Ньюгейтская невеста

Вновь пришедший, который также держал свечу, выпрямился и медленно огляделся вокруг.

— Да, это я убил Орфорда, — заявил мистер Огастес Роли с презрительным выражением на худощавом лице. — Но стоит ли так суетиться и печалиться о его кончине?

Глава 23Надеющаяся продемонстрировать, что мы не всегда подозреваем всех

Даруэнт не сразу ощутил шок. Когда мистер Роли признавался в содеянном, он смотрел на два закрытых ставнями окна в правой стене.

Это были обычные окна, выходящие на Сент-Джеймс-сквер. Но власть тьмы и воображение все еще рисовало якобы находящиеся снаружи лужайки и дубы Кинсмир-Хаус. Мог Фрэнк Орфорд рисковать, зная, что посетители услышат шум карет и повозок на площади? Да, мог, потому что летом с наступлением темноты кареты и повозки появлялись на Сент-Джеймс-сквер крайне редко.

Но теперь на них обрушилась новая катастрофа...

— Вы! — Даруэнт любил пожилого декоратора, и его не слишком заботило, какое злодеяние тот совершил. Тем не менее шок был достаточно сильным. — Вы убили Орфорда?

Темные глаза мистера Роли излучали спокойствие, но сам он выглядел очень усталым.

— Дик, Дик! — промолвил он. — Сколько раз я выдавал себя! Сколько раз почти признавался вам!

Даруэнт повернулся к мистеру Малберри:

— Как давно вы это знали?

Лицо адвоката выражало острую неприязнь к самому себе.

— Только начиная с сегодняшнего утра, Дик, когда вы после завтрака спешно покинули нас, чтобы повидать Долли Спенсер. — Мистер Малберри почесал нос. — Я здорово накачался элем. А ваша славная леди, понимая, в чем я нуждаюсь, принесла графин бренди. Спьяну я произнес какую-то латинскую цитату, которую напрочь забыл, насчет неприкосновенности римской виллы, и мне припомнилось то, что я слышал накануне... — он указал на мистера Роли, — в вашем доме, когда Долли Спенсер лежала больная в кровати. Девушка упомянула, как вы однажды изготовили римскую виллу для постановки «Юлия Цезаря», и она выглядела настолько реально, что Долли прислонилась к одной из колонн и опрокинула ее. Я уже говорил вам, что все остальные тайны были для меня так же ясны, как клумба с голландскими тюльпанами, хотя черт бы побрал всех голландцев за их Вильгельма III[126] с его постной физиономией. Но, думая о римских виллах, я посмотрел на вазу с фруктами на столе и вспомнил об апельсинах в исчезнувшей комнате, выглядевших так, словно их проткнули ножом...

— И тут же вспомнили, — понимающе продолжил мистер Роли (в его глубоком голосе слышались нотки горечи), — сколько раз видели, как я ловил апельсины острием рапиры в «Друри-Лейн»?

Мистер Малберри швырнул шляпу в угол.

— Да, — проворчал он, словно признаваясь в грехе. — И наконец я понял, кто убил Орфорда. Я пытался передать сообщение через его славную леди...

— К сожалению, сэр, — прервала Кэролайн, — вы были... не в себе. Теперь я понимаю, почему вы размахивали в столовой связкой ключей. Но все, что вы могли сделать, — это усесться в наемный кабриолет и потребовать сидра.

Адвокат нахмурился:

— Я имел в виду, миледи, погребки с сидром на Мейден-Лейн. Мне нужно было протрезветь с помощью содовой. — Он сердито посмотрел на мистера Роли. — Но ведь вы честный и порядочный человек! Как я мог разоблачить вас, даже зная все? Каким образом вы стали сотрудничать с «фирмой» Орфорда и Флетчера?

Мистер Роли вздрогнул.

— Сотрудничать? — произнес он с таким отвращением, словно по нему ползали змеи. — Во многих отношениях, сэр, я вынужден признать себя подлецом. Но сотрудничать с этой парой? Нет! — Мистер Роли повернулся к Даруэнту. — Милорд, — заговорил он официальным тоном, — когда вы удостоили посещением мой дом на Лукнор-Лейн, чтобы повидать Долли... Как странно, что ее уже нет в живых! Да... Вас могло удивить мое недостойное и малодушное поведение в ответ на ваше тактичное предложение благодарности — за какие услуги, милорд? — и места жительства. Я был не просто без гроша в кармане, я был в долгах.

— Без гроша, но, очевидно, не в том смысле, как всегда говорит о себе Джемми Флетчер, — отозвался Даруэнт. — Он выиграл у меня в пикет несколько тысяч фунтов и тем не менее заявил, что не выплатит проигрыш пари, которое я заключил с ним на исход моей дуэли с Бакстоуном. Должно быть, его скаредную душу терзали страшные муки, когда он платил нанятым боксерам. Джемми еще больший скряга, чем Орфорд.

