Скандал в Хай-Чимниз

– Да... – задумчиво протянул Виктор. – Тут немудрено и запутаться.

– Разумеется, после слов Пенелопы началась полная неразбериха. Я решил убраться оттуда, прежде чем появится полиция.

– То есть, еще вчера вечером? – приподняв брови, спросил Виктор. – Ты еще вчера вечером уехал из Хай – Чимниз? Почему?

– Неужели ты не понимаешь? Доктор решил воспрепятствовать моей встрече с Уичером. К счастью, он оказался настолько любезен, что сообщил мне об этом. Быть может, он уговорил бы полицию задержать меня там. Этим я рисковать не мог.

– Но черт возьми, Клайв, не запер бы он тебя в кабинете?!

– Нет, конечно, но есть ведь и другие способы. Повторяю, я не мог рисковать. О том, что я собираюсь делать, я рассказал только Кейт. Рединг – узловая станция, так что поезда мне долго ждать не пришлось. Сегодня в восемь утра я был уже в конторе Уичера.

– Вот как? И ты встретился с ним?

– Нет. Там никого не было и дверь была заперта. Никакого другого адреса в адресной книге нет. Я прождал два с половиной часа, а потом написал записку, в которой объяснил, что произошло, и обещал вернуться около полудня. Записку я сунул в щель под дверью. Если Уичер и до сих пор не вернулся...

– Тогда конец тебе, не так ли?

– Не то, чтобы конец, но придется срочно вернуться в Хай – Чимниз, пока полиция и впрямь не потеряла терпение.

Клайв поднял глаза и взглянул на здание "Пантеона", выглядевшее и теперь, когда в нем разместилась картинная галерея, так же запущенно, как и в прежние времена, когда там был концертный зал. Затем он громко крикнул:

– Кучер!

Голова кучера появилась в окошке.

– Кучер! Остановите здесь! Мы выходим. Отворив дверцу кеба, Клайв выпрыгнул на тротуар.

За ним последовал и Виктор.

Восточный ветер разогнал туман. Две модно одетые дамы прошли мимо театра "Принцесса", ветер раздувал их кринолины, словно паруса. Из ряда угрюмых зданий театр выделялся только королевским гербом, украшавшим фасад. Афиша рядом со входом извещала, что в театре идет новая драма Чарльза Рида "Исправиться никогда не поздно", в программе также водевиль "Мирный очаг". Представление начинается без четверти восемь и заканчивается в одиннадцать.

Клайв расплатился с кучером. На театр он и не взглянул бы, если бы его внимание не привлекла направлявшаяся к его входу женщина.

Это была Джорджетта Деймон.

Клайва она не заметила, хотя и бросила быстрый взгляд по сторонам, прежде чем войти в здание. В короткой норковой шубке и синем шелковом платье она выглядела настоящей красавицей. В руках у нее был большой пакет, завернутый в оберточную бумагу.

Виктор, который, отвернувшись от ветра, старался закурить сигару, не заметил Джорджетту. Клайв толкнул товарища в бок.

– Подожди меня здесь. Я зайду в театр.

– Старина, в эту пору не бывает представлений!

– Не говори глупостей, Виктор! Оставайся здесь и жди меня!

В холле театра стояли тишина и полумрак. Клайв вошел почти вслед за Джорджеттой и слышал, как она быстро направилась в зрительный зал. Потом она мелькнула в проходе между ложами. Шаги Клайва, последовавшего за нею, звучали достаточно громко, но Джорджетта была настолько погружена в свои мысли, что ни на что не обращала внимания.

Зрительный зал, пропитанный запахом светильного газа и апельсиновых корок, выглядел пустым. Горелка тускло освещала декорации к сцене в тюрьме из спектакля "Исправиться никогда не поздно", сцене, которая своей безжалостной правдивостью, – особенно в изображении наказания "беличьим колесом" – вызывала немало протестующих возгласов у публики.

Джорджетта остановилась в темноте. Ее голос прозвучал негромко, но ясно и решительно:

– Мистер Вайнинг!

Клайв тоже остановился. Он знал, что Вайнинг уже много лет был владельцем этого театра, театра, в котором до 1859 года выступал в трагедиях Шекспира Чарльз Кин.

– Мистер Вайнинг! – вновь раздался голос Джорджетты.

– Я здесь, мисс Либбард, – ответил мужской голос.

