Ты создала меня

— Из-звини, — сопел он. — Я забыл.

— Извини?! Ты думаешь… — пощечина ожгла его лицо, — …тебе это опять сойдет? — Снова удар по другой щеке. — Подумай еще, маленький мистер Браун! — На этот раз шлепок, затем еще один. — Ты получишь то, что заслужил, то, что заставит тебя остановиться в следующий раз, когда ты решишь, что можешь пачкать дом грязными лапами! — Она трясла его не переставая. — Хорошая порка — вот чего ты заслуживаешь. Только так ты научишься ценить хорошие вещи, когда вырастешь. А порку получишь сейчас.

Теперь она сидела на кровати, положив его себе на колени. Дуг чувствовал аромат дорогих духов, легкий аромат, совершенно не отвечавший жесткому, суровому характеру этой женщины. Это понимал даже он в свои четыре года.

Плача, Дуг поднял глаза и заметил в дверях высокий темный силуэт.

— П-папочка, п-пожалуйста! — умолял Дуг. Он заплакал еще громче, когда увидел, что человек молча повернулся и исчез.

— Это такая порка, — с наслаждением сказала женщина, разматывая что-то в своей руке, предмет, который он раньше не заметил, — которую ты не скоро забудешь…

…Внезапный раскат грома вернул Дуга к настоящему. Устало потирая лицо, он подумал, что она ошибалась. Он забыл побои, давно забыл их.

Усилием воли он направил свои мысли по другому пути, заставил себя думать о женщине там, наверху? Неужели она тоже била собственную дочь «для ее блага»? Очевидно, существовала какая-то проблема в этом замужестве до того, как оно прервалось. Ведь Нора призналась, они перестали делить с мужем супружеское ложе еще до развода. Было ли это действительно желание Уилли?

Или ее? Вопреки тому, как представлялось дело в суде, Уилли мог оказаться потерпевшей стороной. Вдруг этот человек пытался защитить ребенка, прибегнув к похищению девочки как к единственному средству ее спасти?

Не каждый из родителей, назначенных опекуном ребенка или детей, заслуживает доверия. Этот урок он выучил уже давно и основательно.

Дуг не знал, что думать про Нору Уайт.

Правда, она приехала, чтобы разыскать его, если ей можно верить. И он поверил — она не смогла бы найти его, если бы не Элиас Брендон. Никто не знал, где он сейчас. Но то виноватое выражение, промелькнувшее в ее глазах? Оно ведь было. Вот только он не знает, что породило его.

3

Нора сидела на кровати, уставившись в пол. Она не могла нормально спать с тех пор, как исчезла Лу. Сегодня опять все повторилось.

Она не могла избавиться от видения: холодный блеск серых глаз, в которых не было почти ничего человеческого, когда она в последний раз видела мужа. Вспоминая его, Нора начала мелко-мелко дрожать. Боже, неужели он сделает Лу больно?

Сердито сжав кулаки, она в который раз терзала себя вопросом: почему оказалась так слепа, почему раньше не поняла, что ему необходима помощь?

До развода она несколько раз уговаривала его пойти к врачу, но Уилли сердился и отказывался. Она должна была настоять на своем, заставить мужа увидеть, что с ним что-то происходит. С ними. И тогда, возможно, она не оказалась бы сейчас в этом негостеприимном доме, не увидела бы этого сурового человека и Лу жила бы с ней.

Не в силах больше сидеть, она вскочила на ноги и начала ходить взад и вперед по крошечной комнатушке. Сколько бы раз она ни обдумывала все, ей было невдомек, что же так изменило спокойного, мягкого мужа, которого она знала и любила, превратило его в озлобленного собственника? Когда совершилась эта подмена? Он так отличался от ее знакомых вежливыми манерами, тихим голосом, чем совершенно очаровал застенчивую двадцатилетнюю Нору, впервые покинувшую дом.

В ее представлении безупречная вежливость делала его похожим на одного из галантных рыцарей, о которых она читала в школе. Он пришел ей на помощь, когда она больше всего нуждалась в поддержке, и сделал это наилучшим образом. Откуда она могла знать, что за этим скрывается? С самого начала он обращался с ней по-доброму, с очаровательной предупредительностью, не свойственной большинству мужчин, которых она знала. И когда они поженились, и когда она забеременела, он вел себя так, словно Нора была для него дороже жизни.

