Страница 83 из 99
Теперь рядом с вами будет невидимая охрана. Олле — не только хронист, он еще ваш охоронт. У сверхмастера Мирче было много врагов. Значит, есть и у вас. И еще запомните: в случае необходимости вы всегда найдете пристанище в Башне смотрителей Времени.
Кригле чуть поклонился: он считал разговор законченным.
Сьяна поспешно встала. Олле тоже поднялся с места.
— Важни, я вас провожу!
— Мы выйдем в другую дверь. Там очень скользкий спуск. Позвольте, я вас поддержу.
Олле делает так потому, что его обязали. Нет, она не даст ему руку. И вообще, она еще не надела браслет:
— Я не стеклянная. Не разобьюсь.
И тут же ее каблуки предательски заскользили. Олле не дал ей упасть. Сьяна опять почувствовала тепло. Но высвободилась и решила не поддаваться:
— Пустите! Лучше скажите, давно вы за мной следите?
— Это не слежка, важни. Я всего лишь — свидетель. Свидетели служат Времени.
— И давно вы — «свидетель»?
— С того дня, когда знахаря Мирче объявили сверхмастером. А вас я увидел позже, на празднике Красоты, — Олле немного смутился. — Важни, мне было вас жалко.
— Жалко? На Дне красоты? — Сьяна почувствовала себя уязвленной. — Почему это вдруг?
— Я понял, зачем вы пришли.
— И зачем же? — Ах, корчерожцы! Кто тянул ее за язык?
— Вы хотели внимания Коварда.
— А вот тут вы ошиблись, свидетель. Просто Ковард стоял недалеко от Правителя. А на Дне красоты полагалось думать об Ураульфе.
Олле не стал возражать.
«Ага, свидетель! Заткнулся!» — Сьяна отпраздновала маленькую победу. Наконец-то они у границы. Ельнец тут же забрался на облучок:
— Важни, скорей залезайте. Скоро смена светил.
— Я немного вам помогу. Но в обратную сторону лошадь пойдет легко.
Сьяна уселась в возок. Охоронт почему-то медлил, не давая дверце закрыться.
— Важ, пустите. Нам надо ехать.
Олле снова взглянул на Сьяну — точно так же, как в Башне, перед тем, как сказать, что она — дочь сверхмастера Мирче. У Сьяны дернулось сердце: неужели что-то еще?
— Важни, кажется, вы мечтали об обряде с сыном Моховника. Но ваша мечта все равно не могла бы осуществиться.
Сьяна вспыхнула: а вот это его не касается! Он — свидетель жизни сверхмастера. Листвинуса, а не Сьяны.
— В рождении старшего сына садовницы Веренеи есть некоторое обстоятельство, на которое до сих пор не обращали внимания. Но он родился не вовремя.
Что это значит — не вовремя?
— Слишком рано, спустя пять месяцев, как Моховник и Веренея соединили жизни у Лосиного камня. К тому же брак Веренеи оказался для всех неожиданным: женихом Веренеи считали Листвинуса. (У Сьяны больше не было сил удивляться.) Они очень любили друг друга. Но Листвинус уже тогда решил податься на Север. А Веренея, видимо, уже носила ребенка и за него испугалась. Тогда Моховник-старший согласился на ней жениться. Он на все согласился. Он тоже ее любил. Так что Ковард, скорее всего, приходился вам сводным братом. Ваши чувства к нему были вполне естественны. Но вы не могли истолковать их правильно. Не по своей вине. В силу злых обстоятельств.
— Откуда вам это известно? — губы Сьяны с трудом шевелились.
— От сверхмастера Мирче. Он платил за браслет откровенностью.
— Если Ковард — сын Мирче, — голос Сьяны опять стал скакать и срываться, — что ж вы его не спасли?
— По правилам Башни хронист (или, если угодно, свидетель) защищает лишь одного: иначе не хватит сил. Сверхмастер Мирче считал, что вам защита нужнее. К тому же Ковард сильно любил отца — того, что его воспитал, — и ощущал себя продолжателем его рода. Мирче не захотел тревожить память Моховника. — Олле вежливо поклонился и позволил дверце закрыться.
Сьяна в изнеможении откинулась на сиденье. Олле смотрел в окно:
— Важни, наденьте браслет!
Возок поскрипывал. Ельнец что-то бубнил под нос — про невидимых охоронтов. Когда они проезжали мимо трактира, Ельнец стал уговаривать Сьяну заночевать: «Не успеем до смены светил даже треть дороги проехать!» Но Сьяна не согласилась. Ей как можно скорей хотелось уехать из Города, от Башни с ее смотрителями, от свидетеля Олле.
