Страница 6 из 7
Убрала палец с рычага, чтобы ответить на очередной звонок.
– Наконец дозвонился! – сообщил приятный баритон. – Пользуетесь большим успехом?
– Не то слово.
– Куколка, дайте всем отставку, лучше меня вам не найти! Как только прочел ваше призывное объявление, сразу почувствовал родственную душу. Нам будет вместе очень! Оченьочень хорошо! – заверил баритон.
Тут до меня наконец-то стало доходить, что в напечатанном объявлении могло быть что-то напутано, ведь опечатки – не редкость.
– Будьте добры! – попросила я. – Прочтите мне текст объявления!
– Солнышко! Он передо мной, но я помню наизусть. Раздел «Знакомства». Итак: Я – маленькая, черненькая….
И так далее, до «постоять на задних лапках за конфетку».
– Это – щенок! – завопила я.
– Отнюдь! – возразил баритон. – Я – не щенок, а мужчина в полном расцвете, сорока с небольшим лет.
– Щенок в объявлении! Мы отдаем собачку в хорошие руки!
В ответ раздался рокочущий смех.
Ужас! С первого взгляда, то есть слуха, бывают мужчины вполне нормальные, даже импозантные. А кому они звонят?
Я обрушила на дочь водопад упреков. Ира оправдывалась, что хотела как лучше, а в какой раздел объявление помещать, решают в газете. Егор ничего не понимал и требовал объяснить ему, что происходит. Мы только отмахивались: не твоего ума дело, мал еще, отстань!
И все это время телефон звонил беспрерывно. Наконец я не выдержала, схватила трубку и рявкнула:
– Это не дом терпимости! Здесь нет девушек по вызову!
– Таня? – взволнованно спросил муж. – Что у вас происходит?
И тут я неожиданно брякнула:
– Как хорошо, что ты этого не слышал!
И тут же «поправилась»:
– Очень плохо, что тебя нет в такой жуткой ситуации!
Из моего нервного, сумбурного рассказа он мало что понял. Из Ирининых оправданий про «как лучше» – тоже. Потом трубкой завладел Егор и пожаловался:
– Папа! Они хотят Милу каким-то плохим людям отдать, про которых сами говорят, что те – уроды и извращенцы!
– А вдруг они домой к нам заявятся? – выхватила я у сына телефон.
– Спокойно! – сказал муж. – То есть не спокойно, а внимательно! Дверь закрыть на все замки! Командировку постараюсь свернуть. Сейчас звоню брату Леше, он к вам приедет и будет руководить ситуацией. Понятно? Дверь открыть только Леше!
Командный пункт Леши находился на кухне – там он принимал телефонные звонки. Детям я запретила приближаться, вообще выходить из своей комнаты и велела быстро ложиться спать. Потому что Лешины ответы звонившим могли нанести большой вред детской психике.
Сейчас у нас две собаки – Рада и Мила, с которой мы так и не смогли расстаться из-за укоренившегося опасения, что попадет она в плохие руки. Нисколько не жалеем, напротив, очень довольны.
Когда я вижу (в цирке или у посторонних, дома у нас запрещено), как собачек просят «послужить» – покрутиться на задних лапках за вознаграждение, у меня сжимается сердце. Мне искренне жаль женщин, пользующихся спросом у мужчин!
Сантехника
Хотелось бы посмотреть на человека, который никогда не имел проблем с трубами, вентилями, смесителями и прочей сантехникой. Да и есть ли такие счастливчики? Мне, например, решительно не везет на краны и сантехников – представителей крайне важной профессии.
Когда мы однажды залили горячей водой пять этажей, в том числе одну свежеотремонтированную квартиру, в которой упали на пол дорогущие обои, а потолок напоминал мокрую спину крокодила-альбиноса, мне долго снились водопроводные кошмары. Слесарю, который за пять секунд прикрутил трубу, выскочившую из соединения, заикающимся голосом я твердила:
– Это надежно? Точно надежно? Я вам вдвойне заплачу, только хорошо сделайте, как на космическом корабле: улетел – и никакой инженерной поддержки.
Слесарь снова выкрутил трубу горячей воды, посмотрел на нее, дунул три раза и завинтил.
– Надега! Платите!
Ушел, а я почти каждую ночь вскакивала и бежала проверять трубы…
В другой раз засорился слив в ванной. По вызову прибыл немолодой мужчина заметно подшофе.
– Собак моете? – первое, что он спросил.
