Мой шикарный босс

Прошло всего несколько часов правления Шувалова, а уже имелись раненые и убитые. Убитых было двое. Шувалов умудрился прицельным ударом выбить десять из десяти возможных очков и уволил начальника склада и его заместителя. Все, кто до этого самоуверенно ходил по офису, теперь уставились в мониторы и молились. Дело в том, что начальник склада и его подручный казались непотопляемыми, как «Титаник». Однако утонули они быстро и безвозвратно. А ведь до этого они пережили уже несколько проверок со стороны учредителей. Они, как Штирлиц, могли вытворять что угодно, но никому не удавалось поймать их с поличным. Не помогали ни пачки (даже тонны) жалоб со стороны разгневанных клиентов, ни даже введение систем видеонаблюдения в помещении склада и штрих-кодов на накладных. Очереди за коробками стояли по многу часов, оборудование пропадало или странным образом трансформировалось из одной модели в другую, инвентаризация захлебывалась еще на стадии назначения.

И вдруг, не тратя времени на объяснения, новый начальник произвел один точный выстрел в голову, которым сразил обоих. Он просто взял и уволил их безо всякого объяснения причин. Вызвал в свой кабинет, а там, не закрывая двери, чтобы было слышно (и видно) нашему секретарю Лизочке, громко сказал:

– Господа, с завтрашнего дня вы здесь больше не работаете. Можете приступать к ревизии. Подпишете с новым начальником ревизионный лист и можете получить расчет.

– А как же две недели, по закону же… – промямлили те.

– Они тоже будут вам оплачены. Хорошего дня!

И, как рассказывает Лизочка, Шувалов улыбнулся уже бывшему начальнику склада своей фирменной доброй улыбкой. После этого Станислав Сергеевич начал по одному вызывать к себе менеджеров, а у нас в офисе воцарилась напряженная рабочая тишина, нарушаемая только клацаньем клавиатуры.

Аленка напряженно думала о том, как бы ей все-таки уехать в свою Турцию. Ольга Хрюнина обзванивала всех своих клиентов. Она бурно выражала им благодарность за сотрудничество и обещала держать их в курсе всех наших скидочных программ в обмен на маленькую любезность… Таким подхалимским способом ей уже удалось получить четыре рекомендательных письма, которые она, конечно же, понесет потом предъявлять в «гестапо» – в дирекцию к Шувалову. Я же занималась тем, что реанимировала отчетность, а также витала в облаках и вспоминала свой неудачный брак.

– Вот сучка эта Хрюнина! – завистливо скривилась Аленка. – Всегда вывернется. Как бы мне в отпуск-то попасть? Неужели сгорит тур? Такой тур хороший.

– Ален, а мне надо уйти пораньше, – вставила я.

– Нет, только не начинай. Ты что, рехнулась? Пойди тогда и сама заявление об уходе напиши.

– Мне правда очень надо. У моей Ники сегодня премьера. Я не могу не пойти.

– Да? – подняла брови она. – Пойди и отпросись у САМОГО. Заодно мы все посмотрим, что он с тобой сделает!

– Может, отпустит? – пожала плечами я. В конце концов, неужели у него нет сердца? Не так часто у ребенка в театральной студии премьеры. Впрочем, идти и отпрашиваться мне совершенно не хотелось. Вдруг он не знает, что у людей бывают дети. Нет, судя по его виду, он прекрасно знает, по крайней мере, как они делаются. Но мне это вряд ли поможет, тем более что все, кто уже побывал в вышеуказанной пыточной, выходили оттуда задумчивыми и погруженными в себя.

– Епифанцева, зайдите к директору, – сообщила по громкой связи Лизочка.

– Надька, блин, теперь я! – Алена прикусила от напряжения красиво накрашенную губу.

– У тебя все будет хорошо, – заверила ее я. – Только не волнуйся и не комплексуй. Ты ценный сотрудник!

– Да, – она помахала перед собой кулаками, чтобы приободриться, потом ущипнула себя за щеки и скрылась в коридоре.

– Я буду держать за тебя кулаки, – пообещала я. И пыталась сосредоточиться на работе, но глаза сами собой сползали на часы. Время уходило. Если я не приду на ее премьеру, Ника будет очень сильно переживать. Она, конечно, начнет меня успокаивать. Скажет, что это было совершенно неважно. Но я просто не могла, совершенно не могла с ней так поступить.

