Страница 3 из 12
Когда черный «лендкрузер» уверенно проигнорировал поворот на трассу, ведущую в аэропорт, Настя удивленно сморщила носик и посмотрела на мужа. «Это игра, – поняла она. – Он надеется, я не выдержу и начну его расспрашивать. Хитрец! А я буду молчать! Все равно у меня нервы крепче! Он сдастся первым».
Но Михаил не спешил баловать жену объяснениями, и она была совершенно заинтригована. Она быстро перебирала в уме альтернативы пляжному отдыху. В нескольких десятках километров от города находилось красивое озеро Ачаккуль с фешенебельным гостиничным комплексом на берегу. Роскошные номера в гостинице стоили немалых денег, а лесной воздух вызывал эйфорию. Да, наверное, Ачаккуль, решила Настя.
Но джип Михаила уверенно мчался по городу, и озеро, вероятно, тоже не являлось конечной целью путешествия. Наконец, после многочисленных поворотов автомобиль затормозил во дворе панельного дома. Это был район новостроек. Одинаковые многоэтажки сменяли друг друга. Их однояйцевую идентичность строители попытались превозмочь, раскрасив панели домов в яркие цвета.
Михаил припарковал машину у подъезда. Остатки строительного мусора, цементная пыль на асфальте, тонкие наивные саженцы, воткнутые по периметру детской площадки, – все говорило о том, что дом заселен недавно. На балконах громоздились стройматериалы, раздавался волнующий голос дрели и удары отбойных молотков.
– Миша, что? – не выдержала наконец Настя. – Мы к кому-то в гости? А чемоданы? Мы что, не одни поедем? Еще кого-то возьмем с собой? Но как…
Платонов легко подхватил багаж (два чемодана в руки, один – под локоть) и пошел наверх. Лифт не работал. Настя торопилась вслед за Михаилом, упиралась взглядом в его надежную, уплывающую вверх спину и, задыхаясь, лепетала:
– Куда мы? На новоселье? К кому? А зачем вещи? Миш? Ми-и-иш?
Вопросы звучали в гулкой пустоте подъезда. Сегодня Платонов удивлял молчаливостью. Он был даже сумрачен. Пару раз он обернулся. Привычная улыбка, вспыхивающая в его глазах при взгляде на жену, теперь уступила место какому-то иному выражению. Настя не поняла, что это было. Жалость? Презрение?
Михаил открыл своим ключом дверь под номером 10 и посторонился, пропуская вперед Настю. Она переступила порог чужой квартиры, оглядела незнакомую обстановку.
– Ты мне объяснишь, что происходит?! – в сердцах воскликнула Анастасия, совершенно запутанная и почти испуганная.
– Располагайся, – мрачно отозвался супруг и поставил под зеркалом в прихожей Настины чемоданы. – Это твоя квартира. Теперь ты будешь жить здесь…
Глава 2
Недостача
Через месяц после того, как семья майора Здоровякина въехала в новый дом (им досталась четырехкомнатная квартира под номером 11 в симпатичной многоэтажке, выкрашенной в жизнерадостный изумрудный цвет), жена майора, Маша Здоровякина, собрала в пакет резиновые сланцы, полотенце, зубную щетку и изъявила желание отбыть в роддом. Был один из ясных дней золотого и солнечного бабьего лета.
У майора тут же случился сердечный приступ. Да, он, конечно, догадывался, что когда-нибудь Мария выкинет подобный фортель (у нее уже было 39 недель беременности). Но вот так сразу, без предупреждения!
Илья пристально вгляделся в лицо жены с высоты своего монументального роста. Он не видел признаков явной необходимости немедленно отправляться в роддом – Маша не была скорченной или взъерошенной, не ломала мебель в приступе невыносимой боли. Она расслабленно жевала булочку с курагой и выглядела умиротворенной.
– Уже? Сейчас? Мария! Скажи мне правду! – требовал Илья.
Сгусток мужества и воли, центнер упругих мышц, квинтэссенция ловкости и энергии – вот кем обычно являлся майор Здоровякин. Но сейчас его размазало по линолеуму от страха. Неотвратимость близкой развязки заставляла его трепетать.
– Думаю, еще неделю протяну, – успокоила Маша. – Но как-то мне не по себе. Поехали сдаваться. А то потом и «скорую» вызвать не успеем.