– Каких собак? – поразилась я. – Мы детей моем, и сами…
– Некоторые собак купают, шерсть забивается, – пояснил он. – Если животные, то другие расценки.
Я заверила, что животных у нас в квартире не имеется. Слесарь быстро, грубо, с мясом вырвал декоративную панель, которая закрывала несимпатичный бок ванны. Лег на пол и полез к трубе слива. Через несколько минут, слышу, бубнит:
– Все, хозяйка, несите стакан.
Как я рассуждала? Человек в неудобном положении тела скрючен, под ванной места мало, ему нужно какой-то засор слить, подсунуть можно только стакан. Как назло, в тот момент в доме побились все стаканы, кроме одного в подстаканнике, персонального, из которого муж любил пить чай. Придется жертвовать. С трудом выкрутила стакан из серебряного подстаканника и пошла с ним в ванную.
Слесарь уже стоял на ногах. Увидел меня, опешил, глаза вытаращил, перешел на «ты»:
– Ну, ты даешь! Пустой принесла!
Оказывается, он имел в виду стакан с выпивкой…
Но это все мелочи – разминка.
Мы переехали в новую квартиру, сделали ремонт – трубы-краны новехонькие, только из магазина. Слесарь, который их монтировал, дал гарантию и уехал на Украину, где проживает с семьей.
Через месяц началось светопреставление. Всего в квартире имелось пять вентилей – это конструкция, которая соединяет две трубы, а сверху рубильничек открыть-закрыть. Вентили оказались бракованными, сделанными из металла чуть толще фольги. Зафонтанировали они не одновременно, а по очереди, с интервалом в неделю, но случалось это обязательно поздней ночью, от двенадцати до трех.
Так мы познакомились с начальником жэковских сантехников Василием Петровичем. Он обладал чем-то, по значимости не меньшим, чем маршальский жезл, дающим право спуститься в подвал и перекрыть воду. Подчиненным Василий Петрович данное право делегировать отказывался. Мы оплачивали ночной приезд Василия Петровича на такси как с другого конца города, хотя он жил в соседнем подъезде. Василий Петрович перекрывал воду всему подъезду (за что нас очень любили) до следующего дня, пока не приходил слесарь и не менял очередной злополучный вентиль.
Поскольку мы были «больны» на сантехнику, на регулярные ежедневные утренние визиты Василия Петровича я поначалу не обратила внимания. Хороший педиатр, например, обязательно заглянет к хворающему ребенку, когда пришел на вызов в соседнюю квартиру.
Но вот уже последний вентиль поменяли, а Василий Петрович все ходит. В восемь утра раздаст наряды на работу, а в девять звонит в мою дверь. Входит, по-свойски переобувается в тапочки, достает расческу, приглаживает волосы перед зеркалом, шагает на кухню. Его вкусы я изучила: если кофе, то с молоком, если чай, то с лимоном, если бутерброды, то с сырокопченой колбасой, ветчину не уважает, сыру российскому предпочитает швейцарский… Внешне Василий Петрович был шкафообразен, как боксер-тяжеловес, переставший выступать на ринге.
Особо подчеркну: в квартире я пребывала не одна. Муж и дети – на работе, но в наличии имелись мои мама и сестра, а также приехавшая в гости родственница. Иными словами, Василию Петровичу рассчитывать на интимную обстановку не приходилось, но он упорно заявлялся по утрам.
Возмутилась моя сестра.
– Почему к тебе повадился сантехник? – строго спросила Тамара.
– Он – не просто сантехник, – печально ответила я, – он – сантехников начальник. – И тихо добавила: – Мочалок командир.
– Какая разница? И это не первый сантехник в твоей жизни! – напомнила сестра.
Каюсь, было. Еще на старой квартире. Как-то потек унитаз, я вызвала слесаря. Он пришел, что-то резко дернул, сливной бачок стал боком.
– Менять надо ВСЕ! – вынес приговор слесарь. А потом попросил: – Чайком не угостите?
Разве откажешь человеку? Сидим, пьем чай. Один час сидим, второй пошел… Сантехник рассказывает, как в школьные годы пел в детском хоре радио и телевидения. Я киваю и внутренне переживаю надвигающуюся катастрофу. У нас семья из пяти человек, плюс сестра с мужем временно живет. Итого семеро, при неработающем унитазе – настоящее экологическое бедствие. А сантехник мне подробно репертуар детского хора описывает, кое-что даже спел…