Разбудить смерть

Лицо сэра Гайлса осветилось удовольствием, как у ребенка, завидевшего новую игрушку.

— А разве вы другого мнения?

— Нет, — ответил доктор Фелл, — но продолжайте.

— Я не имею в виду, — Гэй бросил на Фелла проницательный взгляд, — что она была непорядочной или злой. Кстати, знаете, она гораздо старше, чем кажется с виду. И не думаю, что она когда-либо замышляла недоброе. Думаю, если даже ей в голову и приходила дурная мысль, вряд ли она признавала ее таковой. Но если вам не нравится определение «опасная», скажу иначе. Она была бы идеальной женой для меня. И она это знала.

Кент невольно усмехнулся:

— И поэтому она была опасной?

— Вы все еще не понимаете. У нее был довольно распространенный тип характера. Его трудно описать. Поэтому я просто кое-что расскажу. Вчера вечером я увидел ее впервые. И уже через пятнадцать минут она начала со мной заигрывать. Цель — замужество. Из-за моих денег.

Все какое-то время пораженно молчали.

— Сэр Гайлс, — наконец прервал возникшую паузу Кент, — вы очень умный человек, как сказал доктор Фелл. Но не кажется ли вам, что это довольно глупое заявление?

Тот не выразил оскорбленности, хотя в его глазах блеснул загадочный огонек. Казалось, он очень доволен, словно получил подтверждение чему-то. Он сделал несколько медленных затяжек, наслаждаясь ароматным дымом сигары, затем подался вперед.

— И я должен был сдаться, — упрямо твердил он свое. — О да! Был ли я очарован? Черт побери, да! Даже при том, что я знал… Вот, я нашел фразу, которая к ней подходит. Она была идеалом для старого мужчины. Неужели вы этого не осознавали?

Его спокойная уверенность заставила Кента внутренне поежиться. Он начинал что-то понимать.

— Скажите мне, правильно ли я понял ее характер. Я считаю, что она была удачливой деловой женщиной, возможно, имела собственное дело — что-нибудь связанное с одеждой или шляпками. Я также нахожу, что никто и никогда не видел ее взволнованной или вышедшей из себя… и по-настоящему ее никто не знал. Она не пускала в душу, в свою жизнь. Эту маленькую… гм… пичугу, я бы сказал… ничто не трогало. Джентльмены, это качество сводит с ума наш пол. И у нее была свойственная только ей привлекательность. А способность небрежно поцеловать, я думаю, не одному мужчине вскружила голову. Разумеется, она и должна была выйти замуж за такого положительного типа, как Родни Кент. Разумеется, она ожидала всех благ и получала их. Но, увидев возможность более выгодного брака или если ей надоел бы ее муж, она бы заявила, что он слишком груб с ней или что-нибудь в этом роде; что ее завлекли в брак обманом или вынудили выйти замуж; что у нее украли душу и так далее. И она ушла бы к другому и получила все, что ей нужно, под сочувствующие ахи и охи окружающих. У нее было достоинство, не сомневаюсь. А по какой-то странной причине у нас бытует заблуждение, что если вы ведете себя с достоинством, значит, вы правы.

Его слова были такой глубокой и точной характеристикой, что Кент встрепенулся. Казалось, Дженни не лежит на полу с лицом, закрытым полотенцем, а расхаживает по комнате. Доктор Фелл, казалось, задремал, но в его полуприкрытых глазах горел нескрываемый интерес.

— Прошу прощения за столь длинную речь, — извиняющимся тоном закончил Гэй.

Доктор Фелл внимательно рассматривал кончик сигары.

— Ничего, что вы, — рассеянно произнес он. — Вы считаете, что эти ее качества имеют какое-то отношение к убийце?

— Я ничего не говорил об убийце. Вы спрашивали меня о ее характере.

— О да! Но вы думаете, что характер человека не имеет отношения к его убийству?

— Без сомнения. Но у меня пока еще не было возможности подумать об убийце. Я не слышал об обстоятельствах случившегося. Так что вынужден основываться лишь на том, что мне известно.

При этих словах доктор Фелл только открыл один глаз.

— Да, но… скажите, есть ли что-то, известное вам, или можете ли вы сделать вывод, который заставит вас подозревать, что миссис Кент была не той, за кого ее принимали?

— За кого ее принимали? Я не понимаю.

— Тогда не буду и спрашивать. Это еще одна из тех тонкостей, что так раздражают Хэдли и имеют некоторое отношение к темной лошадке, которой я могу оказаться. Я понимаю так, что вы относились к миссис Кент как к раскрашенной римской статуе, пустой внутри?

