Страница 36 из 55
Завернув за угол здания штаба, Конан поприветствовал часовых у входа, вошел во двор и, шагнув в тень под пальмовыми листьями, остановился в ожидании. Вскоре послышался хлопок в ладоши: капитан Мурад вызывал своего сержанта. Войдя внутрь, Конан увидел, что и шариф Джафар тоже был там; сидя в глубоком кресле, он подставлял денщику для чистки свои кавалерийские сапоги.
— Сержант Конан прибыл для прохождения службы, господин капитан. Готов к выполнению любого приказа, господин капитан! — Отчеканив положенный по уставу рапорт, киммериец замолчал, мысленно попросив бога всех лжецов и дураков, чтобы их верный последователь — шариф Джафар — не раскрывал рот.
— Отлично, сержант. — Голос капитана был, как всегда, тверд и властен. — Есть одно дело, которое можете выполнить, полагаю, только вы. Немедленно принимайте командование выделенным вам отрядом. Выступаете в полдень.
Комок застрял в горле Конана, но, прокашлявшись, он сказал:
— Так… так срочно? Капитан, Аграпур ведь очень далеко, я хотел бы приготовиться…
— Аграпур? — издевательски переспросил из угла комнаты шариф. — Нет, друг мой, до этого приказа дело еще не дошло. Когда он вступит в силу, я с превеликим удовольствием сопровожу вас в столицу лично. А пока что потрудитесь выполнить обычное боевое задание капитана.
— Итак, сержант, — начал капитан Мурад, раскладывая на столе карту так, чтобы Конан мог ее видеть, — наша разведка сообщила о большом вражеском лагере у подножия холмов Дурба. Вот здесь! — Капитан преувеличенно сосредоточенно водил пальцем по карте, явно избегая встречаться глазами с киммерийцем. — Приказываю провести разведку боем. Вы возглавите пробный штурм силами двух рот тяжелой пехоты! Это все. Приказ ясен? — Не дожидаясь ответа, капитан Мурад вышел из штаба.
— Все понял, варвар? — Торжествующий смех тарифа Джафара словно ножом полоснул по ушам Конана. — Вот тебе и шанс честно заслужить звание героя! А то ты, наверное, думал, что это все игрушки. Нет, братец, быть героем — дело почетное, но заслужить эту честь — ой как непросто!
ГЛАВА 13. САМОУБИЙСТВЕННЫЙ ПРИКАЗ
Бой медленно смещался вдоль подножия скальной гряды, словно кроваво-пенные волны разбивались поочередно о каменные монолиты и о стену из сомкнутых щитов. Над зеленым морем, полным криков и стонов, словно чайки, со свистом носились во всех направлениях стрелы.
— Держать строй! Эй, боец, живо сюда. Заткнуть дыру в строю! Главное, держать строй, ребята! Любой ценой! И — вперед!
Громоподобным голосом Конан раздавал воинам приказы. На этот раз одно из распоряжений оказалось лишним. Не успев сделать шаг вперед, чтобы сомкнуть строй, солдат со стоном рухнул на землю — в не прикрытое доспехами колено вонзилась стрела. Сержант-киммериец только выругался. Стрелки-мятежники приноровились вести бой с тяжелой пехотой, посылая стрелы либо в ноги, либо поверх строя в центр фаланги. Конан понимал, что, если его отряд не выберется на господствующую высоту, многим из его солдат несдобровать.
Киммериец сам шагнул в образовавшуюся брешь в строю, даже не успев нагнуться, чтобы поднять щит упавшего бойца. Ему пришлось отбивать наконечник копья, нацеленного в глубь фаланги. Еще один удар ятагана — и копье вместе с рукой, сжимавшей его, полетело на землю. Следующим взмахом клинка Конан располосовал лицо другого хвонга, размахивавшего бронзовым ножом в опасной близости от киммерийца. В следующий миг перед сержантом сомкнулись щиты его солдат: кто-то из заднего ряда закрыл брешь в строю, восстановив правильный квадрат фаланги.
— Продолжать движение! — крикнул Конан. — Не останавливаться. Впереди какие-то развалины. Закрепившись там, мы сможем отбивать штурм этих обезьян хоть до второго рождения Сэта! Вперед, ребята, держим строй!