Счастье наполняло их жизнь, как и в ту ночь, когда родилась Лу. Нора ясно помнила веселое удивление на лице Уилли, когда он впервые увидел свою маленькую дочку. Что произошло потом?

Может быть, это она виновата? Сделала нечто, превратившее его в чудовище, способное отобрать испуганного, плачущего ребенка у матери? Такое чудовище, которое осмелилось угрожать жизни собственного ребенка?

Она ненавидела его! Боже, как она ненавидела его! Попадись он ей сейчас, больной или здоровый, она бы… она бы выцарапала ему глаза! Почему, почему он так поступил? Почему совершил эту ужасную вещь?

— Почему ты допустил это, Боже? — проговорила она уже вслух. — Пожалуйста, дай силы найти мое дитя, найти ее живой и здоровой. Обещаю тебе все, лишь бы ты, Боже, оставил ее невредимой. — Сделав глубокий вдох, она добавила: — Я отыщу тебя, Уилли Уайт, отыщу, даже если это займет всю жизнь. Пусть уйдет у меня все до последнего цента, пусть я буду просить милостыню, одалживать или воровать, обманывать и лгать — я найду тебя. И пусть небеса помогут тебе. Именно небеса, потому что никто другой не сможет тебе помочь!

Нора шагнула к окну, стукнула кулаком ко лбу и приказала себе: думай, думай! Куда он мог уехать? Куда мог увезти Лу? Вероятно, это такое место, где я бы не подумала ее искать.

Отодвинув шторы, она всматривалась в темноту, занятая этими настойчивыми мыслями. Внезапная вспышка молнии заставила ее вздрогнуть. В призрачном свете она увидела свое отражение в оконном стекле и отпрянула в ужасе от нового, безумного выражения собственных глаз. Нора быстро закрыла лицо руками.

Господи, глаза такие же, как у Уилли, когда он резко затормозил, открыл дверцу и вытолкал ее из машины. Она больно ударилась о покрытую гравием дорогу, сраженная его поведением. А его глаза! Именно тогда до нее окончательно дошло, насколько он ее ненавидит, а она даже не знает за что.

Она задавала себе этот вопрос в течение месяцев до развода. Почему? Почему все так? Она была хорошей женой и матерью, разве нет?

Разве нет? Прислонив пылающий лоб к прохладному стеклу, она закрыла воспаленные глаза, чтобы не видеть себя и поточнее припомнить, когда жизнь начала меняться. В день, когда Лу исполнилось два года, ей впервые показалось, что Уилли ревниво воспринимает ее привязанность к дочери.

Они пригласили к себе почти всех преподавателей английского факультета. У многих профессоров были уже внуки. И хотя Уилли, как самому молодому профессору, завидовали, тем не менее его любили.

Вечер удался. Лу управляла происходящим, как маленькая принцесса. Все крутилось вокруг нее, очаровательной именинницы с огромными голубыми глазами и радостной улыбкой. Нора словно наяву видела дочь — в белом платье с кружевами и такими же штанишками, она протягивала к ней ручонки, требуя, чтобы мать взяла ее на руки.

Наступило время разрезать торт, и девочка возбужденно прыгала посреди комнаты.

Неожиданно Уилли схватил ее на руки и поспешил к столу, где стоял торт.

Лу вначале удивилась, потом личико ее сморщилось, и она внезапно расплакалась.

Вспышка гнева на лице мужа так потрясла Нору, что она онемела. Никогда раньше не видела она такого выражения на его спокойном, добродушном лице. Лу продолжала хныкать, и ее слезы вывели Нору из остолбенения.

Уилли встретился с ней взглядом и тут же освободил ребенка, чтобы девочка могла побежать к матери. После этого он исчез и не появлялся до разъезда гостей.

Тогда Нора впервые попробовала поговорить о его странном поведении. Он сердито отрицал наличие у себя каких-то проблем с психикой и с горечью обвинял ее в том, что она пытается монополизировать любовь дочери.

Нору поразило такое обвинение, и она не знала, что сказать. Позже он вообще все отрицал. Вероятно, тогда следовало не успокаиваться, а задуматься над такими колебаниями настроения Уилли. Это ее вина.