Любовный «треугольник»

— Не знаю, — произнесла соседка, с сомнением посмотрев на маленькую черную собаку, которая, казалось, вот-вот превратится в огромного монстра. — Во всяком случае, я сыта им по горло. Спокойной ночи, мисс Риз. Мой Снуппи был совсем другим.

С этими словами миссис Браун исчезла, и Дженика захлопнула дверь.

Зорро подбежал к Лестеру и яростно залаял, как бы спрашивая: «Ты опять здесь?»

Лестер вздохнул.

— Итак, мы снова втроем, — проговорил он с наигранной радостью и попытался погладить собаку. Но Зорро, угрожающе рыча, потянулся к его руке, и Лестер быстро отдернул палец.

— Что же мы теперь будем делать? — переживала Дженика. — Запереть его снова нельзя. Ты уже знаешь, что бывает в таких случаях.

— Но и находиться с нами, как ты понимаешь, он не может, — запротестовал Лестер. — Тогда случится нечто худшее. — Он схватился за щеку, где еще виднелись царапины. — Я не хочу подвергать свою жизнь опасности.

Дженика готова была завыть от безысходности.

— Зорро, — сказала она и посмотрела на маленькую черную собачку. — Ты совершенно невыносим. Наступит день, и мне придется расстаться с тобой.

Пес, приблизившись к Дженике, начал лизать ее обнаженные ноги, а потом взглянул на хозяйку с такой преданностью, что ей ничего не оставалось, как нагнуться и погладить собаку. Зорро тут же прильнул к ней.

— Такое впечатление, будто у меня появился опасный соперник, — нервно заметил Лестер и взял сигарету. — Черт возьми, ну должны же мы что-нибудь придумать!

Зорро снова посмотрел на него так, словно собирался в следующий момент совершить прыжок. Лестер ответил ему доброжелательно-заискивающим взглядом.

— Он должен все-таки постепенно привыкнуть к тебе, — успокаивала Дженика. — Но я все же не понимаю этого. Его агрессивность меня просто сводит с ума.

— Видимо, я должен принести ему в следующий раз пару косточек. — Лестер ухмыльнулся. — Может, тогда появится шанс, что он примет меня.

— Такой маленькой собаке опасно давать косточки, — ответила Дженика. — Я читала об этом в руководстве.

— Хотя пес мал и требует к себе повышенного внимания, но он уже вполне оформившийся поганец. — Лестер вздохнул. — Иди сюда, Зорро. Поговорим теперь, как мужчина с мужчиной.

Он бросил сигарету в пепельницу и поманил собаку. Зорро насторожился, его шерсть поднялась, и он снова заворчал. Видно было, что у него нет ни малейшего желания следовать призыву Лестера.

— Эта проклятая ревность, — прошипела Дженика. — Нет, его не удержать! Ах, Лестер, какой бы мог быть прекрасный вечер!

— Он еще будет хорошим псом, — заверил Лестер и встал. — Мы просто на время привяжем Зорро. Дай мне, пожалуйста, поводок.

Дженика печально взяла поводок.

— Но ты не запретишь ему лаять. У нас опять будут неприятности с соседями.

— Позволь мне все-таки сделать это. — Лестер огляделся. — Мы, конечно, должны его привязать к какой-нибудь твердой опоре. Иначе он перевернет всю комнату. Стол для этого недостаточно надежен. Но вот это кожаное кресло — оно подходит.

— Это — старинная вещь периода грюндерства [1], — уточнила Дженика.

— Вот и хорошо. — Лестер рассмеялся. — По крайней мере, кресло без колесиков. А если мы положим сверху еще парочку увесистых томов, малыш не сдвинет его с места.

Он подошел к книжной полке, вытащил две толстые книги и положил на сиденье кресла. Дженика прикрепила поводок одним концом к ошейнику, а другим к креслу, стоявшему рядом с торшером. Зорро, разумеется, в ярости прыгал вокруг нее и громко лаял.

— Успокойся! Тихо! — крикнула Дженика. Но Зорро и не думал слушаться. Тогда она подошла к псу и схватила его за морду. Раздался пронзительный писк. Дженика быстро убрала руку.

— Я надеюсь, Зорро, что теперь ты понял, — строго произнесла она. — Будешь лаять — я снова зажму тебе морду, ясно?

Зорро присел на лапы и испуганно посмотрел на Дженику. В это время Лестер взял ее за руку и потянул в спальню. Дженика остановила его.

