Манускрипт дьявола

Глава 3

Как только дверь захлопнулась, Тошка закрыла глаза и уткнулась лицом в ладони. Господи, они ушли! Оба! С самого утра кто-то один обязательно находился с ней в этом тесном помещении, на стенах которого висели десятки постеров с популярными певцами и полуобнаженными красотками, как будто его владельцем был подросток. Постоянное присутствие постороннего человека в одном с ней пространстве выматывало Тошку больше, чем словесные угрозы. Потому что оно было самой страшной угрозой.

Стул, стол да груда коробок в углу – больше в комнате ничего нет. Правда, Тошке щедро бросили целую пачку тетрадей. Ах да, еще воды! После того как ее покормили – она заметила, усмехнувшись, что вилка и нож пластиковые, но вряд ли это объяснялось заботой похитителей о ее жизни, – ей притащили канистру с водой и бросили стопку пластиковых стаканчиков. Последний раз она пила из таких, когда большой институтской компанией они решили отметить в весеннем парке окончание второго курса.

– Листики-чувыстики, – пробормотала Тошка себе под нос, вспомнив тот день и растопыривая пальцы – знак кленового листа. – Желтые чувыстики, красные чувыстики, мне дорожку выстелите.

Это был самый простой оберег, смешной, совсем детский. Впрочем, все ее обереги и заговоры были детскими. Может быть, поэтому они и помогали.

От «чувыстиков» сразу стало спокойнее. Обычно с помощью этой присказки она выбиралась из леса, если чувствовала, что заплутала. Может быть, подумала Тошка, «листики» помогут и здесь.

Она не переставала ругать себя за глупость и неосторожность. Когда раздался звонок в дверь, Тошка разговаривала с отцом, и ей сразу пришло в голову, что это приехал Макс. Арефьев не мог приехать, никак не мог – он сидел в своей деревушке, а точнее, ходил, размахивая, будто косой, металлоискателем. Тошка представляла, как высокий широкоплечий Максим, в клетчатой рубашке, завязанной на поясе узлом, ходит по полю и прислушивается к писку в наушниках. А физиономия у него при этом такая сосредоточенная, как будто он теорему Ферма доказывает, не меньше. Тошка давно заметила: чем глупее дело, которым занимается человек, тем умнее у него лицо.

Так что Максим никак не мог приехать, и не столько из-за своих поисков, сколько по другой причине, о которой Тошке думать не хотелось… Но она отчего-то решила, что за дверью обязательно будет Арефьев, и радостно спросила: «кто там?», поднявшись на цыпочки и заглядывая в глазок.

Кто-то стоял на площадке, она не разобрала, кто именно. Но когда ей ответили «Наташа, я от Максима Арефьева», то она, не рассуждая, отодвинула засов.

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Два человека, показавшихся ей с перепугу огромными, как танки, влетели внутрь, и один зажал Тошке рот, а второй щелкнул замком. Она даже не успела ничего понять, только похолодела от ужаса.

– Орать не надо, – сказал на ухо Тошке тот, кто держал ее. Ладонь у него была грубая, шершавая, и от нее тяжело несло табаком. – Иди!

Девушку развернули в другую сторону, и, послушно переставляя ноги, она кое-как добрела – точнее, довела этих двоих – до своей комнаты.

Один встал в центре, разглядывая рисунки, другой подволок ее к стене и прислонился, прижав Тошку к себе.

– А прикольно здесь у тебя, – одобрил первый. Он был в короткой кожаной куртке, из воротника которой сразу вырастала бугристая голова, покрытая, будто нашлепкой, черной вязаной шапочкой. Над приплюснутым и свернутым на сторону носом собрались две вертикальные кожистые складки, как у бульдога.

Второй убрал ладонь с ее лица, но другую руку оставил на Тошкиной шее.

– По… пожалуйста… – она боялась обернуться и стояла неподвижно, тяжело дыша и чувствуя, что вот-вот заплачет от страха. – Пожалуйста, н-н-не надо!

– Чего не надо-то? – заржали за ее спиной. – Еще не знает, чего не надо, а уже боится!

– Да ты не нервничай, – проникновенно сказал первый. – Нам от тебя только помощь нужна. Ты же умная девочка. Сейчас все прочитаешь, и мы уйдем.

– Что сделаю? – шепотом спросила Тошка.