Это было мудрым решением. Илья подивился прозорливости и предусмотрительности жены, ее умению мыслить стратегически…
Сплавив любимый колобок в надежные руки врачей, майор вздохнул с облегчением. Но на него тут же навалились проблемы многодетного отца. Теперь, в отсутствие Маши, он должен был самостоятельно организовывать жизнь домочадцев – трех пацанов и овчарки Рекса.
К восьми утра он отвозил детей в садик, в шесть вечера короедов почему-то нужно было забирать домой. Какое странное правило! Ведь на следующий день в восемь утра Илья опять вез пацанов по заданному маршруту. Более логичным было бы оставить детей в садике до утра. Но почему-то подобная мысль казалась разумной одному лишь Здоровякину и не находила поддержки ни у здоровякинских отпрысков, ни у воспитателей, ни у Марии.
– Ты что! – прокричала она в трубку. – Не вздумай! Как тебе подобное пришло в голову!
А у майора нашлось немало блистательных идей по оптимизации быта. Например, очумев от процедуры раскладывания по тарелкам «флотских» макарон, Илья предложил всем есть прямо из кастрюли. Как в старину, в деревенской избе. Этакая милая фольклорная стилизация… Но дети скривили наглые мордочки.
– Ну ты что, папа! Не-е-ет… А где салфетки?
– Какие салфетки?! – обалдел Илья.
– А мама всегда нам давала.
– Пошевеливайтесь, сэр! – Это прозвучало из уст младшего – Эдика.
В общем, Здоровякин потерпел фиаско. Кроме того, отцовские заботы никак не монтировались с распорядком службы майора. Коллеги очень удивились, когда он три раза подряд покинул кабинет без пятнадцати шесть. Такая пунктуальность была несвойственна Здоровякину. Раньше он предоставлял себя в служебное пользование круглосуточно – все-таки оперативник, а не канцелярская крыса.
Более того, майора накрыло лавиной разнообразных домашних дел. Детям постоянно что-то требовалось в садик – то индейские костюмы с бахромой, то нитки мулине, то блины (обязательно по две штуки!). В ступор ввергла Здоровякина просьба принести пророщенную фасоль. Так как о фасоли парни вспомнили только в одиннадцать вечера, то ночь у майора выдалась бурной. До восхода солнца он упорно проращивал бобовые, поддерживал уровень влажности и оптимальный температурный режим. Он никогда не сдавался без боя!
Он ездил к Маше в роддом, это тоже отнимало время. Еще майор невероятно мучился вопросом, откуда берется чистое, отглаженное белье. Незаметно появляется, как Дед Мороз, в полночь? Ничего подобного! Куча грязных футболок, бермудов и носков росла. Илья утрамбовывал ее в корзину, прессовал, сдавливал – благо силы ему было не занимать. А стопка чистых маек в комоде стремительно таяла. И никакой надежды, что подобное положение вещей внезапно изменится!
Проведя вечер в пришивании «индейской» бахромы к рубашкам сыновей, исколов до крови пальцы, Илья в конце концов понял: все, чего он ждет от судьбы, – это право спокойно заниматься любимым делом. Ловить преступников, выезжать на место преступления, осматривать трупы.
И майор позвал на помощь маму. Раиса Андреевна временно переселилась к сыну, и все тут же встало на свои места. Утром дети уходили в садик, вечером они ели суп из красивых тарелок, Рекс чавкал в углу мясными обрезками, наволочки на подушках хрустели от свежести.
А в середине октября, позвонив Маше на сотовый, вместо голоса жены майор услышал бодрый бас медсестры:
– Здоровякина? Только что родила! Говорить не может.
– Почему не может?! – сполз в кресло Илья, теряя сознание. – Что с ней? Что вы с ней сделали?
– Да ничего мы с ней не сделали! Вы папаша или кто?
– Что значит – кто?! – взревел майор.
– Поняла, не нервничайте. Поздравляю! У вас мальчик! Четыре сто, пятьдесят пять сантиметров. Богатырь! Шварценеггер!
– При чем здесь Шварценеггер? И потом… Почему мальчик? Мне обещали двух девочек!
– Берите что дают! – обиделась медсестра. – Какие вы все привередливые! Что изготовили, то и получайте! Ну надо же! Двух девочек ему подавай!