Фламенко по-турецки

Выйдя на кухню, я обнаружила, что там и кофеварка имеется. Но это уже было слишком, тем более что новой техники я побаиваюсь. Растворимый кофе меня вполне устраивал. А завтракать буду на балконе, то есть на террасе, когда еще доведется вкушать утренний кофе с рогаликом на таком пленэре.

Да, вид с террасы был, конечно, фантастическим. То, что ночью казалось скоплением огоньков, оказалось причалом с двумя десятками самых разнообразных яхт. Некоторые, сильно напоминавшие старинные турецкие фелуки, уже выходили в открытое море.

А пляж! Я-то подсознательно готовилась к традиционной «бочке с сельдью», почему, собственно, и собиралась искупаться пораньше. Но яркие лежаки были еще почти все пустыми, возле них крутилось только несколько смуглых, полуобнаженных парней, которые устанавливали над лежаками огромные зонты. Интересно, сколько стоит вход в этот рай и пребывание в нем?

Я курила, попивала кофе, любовалась видом и совершенно потеряла счет времени. Очнуться меня заставили какие-то звуки на соседней веранде: жалюзи уже были подняты и кто-то явно собирался выйти на свет божий. Меньше всего мне хотелось демонстрировать абсолютно незнакомому мужику свое неглиже, каким бы изящным оно ни было. Не для него куплено, не ему и любоваться. Так что я собрала посуду и ушла внутрь помещения.

Возвращаясь в спальню, чтобы одеться, я обнаружила, что под входной дверью лежит белый конверт. Интересно, это еще что такое? Неужели мой вчерашний попутчик настолько романтичен, что с утра пораньше шлет мне нежное послание? До чего же обманчива бывает внешность! Меньше всего Алексей напоминал галантного кавалера.

Адреса на незапечатанном конверте не было — естественно! — а внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок. Развернув его, я прочитала одну-единственную содержавшуюся там фразу. Между прочим, написанную на абсолютно русском языке:

«Вам лучше отсюда уехать».

Я забыла, что собиралась сделать, села в гостиной на диван и стала размышлять об этом странном явлении. Больше всего это походило на не слишком умный розыгрыш. Но кому могло понадобиться шутить со мной такие шутки? Да еще так вежливо, на «вы». Насколько мне было известно, угрожают обычно более энергичными фразами, да к тому же конкретными. А тут черт знает что такое с утра пораньше под дверью оказывается.

Предупреждают? О чем, черт побери?! И кому известно о моем пребывании здесь? Двум людям: Олегу и Алексею. Олег далеко, да и зачем ему от меня сейчас избавляться? Не думаю, что он в последний момент решил заменить меня кем-то более привлекательным. Но даже если такая мысль и пришла ему в голову, вряд ли он, находясь в Санкт-Петербурге, ну, в лучшем случае — в Москве, мог бы подсунуть конверт под дверь. Для этого нужно физическое присутствие в непосредственной близости от входной двери. Да и вчерашний разговор по телефону ничего такого в себе не содержал, скорее наоборот.

Алексей? Проснулся и передумал приглашать меня вечером в ресторан? Так мог бы просто не прийти — и все, зачем такие сложности, как конверт под дверью? Не хочешь больше общаться с дамой, так не общайся, никто не неволит, зачем же такие дурацкие номера выкидывать? Конверт ведь кто-то должен был еще и доставить по назначению, не сам же Алексей притащился ради этого сюда с утра пораньше.

Нет, в подозреваемые он, как и Олег, не годится, а больше я никого тут не знаю, если не считать шофера, который меня сюда вчера доставил и который, кстати, ни бельмеса по-русски не понимает. Эх, надо было вчера у Алексея хотя бы номер мобильника взять. А то даже посоветоваться не с кем.

«В свет» я отправилась в юбке, разрезанной на несколько полотнищ так, что ногам было вольготно и прохладно, и довольно откровенном топике, а помимо всего этого великолепия водрузила на голову огромную соломенную шляпу, которая заодно еще и плечи прикрывала. Свою способность мгновенно обгорать я знала и к этому вовсе не стремилась. С руками-то ничего не будет, а плечи и так называемую «область декольте» нужно было поберечь. Так что шляпа одновременно играла роль зонта от солнца и, как показало дальнейшее, очень неплохо с этой ролью справлялась.

