Самый лучший праздник

Элисон Кент

Самый лучший праздник

ГЛАВА ПЕРВАЯ

—Ну ладно, Сал! Не все уж так плохо!

— Конечно. Может быть и хуже!

Сидя на голом деревянном полу, Брук наблюдала, как ее подруга идет по комнате, потихоньку приобретающей рождественский вид. Для того чтобы украсить первый этаж четырехэтажного дома без лифта, где они с Салли Уайт снимали квартиры, потребовалось не так уж много времени, гораздо меньше того, что она тратила каждый год, украшая к праздникам дом своих родителей.

А это оставляло ей больше времени для… впрочем, на ближайшие двенадцать дней Брук планировала по меньшей мере дюжину самых различных дел. Может быть, этот год будет не таким уж плохим. Первое Рождество вне дома. Первое Рождество, которое она проводила не с семьей, а с друзьями.

Закончив надписывать красный рождественский носок, она завинтила колпачок фломастера, подняла взгляд, минуту оценивала выражение лица подруги и наконец спросила о том, что и так было ясно:

— Он отменил?..

— Да, он отменил! — Салли остановилась перед рождественской елкой, заслонив собой огоньки решенных белых электрических свечей, отражение на выпуклых боках красных и золотых старомодных шаров. — А ведь сам настаивал на этой затее! Но что поделаешь — бизнес! Потенциальный клиент.

— В таком случае ты должна как можно скорее заменить свое расписание, — ободряющим тоном произнесла Брук, прекрасно зная, что Салли не нуждается в таком напоминании. За четыре года жизни в одном доме с этой белокурой бестией Брук достаточно изучила характер подруги. Ее настойчивость. Упорство.

— Конечно, я его изменю! — Салли быстро зашагала туда-сюда, и звук ее шагов эхом разносился по комнате. — Я сказала доктору Говарду, что навещу его в понедельник. Господи, Брук! Ты понимаешь, что значит для агентства организовать работу больницы для бедных?

О, как раз это Брук хорошо понимала! Еще несколько рабочих часов для подруги, которая и так спит меньше шести часов, а остальные восемнадцать посвящает каждый день, кроме выходных, работе.

— А ты не находишь, что твое занятие этой больницей для бедных уже лишнее? — заметила Брук.

Салли остановилась и из-за елки взглянула на ряд висящих рождественских носков.

— По крайней мере я бросаю работу в офисе, — сказала она, многозначительно поднимая бровь. — И не вкалываю в свое свободное время, занимаясь рождественскими подарками.

— Я не вкалываю, — мягко возразила подруге Брук. — Это не работа. Это Рождество. Я так люблю этот праздник!

Больше, чем Салли может предположить. Но в этом она подруге не признается никогда. В наш век быть столь сентиментальной — уж не безумие ли?

— Я тоже люблю Рождество, — пожала плечами Салли, перебирая пальцами тонкую золотую цепочку у себя на шее. — Но не стала бы тратить субботнее утро на украшение прихожей чужого дома.

— Никто от тебя этого и не ждет, — Брук чуть заметно улыбнулась.

Сверкая карими глазами, Салли подошла к Брук.

— Если когда-нибудь увидишь, что я принесла работу домой, напомни мне об этом разговоре!

— Это будет непросто, ведь я обычно уже сплю, когда ты притаскиваешься из офиса и тихо пробираешься по коридору, — Брук разогнула спину и потерла ноющую поясницу, — с кипами бумаг в обеих руках, разумеется.

— Ты слушаешь, как я вхожу в дом?

— Слушаю, когда уже поздно, а тебя все нет. Не то чтобы я беспокоюсь. Я просто… беспокоюсь.

Брук считала Салли своей семьей. Тревога была вполне в порядке вещей. Но, ожидая возвращения Салли, она не сходила с ума. Отнюдь. Как раз это начиналось утром, когда она ждала, пока в квартире наверху включат душ. Все обычно происходило через несколько минут после того, как она сама выходила из ванной и ставила компакт-диск с музыкой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна.