— Ну нет! — возразил Хьюберт Малберри. — Никто никогда не был большим скрягой, чем лорд Франсис Орфорд!

— Прошу прощения. — Мистер Роли виновато улыбнулся. — Но вы все поймете, если услышите мою нелепую историю. Думаю, я говорил вам, лорд Даруэнт, что меня уволили из «Друри-Лейн» в конце апреля?

— Да.

— Точнее, 21 апреля. Потому что я оскорбил титулованную особу, пролив ему краску на сапог. Меня уволили без предварительного уведомления, никак не компенсируя его отсутствие. А я не смог сберечь ни фартинга из своего жалованья, о чем неосторожно проговорился. — Худое лицо декоратора помрачнело. — Интересно, что мистера Малберри при всем его уме не удивило то, каким образом Эмма и я умудрились просуществовать с конца апреля до конца июля. В противном случае он многое бы понял. Но я отвлекся. В числе пяти знатных господ, подавших на меня жалобу, был лорд Франсис Орфорд. Вечером, в день моего увольнения, он прислал за мной карету, потребовав моего присутствия в доме номер 36 на Сент-Джеймс-сквер.

Смейтесь надо мной, если хотите, но я решил, что Фортуна повернулась ко мне лицом! Я мечтал, что смогу расстаться с нуждой, покупать подарки Эмме... Но карета — если мне будет дозволено поправить мистера Малберри, чьи слова я подслушал, — остановилась не у этого дома, а в стороне от него, чтобы темное закрытое здание, куда лишь изредка входили через заднюю дверь, выглядело заброшенным. Копыта лошадей были обмотаны тряпками, чтобы они издавали как можно меньше шума. В этой комнате я увидел лорда Франсиса.

Мистер Роли судорожно глотнул. Его взгляд устремился на люстру, где только что погасла последняя свеча, а затем на стол в середине комнаты и стоящий позади него стул с окровавленной спинкой.

— Лорд Франсис Орфорд сидел здесь. — Он указал на стул. — Фальшивая перегородка уже была сооружена вместе с еще кое-какими предметами. Лорд Франсис приобретал материалы небольшими порциями, рабочие трудились потихоньку, так что никто из соседей ничего не знал. Он поручил мне как можно скорее вставить в перегородку окно и создать иллюзию пейзажа позади него. В случае надобности я мог поехать в Кинсмир-Хаус, чтобы скопировать статую. За эту работу мне предложили целых десять фунтов! На такую сумму мы с Эммой могли бы прожить три месяца! Я согласился и дал себе клятву, что эта работа будет лучшей из всех, какие мне доводилось выполнять.

Проведя без сна двое суток, я исполнил поручение. Как видите, получилось неплохо. Но в ночь завершения работы, показывая лорду Франсису, как приспособить фитиль лампы, я был в отчаянии. Я истратил на покупку материалов и свои деньги, и те, что занял.

Набравшись смелости, я спросил о плате. Мы были втроем в комнате — лорд Франсис, мистер Флетчер и я.

Даруэнт покосился на Джемми Флетчера. Джемми, словно забыв о наручниках, принял непринужденную позу, помахивая подсвечником в левой руке. На его губах играла странная улыбка.

— Лорд Франсис сидел на этом стуле, читая газету, — продолжал мистер Роли. — Несомненно, лорд Даруэнт, вам было знакомо его выражение лица — брови слегка приподняты, длинный нос сморщен, как будто услышанное оскорбило его обоняние. Но в тот раз он искренне удивился. «Заплатить вам? — спросил он. — Заплатить ремесленнику?» Лорд Франсис никогда не смеялся, лишь улыбался иногда, выпячивая вставные зубы. Смех был противен его утонченной натуре. «Ремесленник должен быть счастлив, — добавил он, — получая плату через год или два».

Должен с сожалением признать, что я потерял голову. Я ничего не сказал. Но как мне объяснить вам то, что я чувствовал? Понимаете, я никогда не считал себя ремесленником, хотя это тоже вполне почтенное занятие. — В голосе Роли внезапно зазвучали нотки гордости. — Я думал о себе как об одном из художников, счастливых делами рук своих, которые в старые времена объединялись в гильдии, и если уступали кому-нибудь дорогу, то только из дружбы. Но очевидно, иногда полезно сдерживать свою гордость.

126

Английский король Вильгельм III Оранский, зять свергнутого Иакова II Стюарта, занявший его трон, был штатгальтером (правителем) Голландии.