Страница 39 из 43
Около двух часов дня Стивенc и Мэри прибыли в Деспард Парк. Им открыла миссис Хендерсон. Стивенc, словно бы видя ее впервые, внимательно рассматривал миссис Хендерсон. В воскресной накрахмаленной одежде она вовсе не производила впечатление женщины, которой мерещатся призраки, но глаза ее были заплаканы.
– Я заметила, как вы подходили к дому, – с достоинством сказала она. – Все уже наверху, за исключением миссис Деспард. Она почему-то…
Миссис Хендерсон смолкла с таким видом, будто ворчание казалось ей недостойным воскресного дня, и, шаркая туфлями, повела гостей по дому.
– Как бы то ни было, – прибавила она себе под нос, – сегодняшний день совершенно не подходит для развлечений!
Она, кажется, имела в виду звуки, раздающиеся со второго этажа. Без сомнения, это был радиоприемник, находившийся на веранде, и именно туда направлялась служанка. Когда они проходили по коридору, Стивенс заметил, что кто-то прячется за дверью. Оказалось, что это Огден с немного опухшим лицом. По всей вероятности, он не собирался присутствовать на собрании, но желал слушать, что там будут говорить.
В углу веранды стоял Хендерсон. Эдит сидела в плетеном ивовом кресле, а около нее на софе расположился совершенно трезвый и с мефистофельским видом Партингтон. Капитан Бреннан рассеянно опирался на один из подоконников, мисс Корбет очень церемонно разносила шерри и бисквиты. Люси не было так же, как и Огдена, правда его присутствие за дверью чувствовали все. Самым заметным было отсутствие Марка, без которого словно бы образовалась какая-то пустота.
Всем собранием руководил Кросс. Он наклонился к радиоприемнику, и его обезьяноподобная физиономия источала удовольствие. Мисс Корбет предложила ему стакан с шерри, он почти не глядя, взял его и поставил на приемник, словно не желая отвлекаться от слушания передачи. Это была какая-то проповедь.
– Ну вот и они, – несколько манерно сказала миссис Хендерсон, вводя Стивенсов.
Никто не сказал ни слова. Лишь Эдит быстро взглянула на Мэри, и что-то непонятное появилось в ее глазах.
– Неужели нужно, чтобы радио так гремело! – возмущенно вскричала миссис Хендерсон, – Я прекрасно знаю, что это шабаш!
Кросс повернул ручку приемника, и в комнате мгновенно воцарилась тишина. Если он хотел взвинтить обстановку и поиграть у всех на нервах, то это ему, безусловно, удалось.
– Сколько раз мне приходилось объяснять непосвященным, – медленно сказал Кросс, – что в воскресенье не может быть шабаша. Шабаш – это еврейское слово, означающее субботний праздник. Поэтому и колдовской шабаш совершается в субботу. Сейчас как раз мы собираемся обсудить колдовство или то, что принимаем за колдовство. Вы, миссис Хендерсон, были очень загадочным свидетелем во всем расследовании преступления. Вы поведали всем очень логичный и очень душещипательный рассказ о том, что видели через эту дверь…
– Нечего пытаться запутать меня, – сказала миссис Хендерсон. – Наш пастор утверждает, что это шабаш, и в Библии говорится то же самое. А что касается моего рассказа, то я не нуждаюсь в его оценках. Я знаю, что я видела!
– Альтеа! – спокойно сказала Эдит.
Хендерсон оборвала себя на полуслове. Было заметно, что все побаиваются Эдит.
– Я сказал это только для того, чтобы удостовериться в том, что вы твердо уверены в том, что видели, – совершенно бесстрастно сказал Кросс. – Вы можете подтвердить, что занавеска находится в том же положении, что и вечером в среду двенадцатого апреля. Если же нет – укажите на отличие, которое вы заметили. Обратите внимание на то, что лампа в изголовье кровати мистера Деспарда тоже зажжена. Мы занавесим окна веранды, чтобы было темно, а вы подойдете и посмотрите через левую прорезь занавески и скажете мне, что вы видите.
Мисс Хендерсон смешалась. Стивенс услышал за своей спиной приближающиеся шаги Огдена Деспарда, но никто не повернулся в его сторону. Кросс затянул занавеси на окнах, полностью закрыв ту часть веранды, которая выходила на запад. Очень бледная миссис Хендерсон посмотрела на Эдит.