Алена не задержалась в обществе нового руководителя надолго. Лицо ее, не в пример остальным, задумчивее не стало. Наоборот, глаза метали молнии, она напряженно дышала и была полна энергии.

– Это просто бесчувственная скотина, – прошипела сквозь зубы она, стряхивая со своего рукава невидимую соринку. Лицо ее побагровело, румянца на нем было значительно больше, чем надо.

– Что случилось? – переключилась со своих мыслей я.

– Да, черт возьми, случилось! – Алена схватила сигареты и пошла к туалетам.

Я посеменила за ней.

– Что? Неужели он тебя уволил? – ахнула я.

Алена уселась на край унитаза и прикурила. Сначала она просто выдыхала дым, потом посмотрела на меня.

– Если ты хочешь попасть к Нике на спектакль – у тебя только один путь. Спасаться бегством. Эта скотина тебя никуда не отпустит.

– Да? – окончательно загрустила я.

– Ага. Я ему принесла все отчеты. Показатели у меня хорошие, улыбалась я ему, как родному. А он мне – вы свой отпуск уже отгуляли. Так что приходите за отпуском не раньше чем через три месяца!

– Вот блин, – сочувственно кивнула я. – Не пустил? А ты сказала, что вы тур уже оплатили?

– Я все сказала! Я даже сказала, что прошлый начальник меня клятвенно заверил, что все будет нормально. В конце концов я пообещала, что возьму одну неделю из двух за свой счет. Это вообще как?

– Ну, а он? – заинтересовалась я.

– А он сказал, что если меня в принципе волнует мое место, то я буду улыбаться не ему, а клиентам. Нет, ты представляешь? И так еще ехидно посмотрел на меня, если бы ты только знала! Это не мужик!

– Да, если он не среагировал на тебя, значит он из железа, – согласилась я. На Аленку реагировали всегда и все. Особенно остро это задевало ее мужа.

– Говорю тебе, он голубой. Так что ни о чем не думай, он никуда тебя не отпустит. Это же целый час рабочего времени, иди и займись своими обязанностями! – Она спародировала презрительный, вежливо-холодный тон нового босса.

– Так и сказал?

– Вот именно! – Алена швырнула окурок в унитаз и вышла.

Я осталась в кабинке. Мне надо было обдумать сложившееся положение. На часах было почти четыре. До точки принятия решения оставалось пятьдесят минут. Если меня за эти пятьдесят минут не вызовут – кошмар. Придется сбегать на свой страх и риск.

Ника поступила в театральную студию больше года назад. До этого она последовательно сменила секцию карате, где прозанималась около месяца, пока не получила реальный удар в живот. До карате была изостудия, и в течение полугода все в моем доме было перепачкано гуашью и красками. Перед этим она занималась бальными танцами, ходила на дополнительный английский, пела в школьном хоре… Ника всегда была девочкой активной, но непостоянной. А тут, с этой студией, как с ума сошла. Вот уже год как она не думала больше ни о чем. Только об этих бесконечных репетициях, постановочных занятиях, упражнениях по актерскому мастерству. У них очень хороший режиссер, он же по совместительству учитель музыки.

– Душевнейший кадр! – так отрекомендовала его Ника. И этот спектакль – результат их почти полугодовой работы – поставлен по роману Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту». А Ника, моя краса и гордость, играет там одну из главных ролей – любительницы книг, которую сжигают заживо в собственном доме. Она очень трогательно и пронзительно поет песню, пока вокруг нее бегают статисты в красных балахонах с бахромой и изображают пламя. А потом Ника душераздирающе падает на пол, и ее прямо так, с запрокинутой головой, поднимают на каких-то цепях в небо (в смысле, под потолок). Неужели же я могла такое пропустить? Ни за что!

– Аленка, я решила, я убегу, – твердо заявила я.

– Смотри. Вроде бы он перестал вызывать, слышала? Тишина. Может, Лизу спросить? – предложила Аленка.

– Нет, я в сторону дирекции ни ногой, – я замотала головой. – Будь что будет, а я огородами.