— Вот именно. Если по ней постучать, вы услышите такой же гулкий звук. Тук-тук… — Гэй замолк с новым заинтересованным выражением, как будто его энергичный мозг наткнулся на какие-то новые идеи. — Гм… Кстати, доктор, меня в мои старые годы познакомили с игрой, которая открывает значительные возможности. Она состоит в том, что вы берете разные добрые английские слова и выворачиваете их наизнанку. Например, я говорю вам: «Тук-тук!» Вы отвечаете: «Кто там?»

— Хорошо. Кто там? — спросил доктор Фелл с интересом.

— Вельзевул. Теперь спросите: «Какой Вельзевул?»

— Какой Вельзевул? — послушно повторил доктор Фелл.

Что за смысл должен был открыться из этой игры, Кенту так и не суждено было узнать, хотя он с интересом наблюдал за игрой двух серьезных философов. В этот миг, как и полагается, раздался стук в дверь и вошел Хэдли. Теории пришлось оставить. Кент даже подумал, уж не подслушивал ли начальник полиции под дверью. Уж очень у него было раздраженное лицо.

— Рейберн, — сказал Хэдли доктору Феллу, — зайдет к нам через минутку. Кажется, он только что встал. — Затем Хэдли посмотрел на Гэя: — А тем временем, сэр Гайлс, не будете ли вы так любезны ответить на несколько вопросов? Кроме того, вы не будете возражать, если ваш номер обыщут?

— Обыщут? Конечно, сделайте милость. Но могу я узнать, что вы ищете?

— Униформу служащего гостиницы. — Хэдли подождал, и Гэй осторожно положил сигару на край пепельницы. Он попытался сверкнуть своей ослепительной сардонической улыбкой, но впервые, казалось, ощутил некоторое беспокойство.

— Ах, я так и думал, я знал. Значит, здесь опять расхаживало то самое привидение. Я пытался вытянуть из доктора Фелла хоть немного сведений, но это не проходит так же, как с учителями, бизнесменами и с молодыми людьми, не говоря о законе.

Хэдли сделал знак сержанту Беттсу. Тот направился к кровати.

— И, кроме того, если возможно, мы надеемся найти ключ.

— Ключ? Какой ключ?

На круглом полированном столе лежал ключ, сквозь ушко которого был продет маленький хромированный жетон с цифрой «703». Хэдли взял его.

— Вот такой ключ. Это, конечно, от вашего номера?

— Да, верно. А в чем дело?

Хэдли принял в высшей степени небрежный вид.

— Кто-то, вероятно убийца миссис Кент, украл ее ключ. Сейчас он должен быть где-нибудь в этом крыле здания, если только его не выбросили, например в окно. — Тон, которым он произнес последние слова, был странным, хотя Хэдли выглядел веселым. — Вы его не видели?

Гэй задумался.

— Присаживайтесь, господин полицейский, отдохните. Нет, я его не видел. То есть не видел с прошлой ночи.

— С прошлой ночи?

— Да. Я заметил, как миссис Кент открывала им свой номер.

— И как это было?

— Понимаете, почему-то принято, — со сдержанным раздражением объяснил Гэй, — открывать дверь ключом. — Казалось, в разговоре с Хэдли он держался более настороженно, чем с доктором Феллом. — Нет, лучше посмотрите — это было вот так. Не знаю, слышали ли вы об этом… наверное, да… но вчера мы все пошли в театр и, вернувшись, сразу разошлись спать. Мы проделали нечто вроде военной тренировки, пожелали друг другу спокойной ночи, стоя каждый перед своим номером. Как видите, комната миссис Кент расположена напротив моей. Она открыла дверь ключом, включила свет, затем бросила ключ в сумочку.

Доктор Фелл встрепенулся:

— Вы уверены? Вы уверены, что она положила ключ в сумочку?

— Уверен. А почему вы спрашиваете? Она стояла спиной ко мне, но слегка повернулась, так что я мог видеть ее левую руку. Мне кажется, она придерживала дверь правым коленом. На ней была меховая накидка, а ее сумочка, похоже, сделана из змеиной кожи. Она обернулась попрощаться, вошла внутрь, и — я старательно все вспоминаю — в этот момент сумочка была у нее в левой руке. Она бросила туда ключи и закрыла сумку. Помню, что это была левая рука, потому что на запястье был надет браслет из белого золота с черным квадратным камнем. Я заметил его, когда рукав манто скользнул вверх, обнажив браслет.