Голос отказывался повиноваться. Все произошло слишком быстро, к тому же она не понимала, кто перед ней. Психи, которые сначала будут издеваться над ней, а затем замучают до смерти? Грабители, собирающиеся изнасиловать ее, а потом ограбить и убить? Наркоманы под дозой? Последнее меньше всего походило на правду… Кто? Кто?!

– Слышь, ты отпусти ее, – сказал первый, обращаясь к своему напарнику. – Пусть на стульчик сядет. Посмотрит.

– Орать начнет, – флегматично отозвался тот.

– Не начнет. Ты ж орать не начнешь, Наташа? – он подошел к Тошке и наклонился, сверля ее глазами. – А, Наташа?

Глядя на него, она отчаянно замотала головой.

– Ну вот и умница. Ты, главное, держи себя в руках. Ага?

Вонючая рука убралась с ее шеи, и Тошка сразу же машинально схватилась за горло, как будто ее душили.

– Иди, иди сюда. Сядь.

Ей указали на стул. Тошка подошла и села, ожидая, что ее привяжут, боясь поднять глаза на того, кто стоял у стены. Ей казалось, что она обязательно увидит страшное изуродованное лицо, не выдержит и закричит, и тогда ее сразу убьют.

Первый присел перед ней на корточки, но вместо веревки в его руках она увидела мятый листок бумаги.

– Вот что, Наташа… Нам знающие люди сказали, что ты во всяких шифрах разбираешься. Правда?

Она неуверенно кивнула.

– А у нас, такое дело, как раз оказалась записочка, которую малость зашифровали. Понятно объясняю?

Тошка снова кивнула. К панике прибавилось жутковатое ощущение абсурдности происходящего. «Записочка. Малость зашифровали».

– В общем, Наташа, – закончил человек в куртке, – без твоей помощи нам не обойтись. Вот. На, прочти.

Под перекрестными взглядами Тошка развернула листок. Сперва увидела квадрат, заполненный буквами, и даже не сразу поняла, что это такое. Затем взгляд упал на рисунок рядом с квадратом – цветок.

Ледяная волна накатила на нее с затылка, облила лицо, стекла по задрожавшим пальцам. У Тошки оборвалось дыхание, как случилось однажды, когда ей вздумалось искупаться в проруби.

«Максим!»

В тот же миг панический ужас, который Тошка испытывала с того момента, как ее отбросило дверью, отступил. Она наконец-то поняла, что происходит, и поняла, чего надо бояться. Это не наркоманы и не насильники. Хуже того, это и не грабители.

– Ну, читай, – поторопили ее. – Понимаешь, что здесь написано?

Второй – тот, кто держал ее, – шагнул от стены и оказался рядом, тоже присел на корточки. Минуту назад одна лишь мысль о том, что придется смотреть ему в лицо, вгоняла ее в состояние, близкое к потере сознания. Теперь Тошка подняла глаза, думая о том, что ей нужно запомнить этого человека.

Человек оказался совершенно никаким. То есть чем-то он был похож на первого: такая же куртка и шапочка на голове, только не черная, а темно-синяя… Но ни одной приметы, ни одной характерной особенности не было в этом лице, и даже выражения на нем никакого – ни угрозы, ни ожидания… Ничего. Пустота.

Тошка с полной уверенностью осознала, что если кто из двоих бандитов и убьет ее, так именно этот, и снова посмотрела на листок, а потом ему в глаза.

«Через кочку и сугроб, – быстро сказала она про себя, удерживая взгляд бандита, – мимо глаза прямо в лоб, отведи мою беду не на друга, а к врагу!»

– Ты че пялишься, я не понял… Любопытная, да?

Тошка поспешно отвела глаза. Сердце у нее колотилось, но она знала, что проговорила заговор как надо.

– Разобрала? – снова спросил ее первый, вставая. – Давай скорее, у нас дел много. Переведи, и мы пойдем.

Без парализующего страха Тошка начала соображать, и ум ее заработал, пока взгляд бегал по строчкам из непрерывных букв. Мысли приходили отрывочные, но вполне ясные. «Без масок… Не боятся, что я запомню… Пока не прочитаю – нужна. Потом убьют, сразу».

Что-то зажужжало, и черношапочник схватился за карман таким жестом, каким в вестернах хватаются за кобуру. Достав телефон, он поднес его к уху и очень вежливо сказал: