Страница 6 из 97
— Но ведь… — недоуменно промолвила Дорабелла, не зная, что сказать дальше.
— Это своего рода шутка, — продолжил он. — Нас отделяет от англосаксов река Тамар, и мы считаем себя другой нацией.
— Подобно шотландцам и валлийцам, — сказала я.
— Да, — подтвердил молодой человек. — У нас есть собственная гордость.
— Какой ужас… — произнесла с наигранным отчаянием Дорабелла. — Я думала, что разговариваю с соотечественником…
Юноша посмотрел на нее в упор и сказал:
— Так оно и есть. Я рад нашей встрече.
— Расскажите нам о Корнуолле, — попросила я. — Вы живете близко от моря?
— О да. Так близко, что порой кажется, будто мы живем прямо в море.
— Это поразительно…
— Я люблю родной полуостров. А где находится ваш дом?
— В Хэмпшире.
— Далековато от Корнуолла.
— Вы собираетесь уезжать домой? — спросила Дорабелла.
— Нет, еще немного побуду здесь.
— Значит, завтра вас можно будет увидеть?
— Вполне возможно. Я бываю здесь каждый день. Мне стало ясно, что Дорабелле понравился молодой человек.
Она оживленно рассказывала ему о Кэддингтоне, и он слушал с неподдельным интересом.
Юноша сказал нам, что его зовут Дермот Трегарленд — это типичная корнуоллская фамилия. Они все начинаются либо на Тре-, либо на Пол-, либо на Пен-. Даже есть такая пословица: «Когда услышишь Тре-, Пол-, Пен-, знай, что это корнишмен».
Так мы сидели и разговаривали, пока я не сказала, к огорчению Дорабеллы, что нам пора возвращаться в замок.
Мы попрощались с Дермотом и отправились домой. — Что это ты так резко снялась с места? — сердито спросила сестра.
— А ты посмотри на часы, — ответила я. — Нас ждут не дождутся. Ведь мы собирались уйти еще до того, как появился Дермот.
— Какое это имеет значение? — возразила Дорабелла и, помолчав, добавила: — Он ничего не сказал о том, как мы встретимся снова.
— Ты считаешь, что он должен был это сделать?
— Ну, я надеялась…
— Ах, Дорабелла, — сказала я, — это всего лишь случайная встреча. Юноша подошел к нам только потому, что услышал английскую речь.
— Ты уверена, что этим все и объясняется? — улыбнулась она.
Следующий день был почти осенним. Курт с Эдвардом собрались отправиться в одну из горных деревень и хотели, чтобы мы сопровождали их.
Однако Дорабелла заявила, что ей необходимо сделать кое-какие покупки в городке. Я-то прекрасно понимала, чего она хочет. Ей хотелось сидеть за столиком возле кафе и ждать того молодого человека, с которым мы беседовали вчера. Я не могла оставить ее одну и тоже отказалась от поездки.
Мы проводили Курта и Эдварда, бездумно провели утро и после завтрака отправились в городок.
Пройдясь по лавочкам и купив сувениры, мы оказались возле кафе. Официант приветливо улыбнулся нам. Мы сели за столик. Дорабелла нервничала, и я решила, что лучше посидеть с ней и дождаться, чем все кончится.
Она села так, чтобы можно было наблюдать за улицей. Мы болтали о всякой ерунде, и Дорабелла все глубже погружалась в уныние.
По улице проехала рессорная двуколка, а за ней две девушки верхом на лошадях в сопровождении инструктора. Затем к нашему кафе подъехал фургон, из которого вышел молодой человек с большой коробкой. Мне показалось, что я уже где-то видела его. Он исчез в кафе, но вскоре вышел оттуда с кипой бумаги. Его сопровождал официант. Они остановились у дверей. Я пригляделась к молодому человеку.
— Посмотри-ка, — сказала я Дорабелле. — Ты узнаешь, кто это? Это Эльзин кавалер.
Мысли Дорабеллы витали где-то далеко. Она взглянула на меня с отсутствующим видом.
— О ком это ты? — спросила она.
— Видишь того молодого человека, который разговаривает с официантом? Это Эльзин ухажер. Помнишь, мы видели их из окна? Ну тогда, поздно вечером. Они обнимались…
— Да… я вспомнила, — равнодушно ответила Дорабелла. Молодой человек ее нисколько не интересовал.
В этот момент он подошел к фургону, обернулся и крикнул официанту по-немецки:
— Увидимся завтра вечером!..
— Кажется, они с официантом друзья, — сказала я. — Они должны где-то встретиться завтра вечером.
— Ну и что из этого? — раздраженно спросила сестра.
— Ничего особенного, — ответила я. — Меня это слегка заинтриговало. Только и всего.
Дорабелла продолжала с грустью глядеть вдоль улицы.
— Мы не можем сидеть здесь до вечера, — сказала я.
Дорабелла нехотя согласилась со мной и встала. Было видно, что она ужасно расстроена.
Мы медленно пошли по дороге к замку. В воздухе веяло холодом и сыростью.
— Мне не хочется идти домой, — сказала Дорабелла. — Может, погуляем чуть-чуть?
— Хорошо, — согласилась я. — Давай погуляем, но только недолго.
— Давай побродим по лесу, — предложила она.
Мы сошли с дороги и слегка углубились в лес. Мне хотелось как-то успокоить сестру, она была такой расстроенной. Мне вспомнился случай из детства, когда у ее плюшевого мишки оторвался глаз-пуговка и куда-то затерялся. Как она тогда горевала! Только я могла ее утешить. Я понимала Дорабеллу лучше всех других.
Сейчас я хотела спасти ее от уныния, которое было сущей глупостью… Ну разве это допустимо — так тосковать о человеке, которого она видела всего лишь раз и даже поговорить с ним не успела? Но такой была Дорабелла. Она всегда жила мгновением, полностью подчиняясь захватившему ее чувству.
Мы шли по опушке леса, стараясь не удаляться от дороги, чтобы не заблудиться, потом присели отдохнуть на толстом бревне. Я пыталась отвлечь ее внимание своей болтовней, но она меня не слушала. Мне было знакомо это ее настроение, и я знала, что оно скоро пройдет. В эти каникулы сестра была обделена вниманием молодых людей. Хельмут был слишком занят хлопотами по хозяйству и, как я поняла, не интересовал ее. Зато корнуоллец Дермот Трегарленд смутил ее покой. Он, как по волшебству, явился перед нами под конец каникул, но, должно быть, исчез навсегда. Бедняжка Дорабелла!
Становилось прохладно, и нам пора было возвращаться в замок. Мы собирались идти дальше, как вдруг обнаружили, что нас окружает плотная пелена тумана. В эту пору туманы, здесь — обычное явление, нас предупреждали об этом. Нельзя сказать, что этот туман явился для нас полной неожиданностью.