Сорванные цветы

Раз в месяц Оксана с водителем Сашей отправлялась в райские кущи фирменных продуктовых магазинов пополнить запасы соли, спичек и черного хлеба. Сентябрьская поездка была отмечена участием в ней Катерины. Она надела синий кожаный свингер, полученный от Яны в качестве компенсации за моральный ущерб, новые стильные ботинки с высокой шнуровкой и толстым каблуком (купила на свои деньги за счет экономии). Вместе с Оксаной, которая вполне сходила за двадцатидвухлетнюю девушку, они смотрелись как две подружки.

Последнее время Катина хозяйка пребывала в заметно приподнятом состоянии духа. Ее обычная неприкаянность сменилась беспричинной веселостью. Похоже, ее настроение перестало подчиняться графику встреч с Олегом Кирилловичем, и Оксана наконец-то обрела самодостаточность. Но жизнь, в которой появились цель и смысл, требует от некоторых женщин подробных обсуждений с подругами. А так как ни одна Оксанина знакомая не выдержала испытания ее жизненным уровнем, то Катерина из ранга живой игрушки была постепенно переведена в категорию близкого друга, которому поверяют сердечные тайны. Таким образом, история Оксаны стала известна внимательной и не осуждающей домработнице.

Конечно, было откровенной глупостью доверить невинному ребенку подробности адюльтера, но честность и порядочность Катерины были столь очевидны, а желание Оксаны повторно пережить свои ощущения в момент их описания было столь велико, что вскоре Катя превратилась в ходячее хранилище Оксаниных воспоминаний. Более ловкая, сообразительная и нечистоплотная особа давно бы воспользовалась доверчивостью жены бизнесмена, но Катя только слушала, и удивлялась, и сопереживала.

...Создание продовольственного запаса проходило по следующей схеме. Водитель Саша (двадцать три года, умеренно симпатичен на лицо, более симпатично сложен, цвет глаз – карий, волосы темно-русые), настолько же ловкий в управлении «БМВ», насколько немногословный в быту, в черных джинсах и коричневой кожаной куртке, лихо тормозил возле очередного супермаркета. Автомобиль зарывался шинами в асфальт, девчонки оставляли по паре ребер на спинках передних сидений, потом их отбрасывало назад. Они выпрыгивали из авто и устремлялись в нужный отдел. Оксана доставала из кармана двухтысячедолларового плаща длинный список, написанный каллиграфическим почерком, Катя грузила продукты в магазинную тележку. У кассы на свет извлекалась толстая пачка денег, и Саша принимал на грудь увесистые пакеты. Все дружно садились в машину, Александр набрасывался на педаль газа, девочки снова испытывали прелести гравитации.

– Печень трески – четыре баночки, осетр – пять, мидии в соусе – пять, нет, возьми эти, Олег любит, черная икра – две, красную пропускаем, креветки – четыре упаковки, копченый сом – вот этот кусок, нет, нет, Катя, рядом... – И так далее.

Потом – коробка плиточного шоколада, наборы конфет, пластмассовые бутылки с минеральной водой и пепси, банки кофе, пакеты натурального сока, коробки копченого бекона, бутылки кетчупа «Красное золото», маленькие длинные баночки оливок, корзины фруктов и еще 212 наименований различных полезных в быту и в желудке предметов и деликатесов на общую сумму... сначала Катя пыталась считать, но потом сбилась. Наверное, сумма равнялась двухмесячной задолженности краснотрубинского горно-обогатительного комбината перед своими многочисленными рабочими. Оксана не утруждала себя подсчетом дензнаков, она только доставала пачки купюр и полагалась на честность кассира. В заключение шоп-тура добрая Ксюша купила Катерине резиновые перчатки для сантехнических работ и пару высоких осенних сапог из натуральной кожи, которые прекрасно облегали стройную Катину ногу и должны были хорошо смотреться с Яниным свингером. Катя ликовала.

«Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь и я буду вот так же путешествовать по магазинам с толстой пачкой денег», – мечтала Катя, пристраивая в два трехкамерных холодильника итоги сегодняшней прогулки. Вчера она ходила на вокзал к краснотрубинскому поезду и передала со знакомой проводницей своим родителям письмо и пятидесятидолларовую купюру. В письме Катя подробно описывала положительные качества своих работодателей, зловредный нрав их дочки и европейский размах московских цен.