– Делайте, что вам говорят, Альтеа.
– Чтобы воссоздать насколько возможно те же условия, что и в ночь, – продолжал Кросс, – я все-таки включу радио. Сейчас должна начаться музыка… Ну вот, чудесно.
Послышалась песенка креолки под аккомпанемент банджо, и миссис Хендерсон стала приближаться к двери, она наклонилась к прорези… И тут вопль служанки заглушил все.
Кросс выключил радио. Миссис Хендерсон повернула к нему лицо с вытаращенными от ужаса глазами.
– Что вы видели? – поинтересовался Кросс. – Все остаются на местах!.. Что вы видели? Ту же самую женщину?
Миссис Хендерсон молча кивнула.
– Ту же самую дверь?
– Я… да…
– Посмотрите еще раз, – бесстрастно сказал Кросс, снова включил радио и креолка снова принялась петь, через некоторое время Кросс выключил приемник. – Отлично, миссис Хендерсон. Я повторяю, никто не встает! Френк, было бы неплохо, если бы вы занялись этим молодым человеком, который, как мне кажется, куда-то слишком спешит…
Огден вышел из-за угла веранды и, казалось, не замечая никого вокруг, с перекошенным лицом, направился к застекленной двери, но Бреннан остановил его, схватив за руку.
– Если присутствующие не будут возражать, – сказал Кросс, – в первую очередь я займусь наименее важной, наиболее очевидной и случайной ситуацией в этом деле. Той ситуацией, которую совершенно не предусмотрели преступники. Это было счастливое или, наоборот, несчастливое совпадение, которое едва не разрушило планы убийцы. Некий призрак, приведение возникшее вопреки его желанию.
Имеется два факта, о которых не устают повторять буквально все – о мистере Майлзе Деспарде и о его комнате. Первый факт: большую часть времени он проводил, закрывшись в своей комнате и занимаясь примеркой костюмов, которых у него было великое множество. Второй факт: освещение в комнате скудно. Есть только две слабые лампочки. Одна – в изголовье кровати, вторая висит на длинном шнуре между окон. По вечерам мистер Майлз Деспард обычно оставался в своей комнате.
Если вы внимательно проанализируете все, что я вам сказал, вы, безусловно, заметите между этими фактами некоторую связь. Что нужно человеку, который проводит время в переодеваниях? Кроме самих костюмов ему, безусловно, необходимо хорошее освещение и зеркало, чтобы видеть свое отражение.
В этой комнате есть нечто вроде туалетного столика для бритья с зеркалом, но стоит он в неудобном месте, где мало света от окон днем и совсем нет от ламп вечером. Однако между окон – заметьте, любопытная деталь – находится высоко висящая лампа, которая освещает только картину и конторку. Лампы, висящие на шнуре, обычно употребляются для освещения туалетных столиков. Но тогда, чтобы глядеться в зеркало, можно переставить стол под эту лампу.
Однако в таком случае вначале надо перевесить картину, и картину дорогую, впрочем перевесить только на время, пока не будет возвращен на место столик. Ну, куда перевесить эту картину? В комнате нет хороших гвоздей, кроме одного… на двери, соединяющей эту комнату с комнатой сиделки. Сейчас там висит голубое домашнее платье покойного. Конторку в таком случае тоже нужно куда-нибудь перетащить. Но куда? Мы знаем, что мистера Деспарда очень раздражало, если кто-нибудь неожиданно входил в комнату. Поэтому он должен был забаррикадировать дверь сиделки.
Давайте теперь посмотрим, что же получилось в комнате. Лампа над туалетным столиком погашена, и помещение освещено лишь слабым рассеянным светом, не позволяющим различить даже цвет волос женщины… Прорезь в занавеске находится высоко, поэтому свидетель мог видеть только бюст таинственной женщины. А прямо напротив столика с зеркалом расположена дверь, сделанная в деревянной обшивке стен. Она выходит в комнату сиделки и смутно отражается в зеркале, если смотреть из-за занавески. Имеем в виду также, что деревянная обшивка сделана по всему периметру комнаты. На двери теперь висит картина Креза и стоит высокое кресло. Все погружено в полутьму. Всякий шум шагов, открывание и закрывание двери заглушается звуком радио. Вывод ясен: нет никакого сомнения в том, что свидетель видел комнату сиделки, отраженную в зеркале туалетного столика.