Карибское пламя

Мартин вежливо кашлянул.

— Все, которые у него были, мисс Кинг, — ответил он тоном фаталиста. — Все свои акции и даже этот коттедж он передал или продал одному своему коллеге. Все, абсолютно все. И, будучи его законной наследницей, вы получаете пять процентов акций "Александрии".

Потрясенная Рамона лишь недоуменно покачала головой.

— Не понимаю, — наконец произнесла она. — Ведь Кейт обычно придерживался принципа: "нельзя класть все яйца в одну корзину". С экономической точки зрения всегда следует держать свои активы не в одном, а в разных местах, если только у вас миллионы куры не клюют! — Почему же он, лихорадочно думала она, не сообщил ей ничего о том, что делает? Это ведь касалось не только его одного. Он таким образом легкомысленно ставил на карту их будущее. — Что произойдет, если вся затея с "Александрией" окажется пшиком? — спросила она, отлично понимая, что это риторический вопрос. Она заранее знала, каким будет ответ.

— Вряд ли, — торопливо возразил Мартин. — Дэмон Александер слывет гением бизнеса и финансов в Сити. Но стоит ли мне говорить вам об этом? — с кривой улыбкой бросил он. — Ведь Александер сам по себе капитал, и, разумеется, основной акционер, которому принадлежит около сорока процентов акций, а список бизнесменов, которые вложили в это судно свои деньги, можно читать как словарь "Кто есть кто?" Председатели различных банков, нефтяные шейхи, представители иностранных королевских дворов, богатые плейбои, техасские нефтепромышленники… В общем, все, кто имеет вес в обществе, вложили свои капиталы в строительство "Александрии".

На Рамону его слова не произвели должного впечатления. По сути дела, они ее только еще больше запутали.

— Минутку, — сказала она, чувствуя, как промелькнула светлая мысль у нее в голове, помогая ей преодолеть охватившее ее отчаяние и смущение. — Послушайте, если бы даже Кейт распродал все свое имущество до последнего пенса, то на вырученные деньги он все равно не смог бы приобрести пять процентов акций такого гигантского проекта. Что скажете?

Мартин только кашлянул в ответ. Он так надеялся, что она не затронет эту скользкую тему. Напрасный труд, теперь он лишний раз в этом убедился. Может, эта женщина и напоминает ангелочка, но ум у нее как стальная западня: раз — и она захлопнулась!

— Нет, конечно нет, согласен с вами, — с мрачным видом вынужденно признался он. — Но акции — вот они, у меня в руках… — Он поднял со стола внушительных размеров запечатанный конверт. — Я все тщательно проверил. Кейт являлся владельцем пяти процентов акций "Александрии". Теперь этим пакетом владеете вы, что автоматически дает вам право, кроме всего прочего, на получение отдельной каюты во время ее первого морского путешествия, преимущества при голосовании в совете директоров и, само собой, еще кучу других финансовых привилегий. Если захотите, то можете продать их хоть завтра. Сколотите себе приличное состояние.

Она покачала головой. Ей и думать сейчас не хотелось о делах Кейта. Недосуг ей разбираться с ними. Вчера она проплакала почти всю ночь, и сейчас после такой эмоциональной встряски ей хотелось лечь прямо здесь, свернуться калачиком и заснуть хоть на год. Ах, Кейт, печально размышляла она, для чего, черт подери, ты влез во все это?

— Вот такое завещание, ничего другого нет, — торопливо сказал Мартин, вероятно испытывая жгучее желание поскорее убраться отсюда и больше никогда не прикасаться ни к чему, что может иметь хоть какое-то отношение к Кейту Тредстоуну. — Что-нибудь еще?

Рамона кивнула.

— Мне нужен Бартоломью, — сказала она, нежно погладив заснувшего у нее на коленях кота. Она бросила взгляд через стол на мать. — Если только ты не имеешь ничего против…

— Конечно нет, — тихо ответила Барбара Кинг хрипловатым голосом. Она видела, как страдает дочь. Будучи не в силах помочь ей в эту тяжелую минуту, она очень сильно переживала за нее.

Не выпуская кота из объятий, Рамона молча встала и направилась вслед за матерью к двери. Как и Мартину, ей больше не хотелось оставаться здесь.

