Женское начало

Когда девочки подошли к дому Яны в Фонарном переулке, Марта пообещала, что не будет жаловаться на подшефную тете.

Семья Яны проживала тогда в служебной квартире, расположенной в полуподвале. Окно их длинной, похожей на вагон комнаты, было вровень с асфальтом, и ребенок, стоя у окна и вытянув голову, мог видеть только ноги прохожих. Лишь спустя годы, когда подвалы начали обустраивать под магазины и офисы, жильцов переселили. Яна с тетей получили комнату на последнем этаже, с чудесным окном, глядящем в небо. Комнату, в которой Яна жила сейчас.

Тогда, напросившись в гости к Яне, Марта впервые увидела этот кошмар. Мрачноватая, разделенная шкафом комната, походила на длинный вагон. При входе, в полутьме, стояли секретер и диванчик Яны, в дальнем конце за шкафом была половина взрослых. На широкую тахту даже попадал неяркий свет из низкого окошка. Яна пояснила, что на тахте спят тетя Тамара и Карабас – так девочка назвала мужа тети. Цветастый халат из атласа и линялые трикотажные брюки валялись на разобранной постели, поджидая хозяев. Рядом в уголке притулилось старое трюмо с узким столиком под ним. На столешнице лежали тюбики с кремом и помадой, бигуди, клипсы, заколки и кулоны. Марта протянула руку к помаде, но Яна судорожно схватила ее за запястье:

– Марта, не трогай, пожалуйста.

– Да что тут такого? Я же не собираюсь красть эти вещи, только посмотрю, какого цвета помада, и положу на место.

Яна почти повисла на руке вожатой, защищая сокровища тети.

– Вот странная, неужели сама у тетки в бижутерии не копаешься?

– Нет.

Яна отпустила руку Марты и тут же расплакалась. История, которую она силилась забыть, вновь ожила в памяти.

Это случилось несколько дней назад. Когда Яна вернулась из школы, все еще были на работе. Яна любила эти часы одиночества. Нередко она примеряла теткину бижутерию или мерила ее платья – ей хотелось наряжаться! Если бы мама была жива, ей бы не пришлось ходить в чужих обносках. В тот день, присев у теткиного трюмо, Яна осмелела и выстригла себе челку, потом прицепила блестящие клипсы на уши, повесила на шею синие стеклянные бусы. Наконец, взяв тюбик помады, несмело провела по губам – получилось не слишком ровно, но показалось – красиво. Пудру и тушь она трогать не стала, но румянами помазала щеки. Теперь она еще больше понравилась себе. Яна походила по комнате, затем открыла шкаф, в котором висели теткины платья. Ей давно хотелось примерить самое яркое, с алыми маками. Если подвязать его пояском на талии, оно и болтаться на ней не будет. Едва она скинула свой халатик, оставшись в одних трусиках и растянутой майке, как дверь распахнулась, и в комнату вошел Карабас – почему-то он вернулся с работы раньше времени и был в подпитии. Яна мгновенно обхватила свою грудь руками, хотя прикрывать девочке еще было нечего. Дядька заметил ее жест и усмехнулся, потом разглядел раскрашенное личико и бусы на шее приемыша. Постукивая носком ноги по полу, проговорил:

– Так-так! Вот как ты тут без нас хозяйничаешь! А ты знаешь, что нельзя брать без проса чужие вещи? А, Яночка-путаночка?

Последнее слово было ей незнакомо и, хотя прозвучало ласково, испугало Яну какой-то недосказанностью. Она прижалась к стенке, под румянами щеки ее побелели от испуга. Будет бить? Или все расскажет тетке, и та накажет сама?

Карабас подошел ближе, положил свою ладонь на голову девочки, потрепал волосы:

– Мы и челочку себе выстригли, да? Совсем красивая девочка стала! А ну-ка, дай я посмотрю на тебя как следует.

Сжав обеими руками Яну у голых подмышек, он приподнял ее и поставил на супружескую тахту. Пружины качнулись под ее ногами, Яна чуть не потеряла равновесия, но Карабас подхватил ее снова, на этот раз на уровне бедер. В следующий момент он неожиданно присел и рывком разведя ноги девочки в стороны, подсадил ее к себе на колени. Яна в ужасе замерла. Карабас прижимался к ней все сильнее, и Яна со страхом ощущала, что нечто твердое, похожее на горлышко бутылки, вдавливается ей в живот.

Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что грядет нечто ужасное.

– Пусти, пусти, гад! – Яна замахала руками и стала колошматить Карабаса по стриженой под машинку голове.

Сопротивление ребенка вызвало еще больше энтузиазма у подлеца, и он повалился вместе с девочкой на тахту. Нитка бус на ее шее разорвалась – и синие шарики посыпались на тахту и на пол, гулко подпрыгивая.

– Не бей меня, дядя! – еще громче закричала Яна, заметив, что он расстегивает ремень на брюках. – Я не буду больше брать тетину помаду.

Карабас зажал ладонью рот девочки – за стенкой соседи могли услышать ее крики – и сдавленным голосом прошипел:

– Заткнись, дура! Я не сделаю тебе больно.

В этот момент в окошко, со стороны улицы постучали. Насильник отпрянул от жертвы и мгновенно принял вертикальное положение: звериное чутье его опережало мысли.

Виновницей переполоха стала сама хозяйка. Поскольку тетя Яны работала техником ЖЭКа, нередко пробегала мимо своего дома в рабочие часы. Вот и сейчас она спешила по делам – в одной из квартир надо было составить акт о протечке – когда ее внимание привлекли крики, доносящиеся из окна собственной комнаты! Она остановилась, склонилась к форточке, но разглядеть сквозь плотный тюль происходящее в комнате было невозможно. Чтобы приструнить свою непутевую родню, она постучала по стеклу.

– Вы, чего там бузите, черти? Сейчас приду, задам вам перца!

Пока жена, огибая подворотню и проходя двором, добиралась до их полуподвала, Карабас успел привести свою одежду в порядок, а Яну поставить на колени, лицом в угол. Когда хозяйка вошла в комнату, он заставил наказанную развернуться:

– Посмотри, ё-моё, как размалевалась наша прынцесса. И бусы твои раскурочила. Я ей тут уже всыпал, чтобы неповадно было лазать по чужим ящикам.

Яна с зареванным и испачканным красками лицом хмуро уставилась в пол. Тетка с яростью накинулась на племянницу и оттаскала ее за волосы, с особенным изуверством дергая за выстриженную челку.

С этого дня Яна на долгие годы возненавидела косметику.

Все это она тогда рассказала Марте, первому человеку, с которым решилась поделиться своим горем.

– Что же ты тете все не объяснила? Ты же понимаешь, что твой Карабас хотел! – воскликнула Марта.

– Нет, он ничего не хотел. Просто попугал меня, я знаю. Я же сама виновата, что тетину помаду и румяна взяла.

– Ну, если он снова будет к тебе приставать, ты мне скажи. Я ему вправлю мозги, – пригрозила Марта.

– Хорошо. А хочешь посмотреть, что у меня есть? – Яне было больно продолжать разговор о Карабасе.

Она увела Марту в темный угол при входе, где стоял секретер. На его полке вперемешку с учебниками лежало несколько головоломок: какие-то сплетенные между собой кольца, витиеватые, вытянутые змейкой пирамидки. Яна вытащила из школьной сумки кубик Рубика и поставила туда же. Других игрушек там не было. Еще Марта заметила потрепанное пособие по разгадыванию ребусов и шарад. Она сразу заинтересовалась книжкой, подумав, что из нее можно было бы взять задания для викторин. Пролистывая страницы книжки, Марта увидела, что они тоже обезображены чернильными записями и обводами.

– Все же не могу понять, почему ты рисуешь в книжках? – теперь Марта смотрела на Яну не столько с осуждением, сколько с любопытством.

– Но это же моя книга! Полностью моя! Что хочу, то и делаю с ней! – Яна определенно не чувствовала в своих действиях вины.

И вдруг Марта, хоть и была еще подростком, уловила в протесте Яны что-то такое, что невозможно было осознать в ее возрасте. Она вдруг поняла, что Яна, не имеющая ни детского уголка, ни нормальных игрушек, все-таки стремится иметь собственный мир. Такой мир, в котором можно жить, что-то переделывать, выстраивать свое.

– А у тебя есть тайные сокровища? – по-девчоночьи спросила Марта. – Коробка с открытками или какие-нибудь стеклышки, камушки?