Полководец

Через день противник все же перешел в наступление, и, как выяснилось уже в ходе атак, а также из документов и показаний пленных, здесь кроме 14-й дивизии были введены еще две свежие: 8-я пехотная, а немного погодя и 21-я пехотная. Ввод таких сил, конечно, свидетельствовал о том, что противник ставит решительные цели. Это подтвердили и пленные, они показали, что Антонеску потребовал выйти к Сухому лиману, чтобы, установив здесь артиллерию, обстреливать Одессу и тылы Южного сектора с запада, то есть взять Одессу в огненные клещи.

Главный удар врага пришелся по 287-му полку, которым командовал капитан Ковтун. Генерал Петров был уверен в этом командире и поэтому, ожидая удара и на соседнем участке, сам находился на наблюдательном пункте правофлангового полка. Иван Ефимович видел, как 287-й полк отражает одну за другой атаки противника. С капитаном Ковтуном генерал все время держал связь по телефону.

В конце дня, когда у полка, казалось, уже не было никаких сил сдерживать врага и когда стало окончательно ясно, что именно здесь противник наносит главный удар, Петров приехал на участок 287-го полка. В такие критические минуты некоторые командиры подбадривают подчиненных громким, уверенным голосом, может быть, даже крепким словом, а иногда и угрозой. Иван Ефимович отличался от таких командиров, он поддерживал людей своим спокойствием, уважением, желанием помочь. Он подбадривал одобрением действий. Он укреплял их веру в свои силы, вселял убеждение, что они совершают невозможное, что они замечательные герои.

Полк выстоял и в тот день. Но, проверяя с наступлением ночи состояние подразделений, Петров удивился, как же они смогли это сделать — так мало осталось там бойцов. Он убедился, что в случае возобновления наступления держать позиции будет уже просто некому. Петров приказал вывести полк на отдых, хотя бы на короткий, пусть на день-два, но вывести его, доукомплектовать кем можно. На смену приказал поставить сюда кавалеристов. Генерал действовал быстро — на машинах, которые привезли смену, тут же отправил полк Ковтуна в тыл.

Правда, 287-му полку пришлось отдыхать недолго — всего сутки, но все-таки уже через сутки, получив пополнение из маршевых батальонов и из одесских добровольцев, полк восстановил силы и опять был боеспособным. Через сутки он уже снова был на передовой. Вот таким образом из подразделений, казалось бы окончательно уже вышедших из строя, генерал Петров за короткое время создавал новые резервы.

В трудную минуту на командный пункт Петрова в поселке Дальник прибыл командарм Софронов. Генерал Петров доложил ему обстановку, показал с наблюдательного пункта участки, о которых он говорил, и, думая, что и командарму, как и самому Петрову, интереснее было бы все это увидеть поближе и поговорить с людьми, тут же предолжил:

— Здесь недалеко, напрямую — полк Мухамедьярова, мы можем проскочить на моей «эмке» вот по лощине, а там совсем небольшой кусочек через поле.

До командарма уже доходили рассказы о том, как Петров, пренебрегая ради экономии времени более дальним и безопасным путем, проезжал на своей машине через простреливаемые участки. Он вставал на подножку машины с противоположной от обстрела стороны и, присев там и держась за дверцу, проскакивал опасные места. Вспомнив это, Софронов сердито сказал:

— Вы мне предлагаете присесть так же, как вы, на подножку и мчаться под пулеметами противника? Иван Ефимович, вы знаете, я не из трусливых, но я сам не поеду и вам запрещаю так рисковать! Неужели вы не понимаете, в каком напряженном состоянии в отношении командных кадров мы сейчас находимся? У вашего соседа Воробьева уже почти всех командиров полка выбило. Что же будет с вашей дивизией, если вот из-за такого гусарства, из-за нежелания объехать кружным путем я потеряю командира дивизии? Еще раз повторяю: запрещаю вам такие выходки!

