Страница 7 из 51
Рипер включил свет и постучал в спальню сэра Гайлса. Сэр Гайлс знал Беллоуза и, казалось, сочувствовал ему. Они оба пришли к выводу, что Беллоуз, будучи пьяным, забрел сюда по привычке, как делал всю жизнь. У него в кармане был найден ключ от дома. Затем они заметили, что дверь в комнату Родни Кента широко распахнута…
За окнами библиотеки беззвучно падал густой снег. Не отводя задумчивого взгляда от пляшущего в камине огня, Кристофер Кент пытался представить человека, которого знал еще под жарким небом Южной Африки, — рыжеватого, всегда серьезного Родни, — в этой бледной атмосфере поддельного особняка времен королевы Анны, расположенного рядом с кладбищем. Во время рассказа доктор Фелл не двигался, лишь изредка ерошил копну тронутых сединой волос.
— И вот, — резко закончил Хэдли, — они нашли там вашего кузена мертвым, мистер Кент. Он лежал на полу в изножье кровати. На нем была пижама и халат, но он еще не ложился, когда убийца настиг его. Убийца предусмотрительно обернул руки полотенцем. Это полотенце лежало у Родни на плече. После того как ваш родственник был задушен, его лицо изуродовали каким-то тупым предметом. Его обнаружили на месте преступления.
Это омерзительно. Человек избит после смерти преднамеренно, с маниакальной ненавистью. Но повреждения не помешали установить его личность, поэтому сомневаться в том, кто оказался жертвой, не приходится. И наконец, убийца застиг Родни Кента в тот самый момент, когда он только вошел в спальню, так как медицинское заключение свидетельствовало, что он скончался часа два назад. Пока все ясно?
— Нет, — спокойно ответил доктор Фелл, — но продолжайте.
— Минутку, — вмешался Кент. — Здесь есть что-то очень странное. Род был худым, но очень сильным, мускулистым парнем. Убийца должен был захватить его мгновенно и врасплох, чтобы избежать шума. Кстати, признаки борьбы были?
— Ну, это необязательно. Нет, признаков борьбы не было. Но на затылке у вашего брата обнаружен большой синяк. Удар был такой силы, что едва не раскроил ему череп. Причиной могли стать резные украшения на спинке кровати, когда он падал. Вы представляете себе подобные старинные кровати из резного дуба? Или убийца оглушил его чем-то и этим предметом колотил по лицу.
— Значит, вы арестовали этого Беллоуза?
Было заметно, что Хэдли раздражен: он медленно расхаживал, словно старательно мерил шагами ковер у камина.
— Не по обвинению в убийстве, а за проникновение в чужое жилище, — резко ответил он. — Естественно, его подозревали. Во-первых, в комнате на выключателе обнаружены отпечатки его пальцев, хотя он якобы не помнит, что заходил туда, и готов в этом поклясться. Во-вторых, Беллоуз единственный, кто мог совершить это преступление. Он был пьян; он мог страдать от зависти к этому дому; он мог прийти туда и впасть в бешенство…
— Погодите! — прервал себя Хэдли, предупреждая возражения. — Я сам понимаю уязвимость предположений. Могу их перечислить. Если он в полночь убил человека, а затем вышел из комнаты и заснул на диване, то где орудие, которым он избивал свою жертву? Кроме того, у него ни на руках, ни на одежде не было следов крови. И наконец, левая рука парализована — одна из причин, по которой он не работал, — и доктор придерживается мнения, что он физически не в состоянии задушить человека. Предположение, что он совершил это убийство, будучи пьяным, тоже слабое. Если ему и было на кого злиться, то на сэра Гайлса. Вряд ли он вошел бы в комнату с умышленным злонамерением, с каким-то орудием в руках и напал на совершенно незнакомого человека и проделал это совершенно бесшумно. Я также признаю, что в деревне, где он столько времени пил, никто не считал его опасным и злобным, сколько бы он ни выпил. Таковы факты.
Затем, у нас имеются его показания. Набор дикой чепухи. Беллоуз был в состоянии опьянения до следующего дня и даже в тюрьме не представлял себе, что происходит. Инспектор Таннер даже подумал, что он пьян, и не стал записывать чушь, которую тот нес. Но Беллоуз повторил все, когда совершенно протрезвел. Так и стоит на своем.
— Согласно его заявлению… Впрочем, вот оно.
