Жена по найму

— Нет, я не беременна, — сказала Мэгги, — хочешь кофе?

— Медведи делают это прямо в лесу.

— Ладно, я пошла наверх, мне надо работать.

— А она ничего. Но все равно, непонятно, что это на тебя нашло?

— Просто она сильно просила, умоляла до тех пор, пока я не согласился. Разжалобила меня — дальше некуда. — В своем остроумии Хэнк заходил подчас слишком далеко. Мэгги даже захотелось вернуться и слегка придушить его, но она решила воздержаться, вспомнив, чем закончилась их вчерашняя ссора. «Лучше не прикасаться к нему», — решила она.

В половине одиннадцатого Мэгги продумала первую главу. Бабба ушел, Хэнк работал в саду, через раскрытое окно она слышала, как шумит там его машина. Мэгги перечитывала фразу, набранную на дисплее компьютера. Большинство людей осудят, наверное, тетю Китти, но она не чувствовала себя вправе судить ее. Ведь в тетином дневнике столько наивности и непосредственности, так живо проглядывает душа, и все это — в сочетании с постоянной неуверенностью в себе, вызванной двусмысленным общественным положением. В нем были любовные истории, засушенные цветы и счета за белье, жалование тапера и коммерческие секреты, до сих пор представляющие интерес для публики. Казалось, вся жизнь Нового Орлеана того далекого времени, — а Мэгги знала тетю Китти, когда ей было уже к девяноста годам, — представала на его страницах. Но самое ценное — в дневнике сохранилась живая интонация автора.

Поднявшись, чтобы принести ланч в кабинет Мэгги, Хэнк застал ее погруженной в работу. Она набирала текст на компьютере, делала заметки в блокнот, останавливалась, чтобы перечесть написанное. Он почувствовал прилив желания. Поднос не давал ему возможности закрыть за собой дверь, чтобы воспользоваться этим случаем, но все же он остановился у порога, пытаясь, глядя на нее, хотя бы уяснить для себя, кто же она такая? Она явно писала книгу не ради денег. Для этого лучше писать о чем-то более бесспорном. Это очередной вызов, как тогда, в детстве. И этот ее каприз мог стоить ему очень дорого, лишить последней возможности получить заем. Но он не был зол на нее за это. Более того, его вдохновлял ее энтузиазм, заменяющий знания и опыт. Короче, он был по уши влюблен в нее.

И Хэнк постучал в дверь, чтобы привлечь ее внимание.

— Ты напугал меня, — она оторвалась от работы.

— Я принес тебе ланч. Ты, я вижу, полностью захвачена работой. Как идут дела?

— Не так быстро, как думалось, но уже готова первая глава.

— Дашь почитать?

— Не сейчас, а когда закончу большую часть книги.

Мэгги буквально проглотила свой ланч.

— Я и не подозревала, что так голодна!

— Элси едет в город, может, тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо.

Он не хотел уходить, ему хотелось остаться, продлить этот ланч: расспросить о детстве, об одиночестве и потерянности, наверняка бывших в ее жизни, узнать об увлечениях, об отношении к детям.

— Может, хочешь десерт?

— Нет, спасибо, я сыта.

— О'кей. Пока.

В шесть часов Элси гремела тарелками на кухне.

— На ужин куриный суп, кукурузный хлеб и шоколадный пудинг.

Хэнк посмотрел на два прибора.

— Разве ты не останешься с нами? Снова телевизор?

— Нет, сегодня у меня свидание в городе с одним симпатичным мужчиной. Ему не дашь больше шестидесяти пяти. Мы собираемся поехать играть в бинго в Маунт Дейви.

Хэнк мысленно перебрал всех неженатых мужчин в городе.

— Это Эд Гарбер?

— Да, он был почтальоном, потом вышел на пенсию, а три года назад овдовел.

— Будь с ним повнимательней, говорят, у него лишь одно на уме.

— Жизнь не становится лучше год от года, благословение Богу, у меня теперь будет партнер по бинго! — и она положила передник в выдвинутый ящик стола. — Сегодня утром я видела Линду Сью в супермаркете, та проверяла бакалею и могла издавать газету, не отрываясь от работы. Повсюду в городе только и разговоров, что о твоей женитьбе на «грязной писательнице». Я ломаного гроша не поставила бы теперь на тот заем. Что касается Мэгги, то не знаю, что она там пишет, но она мне определенно нравится. Будь я на твоем месте, я бы женилась на ней не раздумывая.

