пугач, что-то еще записал и захлопнул блокнот. – Если только гражданка Дворецкая не отыщется…
– Конечно, конечно, – засуетилась Антонина, – заходите, Семен Семенович! Вы знаете, я всегда рада вам помочь, то есть следствию.
– Благодарю вас, Антонина Эдуардовна, за неравнодушную жизненную позицию, – сказал Пугач и неожиданно для самого себя приложился к ручке Бобловой.
Антонина Эдуардовна позволила чмокнуть ее ручку, после чего кокетливо поправила ею халатик.
– Если что, – она многозначительно повела глазами, – заходите, Семен Семенович…
Но Пугач, засмущавшись, понесся к выходу, как сохатый по бурелому.
– Вот так всегда! – закрывая за ним дверь, пробормотала Боблова. – В этой жизни не на что надеяться! Разве что действительно на настоящее убийство.
Один Агафон Афиногенов крепко спал и ничего не слышал. Он рано вставал и рано ложился, редко участвовал в жизни двора, предпочитая выметать из него сор, а не собирать сплетни. Пугач посмотрел на его темные окна и направился к своему старенькому газику, мирно дожидавшемуся его на углу. Если девчонка действительно пропала, то ему придется туго. Впрочем, он будет чаще видеть Антонину.
Глава 2
Пришел, увидел обнаженную нимфу, челюсть-то и отпала
Василиса Василькова сидела за большим старинным столом, верх которого был обтянут мягкой зеленой тканью, и раскладывала документы по папкам. Из одной папки в другую. Иного занятия в офисе сыскной фирмы «Медовый месяц» она себе не нашла. Да, они с Русланом арендовали помещение, да, муж признал в ней сыскные способности… Но не взял на выполнение ответственного, чуть ли не правительственного задания, которое ему поручили как лучшему сыщику всех времен и народов. Руслан заявил, что беспокоится о ее безопасности и предлагает Василисе отсидеться в офисе. Нет, естественно, Руслан, любящий муж и отец ее будущих детей, прямо так не сказал. Он выразился несколько иначе, завуалированно, но все прозвучавшее имело именно такой смысл.
И ради этого Василиса променяла свой свадебный салон на душный офис со старой мебелью, потертыми стульями и полуразвалившимся шкафом! Хоть название осталось отдаленно напоминающим ее бывшее хозяйство. Правда, иногда приходится объяснять, почему сыскное агентство называется «Медовым месяцем». Да, она была владелицей свадебного салона. Нельзя сказать, что это Василисе не нравилось, вполне занятно продавать кружева и кринолины для будущих невест. Но, будучи хозяйкой салона, ей пришлось участвовать в раскрытии преступления, связанного с редким изумрудом, окутанным мистическими тайнами. И заниматься опасным расследованием Василисе понравилось больше, чем продавать изысканные кружева [1].
1
Подробнее об этом читатель может узнать из книги «Банда в белых тапочках».