Катя сидела за столом и вслух читала английский текст про лондонский пожар, рядом стоял включенный диктофон, когда в комнату вошла Оксана.

– Посмотри! Ну как?

Оксана, сияя улыбкой, сверкая бриллиантовым колье от Картье, демонстрировала шикарный наряд и хотела знать мнение Катерины. Катя, чьи взгляды на одежду значительно изменились (она узнала, что, кроме изысканных произведений турецких и китайских умельцев, в природе еще существует и скромный опыт парижских, миланских и лондонских мастеров), теперь высказывала довольно здравые суждения о совместимости аксессуаров и предметов туалета. Она с ужасом вспоминала одеяние, в котором ступила на московский вокзальный перрон где-то пять месяцев назад.

– Ты великолепна, как корзина из пятисот четырнадцати алых роз! – подтвердила Катя Оксанину догадку. Девочки уже были на «ты». Платье струилось, играло, обволакивало идеальную фигуру и стоило не меньше тысячи долларов.

– И угадай, кто мне это подарил?

– Тон, которым ты спрашиваешь, подсказывает, что не Олег Кириллович.

– Угу. И вот еще колечко. – Оксана протянула руку и помахала кистью. На пальце сияло золотое кольцо с бриллиантом. Подарки – питательная среда для женского самолюбия. Оксана и сама могла купить себе и платье, и кольцо, но преподнесенные в подарок мужчиной, они приобретали в сто раз большую ценность, так как говорили о том, что она любима. – Катюша, да убери ты свой английский, наконец, совсем не обращаешь на меня внимания! – воскликнула Оксана, пытаясь вытащить учебник из-под локтей упорной ученицы. Катя улеглась на книгу грудью и не отдавала. – Да сколько же можно зубрить!

– Мне надо знать английский, потому что я не всю жизнь буду работать прислугой, – разумно возразила Катерина, испытывая некоторое раздражение.

– Ты и сейчас уже можешь не работать. Ты на семь лет вперед начистила квартиру, обеды можно не готовить – Янка все равно питается где-то на стороне со своими друзьями, и мы с тобой тоже будем ходить в ресторан. Олег приходит поздно, на ночь есть вредно.

– И в качестве кого я тут буду жить? И потом, если два дня не убирать, придется ходить в противогазе – столько пыли, мы не в Финляндии живем, в Москве, и у Яны привычка все разбрасывать по комнатам.

Совсем недавно Катя обнаружила в ее спальне начатую пачку сигарет. Яна и не пыталась отрицать, что курит, но, как обычно, стала упрашивать Катю не говорить Олегу Кирилловичу. Катя сказала, что и не собирается. Яна тут же приволокла едва вскрытый набор дорогой косметики. Катя возмутилась. «Но свингер же ты взяла, – возразила Яна. – Бери, у меня все равно в двух экземплярах. Для любимой домработницы ничего не жалко». Катя нерешительно взяла в руки тяжелую перламутровую коробку. «Бери, бери, не отказывайся, я от всего сердца», – подтолкнула ее лживая Яна. Катя не смогла побороть искушения.

– Ладно-ладно, хорошо, убедила, продолжай полировать паркет и так далее, я молчу, не вмешиваюсь. Только два слова. Знаешь, в последнее время моя жизнь – смесь угрызений совести и счастья. А может быть, счастье всегда сопровождается угрызениями совести?..

«Не удастся, – подумала Катя, недовольно захлопывая учебник. – Придется отложить». Она пересела на диван, Оксана тут же уютно пристроилась рядом.

– Олег для меня – близкий, родной человек. А Денис дарит новые ощущения. Временами мне кажется, что пять лет – слишком большой срок для любви. Наверное, Олег уже разлюбил меня, как тебе со стороны? Может, если бы он был более внимателен ко мне, то и Денису не нашлось бы места в моей жизни?

– Ну... – Катерина так же мало подходила на роль эксперта человеческих отношений, как повар из корейского ресторана для выступления на всемирном съезде язвенников. – Олег Кириллович постоянно работает. Такой трудолюбивый. Устает, наверное, очень.