Страница 4 из 82
Хотя дыхание все еще со свистом вырывалось из его легких — сильных легких молодого человека, нетронутых отравляющими газами во время второй битвы при Ипре7 — профессор заставил себя успокоиться. Все же он сделал еще одну проверку.
Тщательно ощупывая стол, Фентон не обнаружил своего пенсне. Двигаясь вокруг стола, он добрался до довольно плохо пригнанной двери. Рядом с ней не было выключателя. На двери он не нашел фарфоровой ручки, а только деревянную щеколду, загнутую наружу и вниз наподобие когтя.
— Ничего себе! — произнес вслух профессор и едва не рассмеялся, чувствуя банальность собственных слов.
На столе стояла свеча в подсвечнике, но не было спичек… вернее, трутницы. Фентон физически не мог пребывать в темноте до утра. Однако, если произошло то, что он подозревал и в чем все еще сомневался, в доме должен находиться кто-то еще.
Кто-то еще… Воображаемые лица поплыли перед ним.
Профессор Фентон поднял щеколду и открыл дверь.
Снова темнота. Но так как он выбрал большую спальню в задней части дома, значит, перед ним находится коридор с маленькими спальнями на каждой стороне. Впереди слева из-под двери выбивалась узенькая полоска света.
Фентон двинулся вперед, ноги его дрожали. В коридоре ощущался тот же неприятный запах, что и в комнате. Добравшись до двери освещенного помещения, он не стал стучать, а просто, приподняв запор, открыл ее наполовину.
Профессор почувствовал, как будто с его теперь ставших острыми глаз внезапно спала вуаль и он вышел из длинного тоннеля на открытое пространство.
У стены, напротив двери, стояло нечто вроде туалетного столика. Единственная свеча, оплывающая в раскрашенном фарфоровом канделябре, отбрасывала тусклые отблески на золотую раму продолговатого зеркала, расположенного у стены узкой стороной к туалетному столу.
Перед зеркалом кто-то сидел на дубовом стуле спиной к профессору. Но он не мог видеть лица, так как узкая спинка стула, обитая желтым узорчатым материалом с рядами маленьких круглых дырочек, загораживала ему зеркало.
Фентон лишь понял, что это женщина, так как ее длинные черные волосы свободно опускались на плечи, прижимаясь к спинке стула. Казалось, незнакомка поджидала его, так как даже не шевельнулась при щелканье запора и скрипе открывающейся двери.
На мгновение профессор испугался, что увидит ее лицо, чувствуя, что в этом случае рухнет последний барьер между его собственной жизнью и происходившим двести пятьдесят лет назад.
Но женщина не дала Фентону времени задуматься над этим, даже если бы он того хотел. Она поднялась, отодвинула стул и повернулась к нему. Несколько секунд профессор смотрел на нее в тупом изумлении.
— Мэри! — воскликнул он.
Глава 2. Скандальное поведение двух леди
— Ник! — ответила женщина, произнеся это короткое слово с какой-то странной интонацией.
Звук собственного голоса нервировал Фентона, и поэтому он продолжал молча смотреть на женщину. Мэри Гренвилл никогда в жизни не называла его Ником. И тем не менее, это был ее голос. Более того, невзирая на различия — от едва заметных до… скажем, шокирующих — Фентон скорее ощущал, чем знал, что это Мэри.
Так как профессор привык смотреть на девушку с высоты своего роста, ему было досадно обнаружить, что она всего на полголовы ниже его. Теперь его рост, должно быть, около пяти фунтов шести дюймов. А Мэри ни в каком смысле не выглядела ребенком. То, что Фентон заметил явственные свидетельства этого, весьма его напугало.
Девушка стояла перед ним, завернувшись в искусно скроенный, хотя чем-то испачканный халат из желтого шелка, отороченный белым мехом на рукавах и воротнике. При тусклом пламени свечи ее белая кожа выглядела туманной и дымчатой, какой она показалась ему вчера вечером.
Мэри слегка запрокинула голову. Улыбка и взгляд ее серых глаз вызывали у Фентона смутное беспокойство.
Внезапно он решил, что понял все.
— Мэри! — заговорил профессор, используя обычное современное произношение. — Мне не приснился этот разговор прошлым вечером, а ты сочувствовала мне искренне, а не из вежливости. Ты перенеслась в прошлое вместе со мной!
Но это оказалось неправильным подходом.
Женское кокетство моментально исчезло. Девушка испуганно отпрянула от него.
— Ник! — воскликнула она, словно умоляя прекратить глупые шутки. — Ты говоришь по-английски, как какой-то черномазый! Если ты спятил, так перенеси свое внимание на какую-нибудь другую женщину!
Слушая ее речь, Фентон вспомнил записанные им граммофонные пластинки. С помощью зафиксированных фонетически пьес и писем того времени стало возможным реконструировать тогдашнее произношение. Профессор часто имитировал его, забавляя своих коллег в Кембридже.
Взяв себя в руки, он отвесил девушке куда более глубокий и изысканный поклон, чем это мог бы сделать сэр Николас Фентон.
— Если это не слишком обеспокоит вас, мадам, — сказал он, подражая ее произношению, но выговаривая слова более мягко, — могу я попросить вас объясниться?
Девушка отлично его поняла, но подход вновь оказался неправильным.
— Безумец! — закричала она, задыхаясь от гнева и словно стараясь в него плюнуть. — Вино и шлюхи вышибли у тебя мозги, как у милорда Рочестера!8
« Должно быть, я сущий дьявол!»— с тревогой подумал профессор Фентон. Однако он наконец нашел верную тактику.
— Придержи свой язык! — внезапно заорал он. — Тело Христово! Неужели нужно визжать, как рыбная торговка, если мужчина обращается с тобой с придворной галантностью?
Правая рука женщины, поднятая, словно для защиты, безвольно опустилась. Огонек свечи колебался среди теней. Откинув назад черные вьющиеся волосы, женщина выпрямилась. Выражение ее лица стало робким и умоляющим, в глазах появились слезы.
— Прости меня! — взмолилась она, ничуть не напоминая недавнюю тигрицу. — Я расстроилась, что ты поместил меня напротив спальни твоей жены, и едва помню, что говорила.
— Ты сказала, что я пьян или спятил! — продолжал бушевать Фентон, довольный хорошим исполнением своей роли.
— Дорогой, я признаю, что была неправа!
— А я, со своей стороны, признаю, что вел не слишком праведную жизнь. Ну ничего, мы еще можем все исправить. А сейчас, — смеясь, предложил он, — давай притворимся, что начинаем все сначала, что мы с тобой никогда не встречались и не знаем друг друга. Кто вы такая?
Длинные ресницы молодой женщины удивленно приподнялись, затем вновь опустились. Выражение ее лица стало слащавым и хитрым.
— Если вы не знаете меня, сэр, — улыбаясь, ответила она, — значит, меня не знает ни один мужчина на земле!
— Чума на всех мужчин на земле! Как ваше имя?
— Я Мэгдален Йорк, кого вы, будучи в хорошем настроении, называли Мег. А кто такая Мэри?
Мэгдален Йорк…
В рукописи Джайлса Коллинса упоминалась» мадам Мэгдален Йорк «. Слово» мадам» обозначало не обязательно замужнюю женщину, а просто даму благородного происхождения, так же как вежливое «миссис» перед фамилией актрисы подчеркивало ее респектабельность. Однако эта женщина мало походила на свое изображение, возможно, по вине гравера. Она была…
— Сэр Ник! — льстиво произнесла женщина по имени Мег, явно спрашивая себя, обнять ли ей собеседника или некоторое время держаться на расстоянии. Затем она выскользнула из-за туалетного столика, и Фентон впервые увидел в зеркале собственное отражение.
— Черт возьми! — выругался он.
На сей раз гравер сработал на славу. Из-за стекла и из-под коричневой в белую полоску шелковой чалмы на него смотрело смуглое, но отнюдь не некрасивое лицо с длинным носом и тонкой черточкой усов над добродушным ртом.
«Сэр Николас Фентон, родился 25 декабря 1649 года, умер…» Да ведь ему сейчас не больше двадцати шести лет! Он всего на год старше Мэри… вернее этой женщины, Мег. Новые тревожные мысли зашевелились в голове профессора Фентона, пребывающего в облике сэра Ника. Под коричневым, расшитым алыми цветами халатом он напряг мускулы рук и ощупал плоский живот.
7
22 апреля 1915 г. во время второго сражения при Ипре (Юго-Западная Бельгия) германская армия впервые использовала газовую атаку в нарушение международной конвенции, вызвав массовые отравления в войсках противника.
8
Рочестер Джон Уилмот, граф (1647 — 1680) — поэт и фаворит короля Карла II, прославившийся беспутным поведением.