Страница 4 из 19
– Подозреваю, что вы не позволите мне сделать фотографии этих потрясающих экспонатов, – произнес журналист.
Ксения покачала головой:
– Таково семейное правило – вообще-то вы не имели права находиться в этой потайной комнате, сюда имеют доступ только члены нашего рода.
Разумовский указал на один из портретов:
– Это, насколько я могу судить, и есть ваша знаменитая тезка Ксения, основательница изумрудной империи?
– Вы правы, – ответила правнучка.
С писанного маслом портрета на них смотрела молодая женщина, до чрезвычайности похожая на молодую Ксению. Прабабка молодой миллиардерши была облачена в черное шелковое платье, а вокруг тонкой шеи вились жемчуга.
– А это – портрет моего деда Алекса-Стефана и бабушки Марлены, и моих родителей Максимилиана и Веры... – говорила Ксения.
Разумовский в задумчивости посмотрел на женщин рода Сан-Донато. Что-то не давало ему покоя, и он, наконец, понял, что именно.
– Скажите, сеньора Сан-Донато, отчего ни одна из представительниц прекрасного пола вашего семейства, начиная с вашей замечательной прабабки и заканчивая вами, не носит изумруды? Ведь было бы вполне естественно, что этот камень, сделавший ваш род столь богатым, должен быть любимым женщинами и мужчинами по фамилии Сан-Донато.
Ксения на секунду замерла. Нет, он не может ничего знать об этом!
– Ах, это не более чем случайность, – ответила она. – Мой любимый камень – сапфир.
– А говорят, что это из-за некой темной истории, то ли проклятия, то ли кровавой трагедии, которая сделала изумруд роком вашей семьи. Из-за этой истории вы обретете все сокровища мира, но подвергнете себя неимоверной опасности...
– Какая чушь! – воскликнула Ксения, и Разумовский понял, что попал в цель. Молодая наследница вздрогнула, и на секунду в ее глазах мелькнул страх.
– А ваша матушка, как опять же говорят, в день своего исчезновения в первый раз надела изумруды. Во всяком случае, на старой фотографии, которая запечатлела Веру Сан-Донато во время открытия детского приюта в Каракасе за несколько часов до вылета в Эльпараисо, куда ни она, ни ваш отец так и не прибыли, можно увидеть, что шею вашей матушки украшают именно изумруды...
Ксения похолодела. Вырезка из старой газеты хранилась в сейфе, куда никто, кроме нее самой, не имел доступа. Журналист прав – мама в тот день надела изумруды – причем те самые камни, которые были найдены на одном из рудников их корпорации. Ксения часами смотрела на эту фотографию, с которой ей улыбались мама и отец. Те слова, услышанные ее прабабкой больше ста лет назад, – неужели они оказались пророческими?
– Ах, это все предрассудки и досужие домыслы! – вспылила Ксения. Не хватало еще, чтобы этот бесцеремонный русский журналист совал нос в семейные тайны. – Уверяю вас, что это не более чем совпадение! Нет никакой истории с проклятием и быть не может! И мне не известно ничего подобного!
Она говорила неправду. Ее прабабка Ксения оставила записи о том, как все начиналось. И там была история о проклятии, связанном с изумрудами. Но Феликсу Разумовскому необязательно знать об этом.
Осмотр семейного музея завершился. Оставалось пять минут, в течение которых пронырливый писака успел задать еще несколько вопросов.
– Сеньора Сан-Донато, а вы не боитесь семейного проклятия? – спросил он, и в его темных глазах сверкнул огонь любопытства. – Ведь если проследить историю вашего рода, то можно убедиться: тот, кто считался главой клана, а вас можно причислить к подобным персонам, не умирал естественной смертью – ни ваша прабабка, ни ваш дед, ни ваш отец...
Ксения натужно рассмеялась. Иногда она думала о том, что семейное проклятие – это не выдумки. А если так, то оно рано или поздно проявит себя.
– Я не суеверна, – ответила она дерзко, и журналист подумал, что Ксения Сан-Донато – самая привлекательная и смелая женщина из тех, кого ему приходилось встречать. – Я не боюсь судьбы, и даже если на секунду предположить, что проклятие существует, хотя уверяю вас, что это не так, то в отношении меня все злые чары бессильны. Можете так и написать в своем репортаже! Я не боюсь судьбы!