Петров опустил глаза, голова его несколько раз дернулась, сверкнуло пенсне. Он вроде бы даже обиделся:

— Да что я, товарищ командующий, для показа своей храбрости, что ли? Время не позволяет. Действовать надо быстро. Вот и приходится…

— Все равно запрещаю. Вы командир дивизии и должны это понимать.

После отъезда командующего способ передвижения генерала Петрова не изменился. Но это было не упрямство и конечно же не недисциплинированность. Петрову здесь, впереди, в горячке боя, когда судьбу решают иногда минуты, было виднее, куда и как надо спешить на помощь. В конце концов, он, как опытный командир, имел право поступать так, как считал нужным.

Находясь в передовых подразделениях, Петров не только воодушевлял подчиненных своим присутствием и спокойствием, он постоянно наблюдал за действиями противника, следил за изменениями в обстановке и, опираясь на свой несомненно более богатый, чем у командиров полков и батальонов, опыт, учил последних умению управлять боем, учил тут же, на месте, на конкретных боевых делах.

Изучив манеру наступления противника, Петров советовал командирам батальонов:

— У них все удивительно шаблонно. Первая атака обычно с утра. А как она начинается? Сначала перед артподготовкой несколько пристрелочных выстрелов. Вот как только услышите эти выстрелы, нужно отводить людей по ходам сообщения во вторую траншею. В первой надо оставить наблюдателей, отдельных пулеметчиков. Да им тоже надо укрыться получше. Наблюдать периодически, ведь сразу же на голову атакующие не свалятся! Когда же начинается артподготовка, тут все должны укрыться в траншее. А как только она закончится, нужно быстро вывести людей в первую траншею: и потерь будет меньше и атаку вам будет отражать легче.

Применяя этот быстрый маневр в траншеях, командиры подразделений спасали свои роты и батальоны от больших потерь. Советы командира дивизии помогали и сохранять жизнь бойцов, и успешнее отражать атаки. Высокая культура генерала Петрова как военачальника проявлялась и в кажущихся на первый взгляд малозначительными фактах. Он рисковал своей жизнью лишь тогда, когда не было иного выхода. И в пекле боя он был не всегда, а только в критические часы. Понимая, что для управления боем необходимо не только его присутствие, но и его свежая голова, Петров заботился о своем физическом состоянии. Он умел и отдыхать, набираться сил. Однажды в очень напряженный день к нему приехал на командный пункт ставший уже начальником штаба Приморской армии полковник Крылов. Ожидая увидеть Петрова измученным, издерганным, осунувшимся и почерневшим от непрерывных боев, Крылов очень удивился, когда к нему навстречу вышел генерал — свежий, гладко выбритый и даже румяный, как после хорошего душа. Заметив недоумение в глазах полковника, Петров улыбаясь сказал:

— Успел освежиться. Приспособился, знаете, принимать ванну в железном корыте. Валялось тут от прежних хозяев простое стиральное корыто, ну вот, как позволяет минута, я освежаюсь. Очень помогает, скажу вам, очень!

Понимая, что начальник штаба армии приехал к нему не для праздных разговоров, Петров тут же подвел Крылова к карте и стал докладывать:

— Захватив Ленинталь, противник глубоко вклинился между нашими Тридцать первым и Двести восемьдесят седьмым стрелковыми полками. Меня беспокоит это очень опасное вклинение! Я пытался восстановить положение — и сомкнуть фланги полков на прежних позициях, но это пока не удается. Вклинившийся противник успел закрепиться. Он использовал наши и отрыл новые окопы полного профиля. У него много минометов и сильный автоматический огонь. Пехоты в этом клине не меньше двух полков, и силы противника здесь все время наращиваются. В случае его прорыва к Сухому лиману мой левый фланг, где полк Мухамедьярова, окажется отрезанным. Этот клин чреват очень, очень неприятными последствиями! Я это вижу. Пробовал сделать все что можно, но даже ночные атаки, которые прежде приносили успех, здесь ничего не дают.

Крылов понимал, что Чапаевская дивизия находится в очень трудном положении. В словах Петрова ему послышался намек на то, чтобы ему вернули 3-й полк Чапаевской дивизии, но там, в Восточном секторе, обстановка была не легче.