Страница 55 из 68
Его рука у сердца сжалась в кулак.
— И каким же путем я к этому пошел? Я нарушил все данные мною обещания. Я забрал долю наследства моего брата, заложил дом его семьи и затащил Джосса с собой в море.
— Чтобы заняться каперством.
— Это было чертовски славное время. — Грей холодно улыбнулся. — Мы словно вновь стали мальчишками, только теперь у нас было настоящее оружие: пушки, цинизм, злость на весь мир. Франция, Англия и Америка могли рвать друг друга на кусочки, а мы втискивались между ними, чтобы собирать свою добычу. К концу войны мы стали планировать создание «Грейсон Бразерс шиппинг». Мы мечтали, что откроем филиалы в Англии, построим еще несколько кораблей, привезем Бел в Лондон, чтобы дать ей образование и вывести в свет. Мы должны были стать равноправными партнерами.
— И что же произошло?
— Любовь. Тогда это было совсем не ко времени. Джосс женился на Маре, она забеременела. Им не хотелось ехать, поэтому я отправился в Англию один и начал строить бизнес, искать инвесторов. Вернулся как раз когда родился Джейкоб, а Мара умерла. Неожиданно Джосс расхотел заниматься корабельным бизнесом. Он потребовал свою долю, чтобы купить землю именно на Тортоле, а потом проговорился. София нахмурилась:
— Проговорился?
— Идея принадлежала Бел — сахарный кооператив. Ее единственными друзьями были миссионеры. Квакеры и методисты. Они скупали плантации и делили их на маленькие фермы, чтобы освобожденные рабы могли иметь средства к существованию. И, по мнению Джосса, объединившись в кооператив и производя сахар, они могли бы даже получать прибыль.
— Звучит не так уж и плохо.
— Да, звучит как чертовски праведное намерение. Но на деле… это огромный риск. И фермерская жизнь — она трудная и бедная. Это меньше, чем они заслуживают. — Грей выругался. — И после всего, что мы пережили, после всех трудов и жертв закончить там же, где мы и начали? Я не мог Джоссу позволить этого. И я уехал.
— И забрал с собой деньги.
— В конечном итоге он меня поблагодарил. Смерть Мары сделала моего брата слишком осторожным, вот и все. Как только он пробудет в море достаточно долго, он придет в себя. — Грей сел на кровати. — И пусть моя сестра утверждает, что счастлива, одеваясь в лохмотья и изображая помощницу квакеров. Она отправится в Лондон, и у нее будет самый роскошный дебют, какой только видело высшее общество. Я не для того последние десять лет занимался этими дьявольскими делами, чтобы мои брат и сестра продолжали свое существование на этой забытой Богом земле, куда затащил нас наш отец. Черт возьми, я свою душу продал ради этого.
— Блестяще. — Она села и обхватила его за плечи. — Все правильно.
— Нет. Ничего правильного. Похоже, я в своей жизни не сделал ничего правильного.
— В этом мы с тобой схожи. — Она прижала губы к его уху. — Значит, мы очень подходим друг другу, не так ли? Такие люди, как мы с тобой… они не умеют следовать правилам. Мы можем лишь следовать зову сердца. Я тоже неправильно поступила по отношению к близким мне людям, наверное, это ужасно, но я об этом не жалею. Иначе мы с тобой не встретились бы. Он взял ее руку и поцеловал.
— Ты так молода, ты еще не знаешь, что такое настоящее сожаление. По-настоящему человек сожалеет не о том, что сделал, а о том, чего не сделал. — Он прислонился к ней, вдыхая утешающее тепло ее груди. — Я отвезу тебя в Италию, милая. И в Египет, и в Индию, если захочешь. Но тебе придется подождать до окончания сезона у Бел. Я отложил ей приданое, достаточное, чтобы компенсировать наше не очень высокое происхождение. Мы происходим из семьи нетитулованных дворян, но ее мать была второй женой моего отца, так что Бел рождена в браке. Моя тетушка согласилась помочь вывести ее в свет. И если того, что Бел — состоятельная племянница герцогини, недостаточно, чтобы привлечь к ней внимание достойного человека, то есть еще тот факт, что она вторая по красоте девушка в мире.