— Я положу Зорро пару собачьих пирожных и налью воды, — сказала она. — Оставлю также кости — пусть грызет. Тогда пес будет занят. Ты иди. Будет лучше, если он не увидит, что мы уходим вместе.

— Моя дорогая, — промолвил Лестер. — Это похуже той ситуации, когда мы, шестнадцатилетние, прятались от родителей. Я снова чувствую себя тинэйджером.

Дженика рассмеялась. Она положила перед собакой еду, а Лестер исчез в спальне. Дженика еще немного поговорила с Зорро, успокаивая его. Затем прошла в спальню и закрыла дверь.

Лестер лежал обнаженный на кровати и протягивал к ней руки.

— Видишь, любимая, все устроилось чудесным образом. А теперь иди ко мне. Продолжим с того места, где мы остановились.

Она бросила халат на стул, и Лестер притянул ее к себе. Он посмотрел на нее взглядом, полным желания, и стал ласкать Дженику. Рука Лестера медленно двигалась вверх по ее ноге, коснулась бедра, прелестных округлостей ягодиц, в то время как его язык требовательно проник ей в рот. Дженика вновь ощутила лихорадочный трепет во всем теле.

Она прижалась к Лестеру, чувствуя его растущее напряжение на своих бедрах. Ее упругие груди терлись о горячую кожу Лестера и возбуждали его еще сильнее.

Лестер погладил тугие округлости. Потом его язык легонько коснулся ее сосков. Дженика страстно застонала.

И тут они услышали громкий и яростный лай собаки. Дженика глубоко вздохнула. Но Лестер продолжал целовать и ласкать ее. Собака залаяла сильнее. Ладонь Дженики скользнула по бедру Лестера и коснулась той части его тела, которая была наиболее твердой и сладострастной.

— Не думай о собаке, — прошептал в истоме Лестер. — Пусть лает. Она сама успокоится.

Он наклонил голову, и его жаркие губы коснулись ее колена, бедра и затем прижались к шелковистому холмику. Дженика запустила пальцы в его волосы. Она почувствовала нестерпимое желание и была уже готова кончить. Лестер удовлетворенно улыбнулся, когда, вытянувшись на кровати, с силой привлек Дженику на себя. Словно в трансе, она раздвинула ноги, и Лестер сильным толчком снизу вошел в нее. Она чувствовала, как он проникает все глубже и глубже, и пришла в движение. Руки Лестера ласкали ее груди то нежно, то со страстной силой, и Дженика со стоном закинула голову. С Лестером это было так чудесно, так немыслимо хорошо…

Она продолжала двигаться, то замедляя, то убыстряя сладостный ритм. Ее упругие колени зажали Лестера, как бы захватив его навсегда в плен. И Лестер желал этого. Они оба почувствовали, как их одновременно захлестнуло волной испепеляющей страсти. И когда их тела, слившись в экстазе, сотрясались от мощного оргазма, они услышали царапанье у двери. Но не хотели и не могли слышать…

Лишь когда все уже было позади и Дженика в блаженной истоме лежала на Лестере, ощущая его теплые, сильные и нежные руки, только тогда она осознала, что это Зорро скребется в дверь.

— О, как это было хорошо, как чудесно… Как никогда, — прошептала Дженика. Она просто не хотела думать об этом шуме, который становился все настойчивее.

Казалось, что и Лестер вернулся из другого мира.

— Милая, — промолвил он, — мне кажется, что мы все же привязали собаку, не так ли?

Дженика легла рядом с ним, расслабленно улыбнулась и взяла Лестера за руку.

— Ах, да, собака…

Пес снова залаял и заскребся в дверь. Дженика поднялась, откинула с лица волосы.

— Дорогой, мы ведь на самом деле крепко привязали Зорро. Как же он очутился у двери?

— Полагаю, он перегрыз поводок, — предположил Лестер. — Этого мы, естественно, не учли, даже не подумали об этом.

Неожиданно в соседней комнате стало тихо. Дженика и Лестер затаили дыхание.

— Надеюсь, Зорро все же не сдох, — проговорил Лестер.

И в этот момент раздался такой грохот, как будто Зорро опрокинул всю мебель разом. Дженика подпрыгнула, словно ее неожиданно окунули в ведро со льдом. Она бросилась к двери и распахнула ее. Зорро тоскливо выл. Он стянул со стола скатерть вместе с пепельницей и цветочной вазой. Скатерть накрыла пса, который двигался под ней, как маленькое привидение, и жалобно скулил.

1

Период массового учредительства акционерных обществ, банков и страховых компаний, наиболее характерный для 50–70 гг. XIX в. — Прим. ред.