Как ни странно, финансовую проблему мне удалось решить практически мгновенно: и банкомат нашелся, и сработал правильно, и доллары на лиры мне поменяли за несколько минут, не спрашивая при этом никаких документов. Единственным неудобством оказалось то, что считать приходилось тысячами и сотнями тысяч, примерно как у нас после приснопамятного дефолта. Один доллар стоил что-то около пяти тысяч, столько же — любая порция любого напитка. Вот от этой печки и нужно было плясать.

К счастью, слово «почта» звучит почти одинаково на всех языках, так что я, купив в какой-то лавчонке сувенирную карту Кемера, без труда нашла нужный мне пункт назначения. Определиться, где я нахожусь в данный момент, тоже оказалось просто: напротив банка располагалось местное полицейское управление, единственное на весь город. И вообще этой картой мог свободно оперировать даже неграмотный ребенок: все мало-мальски заметные объекты были там представлены соответствующими картинками. Так что нужное мне учреждение я отыскала моментально, даже не спрашивая дорогу у прохожих.

Пакет на почте тоже выдали без лишних вопросов, паспорт, конечно, попросили показать, ну так это в порядке вещей. Правда, это был не столько пакет, сколько маленькая бандероль, размером в две пачки сигарет. Легкая совсем. И очень тщательно запакованная, так что вряд ли мне удастся потихонечку ее вскрыть, а потом восстановить как бы в первозданном виде.

Безнравственно? Возможно, но обстоятельства сложились так, что мне было не до морально-этических норм. Тем более что посылка адресована мне. Формально. А фактически… Фактически я побаивалась проявить такую инициативу: во вчерашней телефонной инструкции ничего подобного не содержалось. Ладно, подожду, пока Олег приедет. Думаю, мне и без этого почтового отправления будет, чем заняться. Во всяком случае горячо на это надеюсь.

Возвращаться в дом пока не хотелось, но и прогуливаться при приближающейся к сорока градусам в тени температуре было занятием на любителя. Соваться же на пляж в полдень вообще было чистым самоубийством, даже я это понимала. Поэтому я выбрала кафе, где несколько столиков стояли в каком-то подобии сада, и решила опробовать местный сервис.

Что ж, все оказалось на высоте: официант появился практически мгновенно и… осведомился у меня по-русски:

— Что госпожа желает?

Госпожа желала кофе по-турецки и мороженое. Полистав разговорник, я уяснила, что кофе — это «каафе», а вот мороженое — «дондурма». Почему-то это меня страшно развеселило, хотя особых поводов для веселья пока не наблюдалось: как я ни старалась отвлечься, из головы не шло проклятое утреннее письмо. Кто и главное зачем мог его мне написать? Может, дверью ошиблись: на площадке-то еще одна квартира, похоже, обитаемая.

— Как дела? — услышала я мужской незнакомый голос рядом с собой.

Подняв глаза, я обнаружила рядом невысокого смуглого мужчину в белоснежной рубашке и черных брюках. В такую-то жару!

— Спасибо, хорошо, — не скрывая удивления, ответила я.

— Кофе вам нравится?

Мне нравились и кофе, и мороженое, не совсем нравился только непонятный субъект. Откуда он взялся и что ему надо?

— Я — администратор этого ресторана, Ахмад, — словно прочитав мои мысли, отозвался он.

— Вы прекрасно говорите по-русски, — снова удивилась я.

— А я родился в СССР. Полжизни в Баку прожил…

Ах, ну конечно! Мне кто-то говорил, что с началом перестройки в Турцию просто хлынули граждане этой бывшей союзной республики, а ныне — независимого государства. Понятно теперь, почему он на моем родном языке шпарит почти без акцента. И понятно, почему теоретически каждый второй житель Кемера мог сделать то же самое.

— Что вы делаете сегодня вечером? — осведомился он, присаживаясь за столик напротив меня. — Вы одна приехали или с подругой?

Ну, началось! Нет, вот уж это — без меня. Экзотика экзотикой, но нужно и меру знать. Если Алексей пошутил насчет сегодняшнего ресторана, то лучше уж вечером я дома посижу, пусть и одна. Искать приключения в незнакомом городе и чужой стране мне хотелось меньше всего на свете. И администратор ресторана — вовсе не тот тип мужчины, который мог бы меня привлечь. Да еще такой нахальный: плюхнулся за мой столик, не дожидаясь предложения присесть.