У нее уже появилась довольно странная привычка слушать по утрам шаги, скрип деревянного пола и слабо доносящийся шум воды. И, что еще более странно, она прислушивалась и к другим звукам — вот человек прошел по кафельным плиткам, вот встал в ванну, вот зазвенели металлические кольца занавески для душа.

Остальное она лишь воображала. До чего же это нелепо — прислушиваться к тому, как Дункан Кокс выходит из душа! Она едва знала этого человека. Он жил над ней только месяц. Достаточно, чтобы понять, что его распорядок дня ей мешает.

Не то чтобы его приходы и уходы раздражали Брук. Он был спокойным жильцом. Если не считать душа. Именно эта ежедневная процедура занимала ее воображение.

— Очень мило, что ты обо мне беспокоишься, — сказала Салли, вздохнув. — И ты права. Если я посвящу себя благотворительности, кое-чем придется поступиться. Но, уж конечно, не личной жизнью!

— Ну конечно. — С трудом отбросив мысли о Дункане Коксе, Брук протянула подруге только что законченный носок. — Если честно, как подумаю обо всех мужчинах, с которыми ты встречаешься, изумляюсь. И как ты все это успеваешь!

— Легко, — с дерзкой улыбкой ответила Салли, беря носок. — Я пользуюсь электронной таблицей!

— Электронной таблицей?

— Все очень просто! Горизонтальные ряды. Вертикальные колонки. Заголовки. Все как обычно. — С носком в руках Салли прошла через прихожую к обшитой деревянными панелями нише около камина. — Правда, в последнее время я ввела очень мало новых данных!

— Вводить данные! Вот это идея!

— Идея, эффективность которой находится в прямой зависимости от переменных величин, которые то появляются, то исчезают!

Брук машинально кивнула.

— Ты хочешь сказать, что это бесполезно?..

— Вот именно! Очевидно, мне нужно изменить свой подход к людям. — Салли повесила носок на один из крючков, вбитых в дубовые панели стены, и вернулась к Брук. — Думаю, я начну ввод данных в алфавитном порядке. Где телефонная книга?

Брук от неожиданности пролила чай на подставку для письма. Промокая капли салфеткой и чертыхаясь про себя, Брук объективно отметила, что, постоянно поддразнивая подругу, вполне заслужила эту маленькую неприятность.

— Разумеется, я шучу! — приободрила ее Салли.

Склонив голову, она разгладила плотно облегающее фигуру платье-джемпер и осторожно уселась на молитвенную скамейку. Кремовые трехдюймовые шпильки делали ее, и без того потрясающие, ноги еще более потрясающими.

— Ты уже закончила?

— Последний, — ответила Брук, снимая колпачок с фломастера, чтобы надписать еще один носок.

— Хорошо. Я умираю с голоду. И не смотри на меня так, будто ты передумала. Ты обещала мне субботний завтрак? Обещала. Сегодня суббота. И пора завтракать.

— Я не одета для завтрака, — начала увиливать Брук, прекрасно зная, что ее черные леггинсы и длинный красный кашемировый свитер выглядят не хуже, чем одеяние Салли.

Она вытянула ноги и покачала шлепанцами из оленьего меха.

— Вот видишь? У меня даже нет туфель! И я в носках с изображением куропатки на грушевом дереве. Нет, я не одета для завтрака! — повторила она.

Салли перевела взгляд с ног подруги на ее лицо.

— Брук, лапочка! Нам пора поговорить!

— Нет, не надо, — рассмеялась Брук. Что бы она делала без Салли? Теперь она золотыми буквами надписывала собственное имя на отвороте красного носка. — А вот поесть нам действительно надо! Если ты сбегаешь в «Ла Мадлен», я финансирую все покупки! Тогда мне не придется переобуваться! — Брук нахмурилась, повертела ногами из стороны в сторону. — А тапочки не так уж плохи, как по-твоему?

Салли хотела было кивнуть, но передумала и замотала головой.

— Если только ты не наденешь их завтра вечером на прием. Что, кстати, замечательная идея!

— Спасибо. Я обещаю выбросить шлепанцы… но только потому, что они не совпадают с викторианским стилем комнаты. — Брук широко улыбнулась. — Тебе не кажется, что эта прихожая слишком мала?