– Последний вопрос, сеньора Сан-Донато: когда состоится ваше бракосочетание с Андреасом? Говорят, что это станет свадьбой года!
Ксения рассмеялась. Она взглянула на часы – тридцать минут истекли.
– В мои правила не входит распространяться о личной жизни, господин Разумовский, – ответила она. – Но для русских читателей я, так и быть, сделаю исключение. Вы правы – я очень счастлива, и моя свадьба состоится в конце этого года.
– Значит, вы не боитесь рока? – произнес со странной улыбкой журналист. – Не опасаетесь, что ему может не понравиться ваша молодость, богатство и постоянный успех, который сопутствует вам? Не страшитесь судьбы ваших предков?
– Господин Разумовский, вы же сказали, что предыдущий вопрос – это последний, – прервала его с холодной улыбкой Ксения. Она протянула журналисту руку. – Была рада познакомиться с вами. К сожалению, у меня великое множество дел. Если вам требуются фотографии, свяжитесь с моей пресс-службой. Всего хорошего!
Феликс Разумовский настойчиво повторил свой вопрос:
– Но все же, сеньора Сан-Донато, не опасаетесь ли вы, что ваше благополучие в любую секунду может исчезнуть? Ведь богатство, власть и счастье – не более чем иллюзия.
– Ах, я не боюсь мести коварной фортуны, – заверила его Ксения. – И если на то пошло, то я бросаю ей вызов. Да, да, можете так и озаглавить свою статью: «Ксения Сан-Донато бросает вызов судьбе». Я никому не позволю вмешиваться в мою личную жизнь, будь то человек или провидение.
Разумовский, замерев на пороге, проронил:
– Но иногда, сеньора Сан-Донато, случаются события, которые полностью изменяют наше представление о реальности. События, которые мы не в состоянии изменить. Обстоятельства страшные, которые нельзя предвидеть. И фортуна, насколько мне известно, а поверьте, мне пришлось повидать кое-что в жизни, не любит, когда ей бросают вызов.
– Вы так считаете? – Ксения Сан-Донато сузила глаза и упрямо выпятила подбородок. – Я не боюсь повторить – я бросаю вызов судьбе! Я знаю, что моему счастью ничто и никто не помешает! Прощайте, господин Разумовский!
Журналист распахнул дверь и столкнулся нос к носу с дворецким, который полчаса назад привел его в кабинет Ксении Сан-Донато. Неужели этот тип ждал тут все время? Феликс последовал за дворецким, который, проводив его к выходу, пожелал ему хорошего дня.
Разумовский покинул особняк Ксении Сан-Донато. Миновав витую ограду, он обернулся – ему показалось, что портьеры в одной из комнат колыхнулись и фигура, облаченная во все белое, отпрянула от окна. Молодая наследница наблюдает за ним? Или это была не Ксения-младшая, а ее прабабка, легендарная Ксения-старшая. Но что за чушь, та умерла много лет назад!
Он не боялся призраков и потусторонних сил, потому что знал – если они и существуют, то не смогут причинить ему вреда. Он получил то, что хотел. Интервью выйдет превосходным. И все же... Ксения Сан-Донато исходила из того, что они никогда больше не увидятся. Он же был другого мнения.
Автомобиль ждал его на одной из соседних улиц. Феликс Разумовский швырнул блокнот с записями на заднее сиденье. В его профессии одна из заповедей – никогда не проникаться сочувствием по отношению к тем, у кого он брал интервью. Потому что тогда он утратит холодную голову, а это может привести к непредсказуемым результатам.
И все же она нравилась ему. Ксения Сан-Донато была уверена, что ничто не помешает ей стать счастливой. Еще бы – через несколько недель она официально получит миллиардное состояние, а в конце года состоится помпезная свадьба с сыном греческих владельцев танкерного флота.
Разумовский знал: судьба бывает коварной и предпочитает наносить удар в тот момент, когда ты менее всего ожидаешь этого. Ему приходилось несколько раз сталкиваться с подобными прихотями капризной старухи. И каждый раз это едва не заканчивалось для него трагически.