А вдруг от него не уедешь? Иначе — зачем браслет? Вдруг это только предлог, чтобы за ней подсматривать? Какие такие враги у Сьяны? Она никому не нужна.
Сьяна вертела браслет в руках: украшен очень умело, тонкой резьбой по металлу. И Башня на этом браслете стоит себе на земле. А под куполом видно мозаику. Но это уже слишком мелко.
Возку хотелось, чтобы Сьяна заснула. Он покачивался, постукивал камешками под колесами, даже пытался петь стариковским скрипучим голосом. Но Сьяна не засыпала. С каждым отрезком пути в ней нарастало чувство стыда и плескалось внутри, как горькая смесь Крутиклуса.
Какая же Сьяна дурная! Неумная и нелепая.
Светила уже сменились. Над дорогой повисла Луна. Лунные блики, дрожа, заглядывали в окошко и тревожили воспоминания — те, о которых Сьяна давно постаралась забыть.
…Она случайно вернулась в каминную залу. Найю, совсем еще маленькую, уже отправили спать. А Сьяна сама ушла. Ей не нравились сказки, она не любила слушать, как рассказывает Веренея.
Не так, не так. Ей не нравилось, как Веренея смотрит. Временами она смотрела пристально и внимательно, когда, как ей казалось, Сьяна этого не замечает. Но Сьяна всегда замечала, беспокоилась, даже пугалась: что Веренея хочет в ней разглядеть? Что-то такое, о чем Сьяна не может знать.
Веренея ее не любила? Сьяна привыкла так думать. И отвечала тем же: в раннем детстве — послушной лестью, когда подросла — недоверием. И не очень грустила, когда Веренеи не стало. Но плакала, сильно плакала — чтобы Ковард увидел.
Ей кажется или нет, что тьма за окном стала гуще? И Луна погрустнела…
Ковард, Найя, сверхмастер Мирче; и еще этот лекарь Крутиклус, который похитил мальчика, — слишком много для бедной Сьяны. Для одинокой Сьяны.
Разве какой-то браслет скрасит ее одиночество?
От расстройства ей привиделись огоньки. Мерцают, как красные угли.
Надо же, она помнит, как в камине мерцали угли. И помнит слова Веренеи, обращенные к Коварду:
— Солнце еще пять раз должно изменить свой цвет — и ты станешь взрослым мужчиной. Сьяна тоже станет большой. Тебе уже не стоит так много с нею играть.
— Но, мама, с ней интересно!
— Учись обходиться без Сьяны. Она уедет отсюда, когда превратится в девушку.
— Пусть бы она осталась!
— Нет, она не останется, — голос Веренеи стал непривычно жестким. — И ты дашь мне слово, что никогда — слышишь, Ковард, — не будешь думать о Сьяне как о своей невесте.
— А я и не думаю, — маленький Ковард был удивлен.
— Не думаешь — и не надо. — Веренея обхватила сына за плечи. — У Сьяны своя судьба. И она не может пересечься с судьбою Коварда. Запомни мои слова. Ты не должен жениться на Сьяне.
Сьяна неловко попятилась. Веренея услышала. Обернулась и посмотрела — прямо Сьяне в глаза. И ничего не сказала. Ни словечка — для Сьяны.
Красные точки не отставали. И Сьяна вдруг ощутила навязчивый запах гари. Где-то горит трава? Она высунулась в окошко:
— Ельнец, ты что-нибудь видишь?
Ельнец не стал отвечать и хлестнул лошадей. Кажется, он был испуган.
Сколько еще им ехать? В темноте не поймешь. Стало совсем темно. И Луна, как назло, исчезла.
Но они уже далеко, далеко от столицы: Сьяна так много вспомнила!
Ох, опять эти красные точки.
— Ельнец, что это?
Кучер сплюнул:
— Кажется, плешеродцы.
— Плешеродцы? Их много?
— А кто же их разберет. Может, два или три.
— Они на нас нападут? — Сьяне сделалось страшно. До сих пор она только слышала о плешеродцах.
— Достаньте-ка мой арбалет. Там, под сиденьем.
— Но я не умею стрелять.
— Ничего. Как припрет, сумеете. Смотри-ка! Обнаглели. Вышли ближе к дороге.
— Ельнец, я не сумею. Я только в детстве стреляла. Ковард…