В дверь постучал Эд Гарбер.

Элси взяла сумку.

— И скажи Мэгги, чтобы спустилась на кухню, пока хлеб горячий, нельзя целый день сидеть в комнате, нужно гулять время от времени.

Эд Гарбер протянул Хэнку руку.

— Привет! Прекрасный денек!

— Да, погода как раз для яблок.

— Все еще возишься с органикой? От этого, по-моему, больше гнилья, чем яблок.

— Есть проблемы, еще далеко до совершенства.

— Я бы хотел, чтобы ты посмотрел яблоню у меня во дворе — она в плачевном состоянии.

— Хорошо. — И Хэнк, закрыв дверь за Элси и Эдом, пошел наверх за Мэгги.

— Элси сказала, что ты должна спуститься вниз поужинать и, вообще, должна гулять, иначе подорвешь здоровье.

— Звучит не слишком оптимистически, но, по сути, верно. Мы пойдем погулять после ужина.

Они спустились на кухню. Мэгги налила суп и достала хлеб из духовки.

— Никогда не любила есть в одиночестве, — сказала она. — Если мать оставляла мне обед, я часто просто забывала его, разогревая в микроволновой печи.

— И тебе не попадало от нее?

— Она не спрашивала, но если бы об этом узнала наша соседка миссис Сайк… моя мать была бы опозорена навсегда. У нас никто не задернет вечером шторы в гостиной. Люди в городе считают, если шторы задернуты — вы либо негостеприимный человек, либо грязнуля. Все женщины до сих пор, хотя имеют уже сушилки, вешают постельное белье на улице, чтобы продемонстрировать белизну простыней. Все это выводит меня из равновесия! Поэтому я никогда не чувствовала себя человеком в Риверсайде!

— Ты употребила прошедшее время, — заметил Хэнк. — Значит, ты приехала в Вермонт, чтобы скрыться из царства белых простыней?

— Я хочу начать все сначала, мне нужна анонимность.

Хэнк подумал, что Скоджен — не лучшее место для этого. Он был просто столицей сплетен! Куда там Риверсайду, с его простынями! Здесь знали и обсуждали, во что она была одета прошлой ночью. Впрочем, не хотелось говорить об этом, она и так скоро узнает. Но у города есть и достоинства, если только она захочет их отыскать. Убрав на кухне, они отправились на прогулку в сад. Горацио увязался следом с веселым лаем.

Стоял июль, и на деревьях в изобилии висели незрелые плоды.

— Если ты не получишь денег, они пропадут?

— Нет. Я смогу воспользоваться кооперативными складами и заложить яблоки на хранение. Или продать их оптом.

— О, — только и сказала она, явно не понимая, в чем смысл.

— Оптовая торговля не самая выгодная и довольно рискованная. Я хочу развивать местную — на здешнем рынке и региональную — через универсам Ирмы. Кроме того, я мог бы поставлять продукцию в дорогие магазины Бостона и Нью-Йорка. И хотя хозяйство достигает наибольшего развития лет через семь, я уже сейчас занимаюсь очень многими сортами.

— Поэтому тебе не грозит разорение.

— Дело не только в деньгах. Я хочу, наконец, утвердиться. Я был отличником в школе, почти преуспел в хоккее, почти закончил университет. Я хочу иметь что-то свое. Свое дело, приносящее доход. Мне нужно достичь поставленной цели.

— И как скоро тебе нужны деньги?

— Чем раньше, тем лучше. Вчера — было бы хорошо, еще лучше — на прошлой неделе.

Она озабоченно сдвинула брови.

— Не обращай внимания, я слишком нетерпелив. Рано или поздно, я получу заем. Я знаю, что за оборудование нужно, и у меня есть земля под строительство.

— И где ты собираешься строить?

— В самом конце участка, от дороги, правда, далеко, зато есть родник. Идеальное место для стекольного завода и пекарни.

— А как насчет рабочих?

— В Скоджене с этим проблем не будет. Была бы работа, люди доберутся и на такси.

— Трудно поверить, что твой отец не видит этих возможностей.

— Ты должна понять, что он человек другого склада: не любит и доли риска, привык к регулярной, размеренной жизни. Каждое утро — овсянка, апельсиновый сок, чашка кофе. Никогда — бекон или виноградный сок.