– Меня зовут миссис Деймон. Я предпочла бы, чтобы вы пользовались этим именем.

– Как вам угодно, миссис Деймон. Хотя вы могли бы...

– Могла бы еще снова вернуться на сцену? – вкрадчивым голосом спросила Джорджетта. – Нет, мистер Вайнинг, что нет, то нет! Никогда, никогда больше!

– Ну, как хотите.

– Я принесла костюм, – сказала Джорджетта. Зашелестела оберточная бумага. – И напоминаю о вашем обещании.

– Где вы его нашли?

– Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в спальне Хай – Чимниз.

Клайв, едва удержавшись от восклицания, схватился рукой за обитые красным плюшем перила ложи. В декорациях, изображавших тюрьму, господствовали темные цвета: черный, коричневый, серый. Вайнинг с резким, нетерпеливым жестом проговорил:

– Я почти ничего не знаю о вашей теперешней жизни, миссис Деймон. Что вы от меня хотите?

– Только одного – чтобы вы сдержали свое обещание! Надеюсь, вы не откажетесь от него. Спрячьте эти вещи или, может быть, еще лучше – отдайте их гардеробщице. В театре они не привлекут ничьего внимания, пока, во всяком случае... пока они не понадобятся мне в качестве довода.

– Вы могли бы и сами их спрятать.

– Как вы можете даже подумать об этом? Чтобы горничная нашла мужской костюм среди моих вещей?

– Могу дать простой совет: расскажите обо всем мужу.

– Это невозможно! Не в моих силах! – задыхающимся голосом воскликнула Джорджетта. – Вы видите там "беличье колесо"?

– Вижу.

– От вас я не стану скрывать, что еще в детстве, живя с родителями, познакомилась с тем, что такое тюрьма. Я знаю кое-кого, кто заслуживает и кандалы, и кнут, и "беличье колесо". Он их и получит, если так будет продолжаться дальше. Мой муж, однако, всегда был по-своему очень добр ко мне. Я не хочу причинять ему боль. Пусть у него останется хотя бы эта иллюзия.

– Не считая иллюзии того, – насмешливо добавил Вайнинг, – что его жена ведет безупречный образ жизни.

– Ах, как вы стали добродетельны! То, что я делаю, вредит только мне. И к чему столько шума из-за какой-то ношеной одежды?

– Миссис Деймон, вы обещаете, что во всем этом не окажется ничего противозаконного?

– Разумеется. Клянусь вам.

– Хорошо. Тогда – в память старых, добрых времен – давайте этот сверток. Тем не менее, я думаю, что вы гораздо меньше задели бы чувства мужа, рассказав ему правду.

– Быть может, вы и правы.

– Я уверен, что прав, миссис Деймон. Можете мне поверить.

Клайв увидел в свете газового рожка, освещавшего сцену, силуэт Джорджетты, поднявшей руки в трагическом жесте. Он не видел ее лицо и не знал, насколько искренен этот жест – вообще, не знал, что обо всем этом думать.

– Сейчас я пойду к Лорье, – сказала Джорджетта. – У меня там назначена встреча, которая может оказаться решающей, роковой. Я говорю не о себе, хотя я пошла на большой риск, уехав в Лондон. Она может оказаться роковой для того жалкого создания, которое сумело так втереться в наше доверие. А о вашем совете, мистер Вайнинг, я еще подумаю. До свидания!

Кивнув, Джорджетта повернулась к выходу.

Стало быть – у Лорье.

Как только Джорджетта произнесла это имя, Клайв, стараясь двигаться как можно бесшумнее, направился к выходу. Похоже, что Джорджетта так и не заметила его. Шатавшийся по улице, дымя сигарой, Виктор сразу же кинулся навстречу другу.

– Ну, какое давали представление, старина? – спросил он чуть насмешливо.

– Гм, очень любопытное. С участием твоей мачехи. Не поворачивайся в сторону входа в театр!

– Ты с ума сошел! – воскликнул Виктор. – Ты видел там мою мачеху? Сейчас? Что она там делала?

– Встретилась с одним своим старым знакомым. Что у нее на уме кроме этого, еще увидим. Сейчас она направилась к Лорье, и я пойду туда вслед за нею.

– А как же твой детектив?

– Это отнимет у меня не больше четверти часа – разве что случится нечто непредвиденное. Отправляйся к Уичеру – это вон там напротив, над парикмахерской – и жди меня.