Открыв кейс, Хэдли достал из пачки бумаг отпечатанное заявление.
«Помню, что был в Гриннинг-Копс, куда пошел после закрытия паба, и там выпил почти все виски, которое у меня было с собой. Не имею представления, сколько времени я там провел. В какой-то момент мне показалось, что со мной кто-то разговаривает, но, может, это мне почудилось. Последнее, что я отчетливо помню, — это что я сижу в роще на металлической скамье. А потом помню, что сижу на диване в „Четырех входах“, который находится в коридоре второго этажа.
Я не могу сказать, как туда попал. Но мне не показалось странным, что я очутился в этом доме. Я подумал только: «Привет, вот я и дома», вот и все. Поскольку я уже сидел на диване и мне не хотелось двигаться, я решил просто улечься на нем и поспать.
Сейчас мне кажется, что я не сразу заснул. Лежа там, я что-то увидел, по-моему, я оглянулся и увидел это. Коридор был ярко освещен лунным светом, в конце коридора есть окно, выходящее на южную сторону, а к тому времени луна поднялась уже высоко. Не знаю, как я его заметил, но я увидел его в углу, недалеко от двери в Голубую комнату.
Я бы описал его как человека среднего роста, одетого в униформу, которую можно увидеть в солидных гостиницах вроде «Королевского багрянца» или «Королевского пурпура». Это была темно-синяя куртка с высоким воротником и серебристыми или медными пуговицами. В лунном свете не очень разглядел их цвет. По-моему, обшлага куртки были отделаны тесьмой. Темно-красной тесьмой. У него в руках было что-то вроде подноса, и сначала он просто стоял там в углу и не двигался.
Вопрос: А его лицо?
Ответ: Лицо я не разглядел, потому что там, где у него должны быть глаза, была тень или словно дыра.
Затем он вышел из угла и пошел дальше, так что я уже не мог его видеть. По его походке я тоже подумал, что он какой-то служащий отеля.
Вопрос: Куда он направился?
Ответ: Я не знаю.
Вопрос: И вы не удивились, увидев в доме среди ночи расхаживающего по коридору служащего гостиницы с подносом в руках?
Ответ: Нет. Насколько я сейчас вспоминаю, я не стал об этом задумываться. Я перевернулся на бок и заснул. Во всяком случае, больше я ничего не помню. Кроме того, у него в руках был не поднос для еды, а такой, знаете, маленький подносик для писем и визитных карточек».
— И это, — Хэдли с досадой хлестнул отчетом по столу, — делает все еще более бессмысленным. Поднос для писем и визитных карточек, представляете?! Черт побери, Фелл, это или горячечный бред, или предвидение, или правда! Подносик для чего? Чтобы нести орудие? Не могу утверждать, что Беллоуз виновен. Между нами, я не думаю, что это он. Но если его показания — правда и если служащий отеля — не тот же самый тип, что и призрак с блестящими пуговицами, то что мы имеем?
— Что ж, это я могу вам сказать, — скромно ответил доктор Фелл. Он поднял свою трость и прицелился в Хэдли, словно это было ружье. — Вспомните, этот ваш пьяница — тот самый человек, которому достаточно раз взглянуть, чтобы безошибочно перечислить все предметы в витрине магазина. Советую вам еще раз побеседовать с Ричи Беллоузом, который сейчас изнывает в кутузке. И тщательно изучить его заявление. Выяснить, что он действительно видел… или только думал, что видел. Тогда, возможно, мы увидим проблеск истины.
Хэдли задумался.
— Конечно, — наконец произнес он, — есть версия, что первое из этих двух убийств совершил Беллоуз в состоянии опьянения. А кто-то просто повторил этот способ убийства, используя его рассказ о призраке служащего гостиницы, чтобы убить миссис Кент в отеле «Королевский багрянец»…
— Вы сами в это верите?
— Откровенно говоря, нет.
— И на том спасибо! — Доктор Фелл тяжело дышал, но смотрел на Хэдли с невероятным достоинством. — Эти два убийства совершены одним человеком. Предположить иное, мой мальчик, — непростительная ошибка. И у меня неприятное ощущение, что на заднем плане некто виртуозно подтасовывает факты. — Некоторое время он задумчиво созерцал свои ладони, сложенные на набалдашнике трости. — Гм-м… Возьмите этот случай в «Королевском багрянце». Я понимаю, там опять присутствовали все члены компании Рипера?