Вернувшись в их просторный дом на Вудсток-роуд, Рамона опустила на пол живую ношу, позволив Бартоломью ознакомиться с новым жилищем, а сама пошла следом за матерью в яркую, веселую кухню, выдержанную в персиково-зеленых цветах. Как и всегда, ей было приятно наблюдать за тем, как хлопочет мать, готовя чай. Все как обычно. Ничто не вызывает удивления. Она почувствовала, что наконец вернулась домой из путешествия в Оз, эту страну безумцев, где все кажется таким нереальным.

— Ну вот, отведай чайку и скажи мне откровенно, что ты обо всем этом думаешь, — решительно сказала Барбара Кинг, поставив чашку чая с блюдцем перед дочерью, а сама устроилась напротив за кухонным столом. Из ее груди вырвался глубокий вздох. С усталой улыбкой на лице, сбросив ботинки, она пододвинула к себе чашку. Ну и денек!

— Не знаю, право, что и думать, — ответила Рамона. — Но у меня такое чувство, что приобретенные Кейтом акции имеют какое-то отношение к его… самоубийству.

— Самоубийство, скажешь тоже, — встрепенулась Барбара. Тон, каким она это произнесла, заставил Рамону вскинуть голову и внимательно посмотреть на мать. Две пары голубых глаз напряженно глядели друг на друга.

— И у тебя тоже? — тихо спросила Рамона. — У тебя тоже появилось сомнение? Я все время думаю об этом самоубийстве… Разве мог такое натворить Кейт? Нет, никогда не поверю.

Барбара согласно кивнула.

— Мне всегда казалось, что Кейт не способен просто так впадать в отчаяние. — Она старалась поаккуратнее подбирать слова, но все равно Рамона бросила на нее стремительный, тревожный взгляд. Что же об этом известно матери?

Барбара, которую с ее единственным ребенком всегда связывали самые близкие отношения, перехватив ее взгляд, мгновенно прочитала скрытый в нем вопрос. Глубоко вздохнув, она поставила чашку на блюдце.

— Должна признаться тебе, дорогая, Кейт всегда несколько беспокоил меня. Вы с ним были так долго вместе и все же… — Она вдруг умолкла, считая, вероятно, что и в отношениях между матерью и дочерью существует такое, о чем лучше не говорить.

— И все же? — подталкивала Рамона мать, отлично понимая, насколько это может быть для нее опасно, но в эту минуту ей отчаянно хотелось довериться хоть кому-нибудь.

— Со стороны вы казались больше сестрой с братом, чем любовниками, дорогая, — сказала Барбара, с беспокойством оглядывая дочь. — Не хочу тебя обидеть, но я никогда на самом деле не считала, что Кейт подходящий для тебя человек.

Рамона надолго уставилась на дно чашки. Потом решительно, все заранее взвесив, сказала:

— Мама, мы с Кейтом никогда не были любовниками. — Все, слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Медленно, с опаской, она подняла голову. Но мать, дотронувшись до ее руки, только печально улыбнулась. Какие у нее были в это мгновение глаза — добрые-предобрые! Рамона почувствовала, как две горячие слезинки скатились у нее по щекам.

— Я так и знала, — чуть слышно сказала Барбара. — Некоторые мужчины… ну, некоторые мужчины просто не испытывают потребности в такой любви. Но ты ведь не такая. И это меня пугает, Рамона. Несмотря на твою робость и застенчивость, ты, Рамона, давно созревшая женщина, со всеми своими желаниями и потребностями.

Рамона, кивнув, вздохнула. Ее всю передернуло. Утерев слезы, она шмыгнула носом.

— Да, я знаю. Иногда наши с ним отношения мне казались такими пустыми, лишенными содержания, и это меня тоже пугало. Но мужчины, по сути дела, никогда не играли в моей жизни особой роли, ты знаешь. В школе мне приходилось усердно учиться, много работать над собой, чтобы как следует подготовиться к экзаменам. У меня просто не было времени для встреч с мальчиками.

— К тому же ты была такой стеснительной, — напомнила ей мать, и от доброй улыбки у нее на лице появились морщинки. — Ты краснела как рак, стоило какому-нибудь мальчишке бросить выразительный взгляд на тебя. А многие из них этим грешили, дорогая.