Выскользнув из ее объятий, Грей повернулся к Софии. Реакцией на его комплимент было озадаченное выражение лица Софии.
— Твоя тетушка герцогиня? — спросила она, наморщив лоб. — Которая из них?
— О нет, она не королевской крови. Камилла Мари Аугуста Глаетон Д'Ивер, ее светлость герцогиня Элдонбери. Понятно, что ты никогда не слышала о ней. — Он наклонился и поцеловал ее в шею. — Но теперь все-таки мне придется следовать правилам. Я отправлюсь в Лондон и буду играть в их маленькую игру, посещать их балы и званые вечера и самому их устраивать иногда. Одеваться по последней моде, не важно, будет ли мне это к лицу.
— А как же я?
— О, я буду немодно верен тебе. — Он провел кончиком пальца по ее переносице. — Не беспокойся, милая. Мы скажем всем, что ты дочь одного фермера из Вест-Индии. Думаю, тебе не составит особого труда сыграть эту роль.
Она не ответила на его улыбку.
— Но, Грей… а если я скажу тебе, что не хочу ехать в Лондон и играть в их маленькую игру?
— Тогда я постараюсь убедить тебя в обратном.
Улыбнувшись ей своей очаровательной дьявольской улыбкой, он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Останавливающим жестом она прижала руку к его груди.
— А если я скажу тебе, что не могу?
— Конечно же, можешь. — Он крепко поцеловал ее в губы, отметая все возражения. — И ты сделаешь это ради меня. Я должен просить тебя об этом. А после того, как Бел будет пристроена, а Джосс примет партнерство, перед нами откроется весь мир. Но прежде мне надо позаботиться обо всем этом, или… — он погладил ее по груди, — или я зря все это затеял.
Она долго смотрела на него пристальным взглядом.
— Не зря, Грей. Ты делал это ради них. И что бы ни случилось, я уверена, они это оценят.
— Хотелось бы мне иметь такую же уверенность.
— Я могу поделиться с тобой. — Она коснулась рукой его щеки, ее глаза были влажными. — Я уверена, они знают, как сильно ты их любишь. — Она посмотрела на него многообещающе: — А теперь я покажу, как сильно я тебя люблю.
Глава 25
София наблюдала, как дневной свет наползает на ее возлюбленного, дюйм за дюймом крадя его у нее своими розовыми пальцами. Вытянув ноги, она сидела на капитанском стуле и смотрела на спящего Грея. Он лежал на постели, раскинувшись, простыни завернулись вокруг его тела, одной рукой он прикрывал глаза. В такой позе он проспал всю ночь, заснув после бурных любовных игр.
Когда его семя наполнило ее, она вознесла молчаливую молитву, чтобы оно укоренилось. Если она забеременеет, у нее не останется выбора. Она не сможет покинуть его, если будет носить его ребенка, и она знала, что Грей ее не оставит. Он вынужден будет пересмотреть свои планы относительно Лондона, и радость от ожидания рождения ребенка сможет смягчить его разочарование. Жизнь напишет другой эпилог их истории, но ведь и она может стать вполне счастливой.
Если она сможет зачать.
Она держала его внутри себя, пока не почувствовала, как его грудь слегка вздымается с легким похрапыванием. Тогда, предоставив ему честно заслуженный отдых, она тихонько поднялась, чтобы заняться своим туалетом. И именно в этот момент у нее начались месячные.
Спустя час, проведенный в бесшумных мучительных рыданиях, София свернулась калачиком на стуле и попыталась все обдумать.
Что же ей все-таки делать? С чего начать рассказывать Грею правду? Может быть, начать свою историю с рассказа о банковском клерке с красным лицом, очаровав которого она сняла со своего доверительного счета пятьсот фунтов? Она надеялась, что этот рассказ немного развеселит его.
Но тогда ей придется раскрыть происхождение еще одной сотни, а она была выиграна в карты, и как раз в доме герцогини Элдонбери. Следует ли ей рассказать Грею, что она училась в школе с его кузинами? И не однажды гостила в их особняке? К настоящему времени герцогиня наверняка слышала грязную, пусть даже и придуманную, историю ее тайного бегства с возлюбленным. Она, как и любая другая леди высшего общества, в соответствии со светскими приличиями вынуждена будет отказать Софии от дома.