Гибкость была преимуществом движущегося строя. Даже огибая деревья и продираясь сквозь кусты, фаланга сохраняла прочность своих рядов. Другим преимуществом движения было то, что неприятельские лучники не успевали пристреляться и вынуждены были тратить время на перебежки, а не на стрельбу. Но у движения был и один страшный недостаток. Приходилось тащить на себе раненых, тратя последние силы, или оставлять их, обрекая на жестокую расправу.
— Конан, где же подкрепление? — раздался голос Бабрака, отвечавшего за задний ряд дерущейся в окружении фаланги. — Если мы слишком далеко заберемся в джунгли, ты уверен, что они нас найдут?
— Подкрепление? Пара сотен вендийских стражников? — негромко, чтобы другие солдаты не услышали тревожных слов, переспросил киммериец. — Какие там подкрепления! Даже если наш посыльный добрался до этих слюнтяев, я сомневаюсь, что они бросятся нам на помощь. Тот, кто приписал нам такой сомнительный и ненадежный резерв, был не меньшим дураком, чем тот, который раз в сто приуменьшил предполагаемую цифру наших противников… Нет, Бабрак, если мы и выживем, то только благодаря нашей силе и дисциплине. А уж потом у нас будет о чем поговорить кое с кем из командиров. — Неожиданно голос Конана громоподобным ревом прокатился над джунглями, перекрывая грохот боя и стоны раненых. — Вперед, туранцы! Смелее! Каждый из вас стоит дюжины этих вонючих дикарей!
Стройный боевой клич был ему ответом. И действительно, хорошо обученный, защищенный доспехами и сражающийся плечом к плечу с товарищами туранский боец мог противостоять десятку нападающих мятежников, а то и поболее. Но любой мало-мальски опытный солдат знал, что стоит их строю на миг разомкнуться, как в прорыв хлынет толпа хвонгских воинов. Продвижение фаланги превратится в беспорядочное отступление. Доспехи сделают солдат неповоротливыми, превратив их в легкую добычу противника. Поэтому туранцы, держа строй, медленно, шаг за шагом продвигались к разрыву в скалах, за которым виднелись остатки каких-то стен и крыши временных шатров лагеря мятежников. Град стрел ударялся о шлемы, доспехи и щиты пехоты, атаки хвонгов словно волны разбивались одна за другой об эту живую стену.
— Смотри, это похоже на развалины древнего города, — раздался над ухом киммерийца голос Бабрака, — смотри — от стены остался лишь поросший травой длинный холмик. Хвала Тариму, что дикари не сообразили наладить здесь оборону, превратив руины во вполне сносную крепость… Стой-ка, а кто это маячит там, на верхушке разрушенной башни?
Конан проследил направление взгляда Бабрака и увидел силуэт человека в длинном цветастом плаще, стоявшего на полуобрушившейся смотровой площадке башни. Опираясь на длинный посох, мерцающая сфера на верхнем конце которого показалась киммерийцу знакомой, человек, походящий на глубокого старика, обозревал поле битвы, не обращая внимание на просьбы двух своих воинов, чьи головы тоже мелькали за зубцами башни, не рисковать и пригнуться. Высмотрев все, что ему было нужно, старик направился к лестнице.
— Моджурна! Так вот где прятался этот дьявол! — Конан от волнения так сжал плечо Бабрака, что тот вскрикнул от нешуточной боли.
— Это он, собственной персоной, Верховный Шаман и вдохновитель восстания хвонгов! Я однажды уже видел его. Все! Нужно немедленно штурмовать их лагерь!
— Как прикажете, сержант. — Достаточно выдержанный, чтобы не показать страха, Бабрак все же позволил себе высказать свое мнение. — Дело твое, Конан, но мы рискуем, если разорвем строй перед численно превосходящим противником.
— И здорово рискуем, приятель, — согласился Конан. — Но учти, что на чашу весов положена возможность покончить с этой войной одним ударом! Решено. Лучшие бойцы пойдут в прорыв. Ты, Бабрак, встанешь слева от меня.
Взмахнув окровавленным ятаганом, Конан вновь привлек внимание солдат диким ревом, а затем крикнул:
— Туранцы! Внимание, перестраиваемся в клин! За мной, на штурм лагеря! И годовое жалованье тому, что убьет этого мерзавца — Моджурну!
Слова киммерийца произвели сильное впечатление на его подчиненных. То ловя на себе опасливые взгляды, то слыша обрывки восторженных криков, великан-северянин встал во главе нового строя.